Покой нам только снится - Дмитрий Валерьевич Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Машка, покачивая бедрами, ушла, и тут же, словно караулил у двери, меня посетил новый гость. Олег Игоревич!
— Салют, малой! — блеснул знанием молодёжного сленга майор. — Есть минут пять?
— Да, конечно, — неловко откашлялся я, ибо в мыслях по-прежнему лапал Марию, ещё не отойдя от удара гормонами.
— Это тебе! — на стол из портфеля извлечена бутылка джина, импортного производства ясное дело.
«Отравить что ли хочет?» — криво пошутил про себя я. — «Да вряд ли, мало ли с кем я её выпью потом».
— Я ведь тебе спасибо пришёл сказать. Знаю, приложил руку ты к моему переводу. А что тебе известно про звания в нашем ведомстве? — без спроса сев на стул, задал вопрос Олег.
— Присвоения воинских званий, начиная с полковника, попадают в номенклатуру ЦК КПСС. При этом обязательно требуются: успешное окончание курсов руководящего состава (в Москве при КИ или в Алма-Ате), представление Коллегии и Председателя КГБ и утверждение в Отделе административных органов аппарата ЦК, а само присвоение производится Указом Президиума Верховного Совета СССР, — выдал я весь расклад, который мне сообщил Лукарь-старший.
Собственно, это не секрет, но что так сильно заморачиваются, уже начиная с какого-то полковника, которых у нас в крае сейчас несколько, я не знал. Как и про курсы эти.
— Нехило ты подкован, но всё верно! Мой потолок пока — подполковник, но и тут всё непросто. Оперативный состав может расти только до подполковника, и надо, разумеется, чтобы должность была тоже подполковничьей. Так вот, моя новая должность именно такая. Пять лет выслуги в звании майора, и могу стать подполом! Я вообще подчиняюсь там только Сафронову, это начальник отдела УКГБ по Хакасии. Так что бутылка хорошего напитка тебе от души.
— Не по адресу. Я вообще не знал, что тебя куда-то переводят, и уж тем более не просил об этом. А как же Мария, ей там в деревне не сильно хорошо будет ведь?
— Я точно знаю — из-за тебя меня переводят, а Машуля… — Олег Игоревич поморщился, очевидно, от моего тыканья. — Да, так хуже для неё, но лучше для меня. Тут большой город, много красавцев-конкурентов, а там, в деревне, кавалеры сильно пожиже будут. И мне спокойнее. Родит мне сына или дочку, года два-три, и можно на зам отдела претендовать, вернее, на старшего помощника начальника отдела. Плюс вторая жена повадилась со мной сына оставлять, а я вообще думаю, что он не от меня. Я же не просто так развелся.
— Ну, если с этой точки зрения, то логично, — признал я. — Хотя с Марией всё равно некрасиво выходит, да и у меня договорённость с Лунёвым насчёт неё была, — мол до лета оставим в прежней должности.
— Вот это можно и не менять. Я пока там один разгребусь, зимой ей совсем там плохо будет. Получу дом, войду в курс дела. А район не маленький, ездить придётся много. Размером с Сальвадор или Израиль. Пусть пока в Красноярске живёт.
— Ага, а потом скажешь — сын не от меня, — пошутил я.
— Уже от меня, — с довольной лыбой шепнул майор.
«Зашибись! Машка и так дурная, а беременная вообще мне голову вынесет!» — запаниковал про себя я.
— И это! — Олег коротко постучал по столу костяшкой пальцев. — Егор и Зоя.
Выдав двух сексотов, хитропопый особист ушёл, оставив меня обдумывать ситуацию.
До моего отъезда на соревнования, 22 декабря, я успел переделать кучу дел, важных и совершенно ненужных. И самым ненужным оказалась подготовка к гениальному по замыслу примирению с Ириной. Я подошёл к делу как опытный ловелас. Всё должно было начаться с посещения театра оперы и балета. Там дают «Юнону и Авось». Заядлым театралом я не был, из всех спектаклей дважды посетил только «День Радио» от «Квартета И», но «Юнону» в прошлой жизни видел, будучи проездом в Барнауле, случайно попал в местный театр. Вот и тут решил козырнуть связями и достал лучшие билеты на лучшие места в партер. Потом заказанный столик в ресторане «Красноярск», там её будет поджидать громадный букет роз (даже не спрашивайте сколько стоит — зубы сводит). Розы местные, кстати, из оранжереи напротив крайкома. Невысокие, но зато до хрена их. Потом, разумеется, поездка на такси, так как ужин предполагает спиртное, а машину я брошу под присмотром швейцара, едем домой, надеюсь, ко мне. Там, кроме импортного джина, нас ожидает импортный тоник и готовый глинтвейн. Из джина приготовлю несколько коктейлей — пьётся незаметно, но по голове точно даст. Глядишь, Ирина и подобреет. Ужин при свечах, и, если повезёт, банька и секс, хотя я согласен даже на поцелуй в щечку. И всё это делает невиновный, по сути, человек! Я же не трахал этих двух подобранных землячек! Хотя умысел был, просто мне не дали, так что пришлось раскинуть мозгами, раскошелиться и искупать вину.
