Порт-Артурский гамбит: Броненосцы Победы - Вячеслав Коротин

Очень трудная у нас задача: далёк путь, силён и умён наш враг… Но вся Россия следит, за нами, надеется на нас. Помоги нам Бог послужить ей с честью, оправдать веру в нас и не обмануть её надежды!

А я надеюсь на вас! За Россию!… – Николай Оттович резким движением опрокинул в рот чарку и поднял её над головой.

Последние слова были покрыты мощным "Ура!" и прогремевшим салютом. Казалось, что матросы сейчас сломают строй и бросятся качать любимого командира.

А когда, через несколько дней, показались броненосцы Рожественского, радости вообще не было предела. Эскадра после соединения представляла из себя грозную силу. Броненосцы "Князь Суворов", "Император Александр III ", "Бородино", "Орёл" и "Ретвизан" были сравнимы с любым из четырёх японских. "Пересвет", "Победа" и "Ослябя" относились к облегчённым броненосцам и имели меньшее бронирование, а так же десятидюймовые пушки главного калибра вместо двенадцатидюймовых. Но они всё равно были значительно более сильными боевыми единицами, чем любой из восьми японских броненосных крейсеров. Броненосцы "Полтава" и "Сисой Великий" были несколько устаревшими, обладавшими недостаточной скоростью, а "Сисой" и забронирован был неважно, но на них стояли современные орудия, то есть на два этих корабля приходилось восемь двенадцатидюймовых пушек, так что если вспомнить, что на всех японских броненосцах их шестнадцать, то сила это была немалая. "Наварин" был устаревшим броненосцем, с устаревшей артиллерией, но его тяжелые орудия со счетов сбрасывать было нельзя. Так же как и старые восьмидюймовки броненосного крейсера "Адмирал Нахимов", ведь именно из такой пушки в августе, в бою в Корейском проливе снаряд с крейсера "Рюрик" нанёс самые тяжёлые повреждения броненосному крейсеру японцев в этой войне. В результате попадания в крейсер "Ивате" было убито более тридцати японцев, разрушенно два каземата. Так что списывать шесть таких пушек в бортовом залпе старичка не следовало. "Баян" вряд ли можно было считать кораблём линии, но при необходимости он вполне в состоянии был в ней поучаствовать. А как крейсеру ему в японском флоте вообще противопоставить ничего было нельзя, он легко мог уйти от более сильного противника, а из более слабых от него могли спастись только три крейсера и миноносцы.

Японцы могли выставить четыре броненосца: "Микаса", "Асахи", "Сикисима" и "Фудзи" (последний был постарше и послабее остальных, вполне сравним с "Полтавой") и восемь броненосных крейсеров: "Ниссин" и "Кассуга" итальянской постройки отличались неважной скоростью и адмирал Того использовал их в одном строю с броненосцами. "Идзумо", "Ивате", "Асама", "Токива", "Адзума" и "Якумо". Эти корабли были достаточно сильны и защищены, чтобы учавствовать в линейном сражении.

Ещё у японцев имелся старый броненосец "Чин-Иен", но он был слишком тихоходным, чтобы принимать участие в бою вместе с более современными кораблями.

В бронепалубных крейсерах у японцев было превосходство: четырнадцать кораблей разного возраста и боевой мощи. (Вместе с вестью о падении Порт-Артура пришла информация о гибели на мине крейсера "Чиода", что хоть немного подсластило эту "горькую пилюлю").

Крейсера "Аврора", "Паллада" и особенно "Олег", ожидающийся с отрядом, который вел его командир, капитан первого ранга Добротворский, был как минимум не слабее любого японского бронепалубного крейсера, но таких было только три. Крейсер "Светлана" и строился то как крейсер-яхта, так что несмотря на довольно солидное для своих размеров вооружение был послабее половины своих японских визави. "Дмитрий Донской" и вооружён был прилично, и имел полный броневой пояс, и вполне мог выдержать бой опять таки с любым японским бронепалубным крейсером, но был слишком тихоходным, так что навязать бой не мог практически никому. Ещё одна яхта – "Алмаз", считающийся крейсером второго ранга, вообще не представлял из себя какой то боевой ценности из за слабого вооружения, даже для миноносца он не был опасен – типичное посыльное судно.

Ещё два лёгких крейсера "Жемчуг" и "Изумруд" являлись самыми быстроходными из русских и японских крейсеров (да и вообще во всём мире почти ни один корабль крупнее миноносца не мог сравниться с этими крейсерами по скорости), но вооружены они были слабее почти любого японского.

И в миноносцах у японцев преимущество чуть ли не подавляющее…

Но главное всё-таки линейные силы, именно они решат судьбу сражения и здесь как раз огромное превосходство у русских.