Весь план сорвался сразу после посадки Иры в машину. Нет, не так. Не сорвался, он досрочно выполнился! Ирка сразу засосала меня жарким поцелуем и шепнула:
— Два квартала вниз и направо до конца.
Ничего не понимая, я выполнил приказ, и мы заехали в тупичок, с трех сторон прикрытый горками. Там мы с Ирой окончательно помирились, прямо в машине. Один раз всего помирились — билеты же горят в театр, но все остальные мероприятия уже и не нужны! Вернуться бы домой, да на удобной кроватке… Но билеты на лучшие места в партере, потом столик с заказанным ко времени ужином, розы и прочее. Так что я оторвался от сладких объятий и потребовал культурную программу. Ирина не обиделась, а посмотрела на меня даже с уважением.
И моя программа тоже удалась. Оперу в Барнауле нельзя было сравнить с оперой в Красноярске. Лучше я ничего никогда не слышал. Действо увлекло нас, и под конец зрелища моя взрослая подружка даже расплакалась. От чувсвстввв! Между театром оперы и балета и рестораном гостиницы всего метров сорок, и мы прошли их пешком. Ира, изрядно фальшивя, напевала:
— Я тебя-я-я-я, никогда не забу-у-уду…
М-да, слуха у неё нет. У меня тоже. Но это же не причина не петь, если хочется. Так что и я подвывал:
— Я тебя никогда не увижу-у-у!
Испугав при этом и заставив взлететь наглых красноярских голубей. А вот не всё вам в жизни хлебные крошки!
В ресторане накрытый столик, громадный букет и безупречное обслуживание ещё больше растрогали Иринку.
— Повезёт кому-то, — с грустью сказала она, взяв меня за руку.
Мы ели, пили, танцевали. Оркестр по моей просьбе дважды исполнил «Эти глаза напротив». Стройная фигура Ирины в шелковом платье до колен, обнажавшем ножки в чулках, притягивала взгляды подвыпивших посетителей, которых по случаю выходного дня становилось всё больше. Но к нам никто приблизиться не рискнул, хотя в глазах мужчин читалось:
«На его месте должен быть я!»
Впрочем, я всё рассчитал, и мы уехали до того, как ресторан заполнился людьми, а те, кто уже был тут, напились до потери чувства самосохранения. Я не боялся, просто не хотел портить вечер. Таксист возил нас ещё час по вечернему городу, всё равно было уплочено, и привез домой, лишь когда алкогольный угар в голове стал проходить, и надо было добавлять дозу.
Ирка выпила и глинтвейн, и коктейли. Причем пила она по пояс голая… да в одних чулках пила! Сразу разделась, но лапать себя не давала, просто дразнила. В общем, процесс примирения прошёл, хоть и не по моему плану, но без сучка и задоринки.
Утром в воскресенье поехал к ресторану за машиной на автобусе. Иру надо отвезти домой, а после обеда на службу. Она заступает в наряд. В общественном транспорте понял, как я отдалился от простых советских граждан, разъезжая на личном авто. Сначала автобус проехал мимо, но мое натренированное тело совершило рывок, и я успел заскочить в заднюю дверь, единственным из полусотни пассажиров на остановке. Потом меня мяли и жамкали со всех сторон, оторвав пуговицу на дублёнке! Пассажиры активно дышали на меня перегаром, табаком и прочими ароматами. Не понравилось мне быть обычным советским гражданином. Я комфорт люблю.
Глава 18
— Привет, Толя, а ты тут как? — услышал я голос Олега в момент, когда пытался завести свою восьмёрку.
Выглядит он солидно, и не скажешь, что служивый — импортная дублёнка, шапка-норка, ботинки, тоже, думаю, не из дешёвых.
— Вчера бросил машину тут, надо