Борт "Князя Суворова"

Зиновий Петрович Рожественский является пожалуй одной из самых одиозных фигур в истории Русско-Японской войны. Хотя он был несомненно храбрым человеком, заслуженно полчившим георгиевский крест в Русско-турецкой войне, был неглуп и решителен. Но именно на его совести лежит позор Цусимы. Тоже можно понять (хоть и не простить). Вторая эскадра Тихого океана выходила в помощь первой эскадре и вместе они вполне могли разбить японский флот. Однако, прийдя на Мадагаскар, Рожественский узнал, что артурской эскадры больше не существует и драться с Того ему предстоит один на один. А Петербург упорно гнал его корабли навстречу сражению с противником превосходившим и количественно, и качественно. А маневрирование не клеится. А результаты учебных стрельб неутешительны. А идти вперёд надо. – Тут не просто нервничать начнёшь… Тем более, что когда-то давно молодого георгиевского кавалера Рожественского уже едва не выставили с флота за то, что он посмел перечить ошибочной политике начальства… – Вот и сунулся, вероятно, адмирал в жерло Цусимы "лишь бы поскорей всё кончилось!" Не особо рассуждая, не советуясь с младшими флагманами. И погубил тысячи жизней напрасно. Потому, что со своими нервами не справился. Но ведь весь личный состав эскадры находился не в лучшем положении. Только многомесячное отсутствие возможности общения с противоположным полом у тысяч довольно молодых мужчин уже достаточно весомый фактор, чтобы люди были в относительно невротическом состоянии. А еще были бесчисленные угольные погрузки… И то, что большинство на эскадре прекрасно понимало как мало у них теперь шансов… И этими людьми, и этими кораблями Зиновию Петровичу приходилось руководить. Не оправдываю. Ещё раз: с нервами не справился. Но теперь командующий второй эскадрой будет не совсем похож на себя реального. Полученное на Мадагаскаре подкрепление увеличило силы его эскадры в полтора раза. Теперь задача, стоящая перед адмиралом, имеет решение не в непрошибаемых петербургских кабинетах, а в дальневосточных морях, и он может с куда большим оптимизмом смотреть в будущее, меньше психовать. Так что не удивляйся, уважаемый читатель.

Эскадренный броненосец "Князь Суворов"

Как только броненосцы Рожественского встали на якоря, отгремели приветственные салюты, Роберт Николаевич Вирен немедленно отправился на "Суворов". На юте была выстроенна команда броненосца и Зиновий Петрович Рожественский под звуки оркестра лично встретил его у трапа. Превосходительства пожали друг другу руки и даже обнялись.

– Поздравляю вас с блестящей операцией прорыва и мастерским переходом, Роберт Николаевич! – сказал Рожественский с лёгкой завистью поглядывая на белый крестик висевший на шее Вирена.

– Благодарю! – Вирен слегка поклонился, – позвольте и вас поздравить с прекрасно проделанным переходом. Шутка ли – такую армаду вокруг Африки провести!

– Да уж, потрепало нас штормом изрядно. И не только штормом. По себе наверное знаете, что такое океанские переходы без баз или, хотя бы, без дружественных портов. Ну, прошу ко мне в салон, думаю нам много о чём есть побеседовать.

Адмиралы зашли в салон, юркий вестовой немедленно появился с подносом, на котором была бутылка коньяку, блюдечко с тонко нарезанным лимоном и рюмки.

– Прошу вас, Роберт Николаевич, – Рожественский наполнил рюмки, – и… погодите.

Адмирал взял два ломтика лимона и ложечкой насыпал на каждую бело-коричневый порошок из чашки стоявшей тут же, на подносе, – любимая закуска нашего государя. Ну, ваше здоровье!

Коньяк был превосходен, а прожевав лимон с тем самым порошком Вирен удивился. Состав сразу стал понятен – молотый кофе с сахаром, но сочетание этого вкуса с коньяком и лимоном действительно было оригинальным.

– Прошу садиться, – предложил Рожественский.

– Благодарю, Зиновий Петрович, – Вирен "утонул" в мягком кресле.

– Ещё коньяку?

– Спасибо, пока достаточно.

– Как же вы на такую авантюру решились, Роберт Николаевич? Нет, победителей не судят, конечно, но согласитесь, что вам безумно повезло.

– Удача помогает смелым, не так ли, – улыбнулся Вирен, – А на самом деле и выбора особого не было: либо рискнуть, либо тонуть в этой артурской луже, либо выходить на самоубийственный бой с Того. Но вам то нет причин расстраиваться, что я пошёл по первому пути, так ведь?