Просто о главном - Антон Navotny
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многие пренебрегают пословицей: «От тюрьмы да от сумы не зарекайся!» Никогда, слышите, никогда не стоит этого делать. Я за год до того фотографировала труп ребенка, маленького, трехмесячного. Мать, молодая ссыкуха, в злости кинула ему на лицо подушку, а сама в ванной заперлась. Чтоб не слышать визги, как она потом на суде оправдывалась. Я делала снимки и с каждым следующим щелчком затвора все больше ненавидела эту безмозглую стерву. На тот момент моей Машке уже было полгода. Маманя с ней сидела, а я на работу бегала. Надо ж было кому-то деньги зарабатывать. Мужики в нашей семье — роскошь. Отца я своего не знала, да и никогда не интересовалась у матери. Та же участь ожидала и Машку. У меня никогда особо с мужиками не ладилось, они меня боялись. Характер слишком независимый и жесткий! Дружить дружили, а остальное так, между делом. От кого Машка родилась, я знаю. Он у меня тогда один был, мы с ним года два встречались… женатый, из нашего управления. Мужик он никакой, но сексом умел заниматься. Для этого и встречалась. Когда залетела, ничего ему не сказала. Со временем он, конечно, сам все понял, но я сразу обрубила все его отцовские потуги. Так проще и для меня, и для нее… было… Привыкла бы к отцу и задавала один и тот же вопрос. Почему? А как ребенку объяснишь, что мама дура и родила ее только из-за своего эгоизма, а папа тряпка, и кроме как трахаться, больше ничего не умеет? Но встречаться с ним не перестала… Девку я полюбила. Каждый раз, глядя на нее, поражалась, как такое могло из меня вылезти?! Вообще не проблемная была. Орала, конечно, но меня это не раздражало. Я радовалась, наконец-то появился кто-то мой. Тот, кто ручки тянет, когда с работы приходишь и улыбается искренне. А она вообще смышленая росла, прям как я. Ранняя. Пошла в девять месяцев, говорить начала в год, на своем языке, конечно, но мы друг друга понимали.
В тот вечер я вернулась с работы с этим… папашей. Мать отпустила. Машку спать уложила. У нас с ним пару бутылок было. Одну на сегодня, а вторую в холодильничек, запасы мои пополнить. Я не запойная, но выпить могла, хорошо так могла. Ну а что вы хотите, баба в мужском коллективе, да еще и с такой работенкой нервной. Надо же было как-то расслабляться. Я иногда ночами заснуть не могла, все фотографии трупов перед глазами кружили. А на кухню сходишь, грамм пятьдесят-сто маханешь, и сон приходит.
Тогда мы с этим на бутылке не остановились. По бутылке на рыло выжрали. Он скандалы начал мне по пьяни закатывать. В папашу приспичило поиграть. Хотел участие принимать в воспитании ребенка, обещал на свою фамилию переписать. Но это ж все по пьяни. Мы ж такие смелые и идейные, когда выпьем, на все готовы, всему миру доказываем, что мы чего-то стоим. Откуда только берется?
Я стояла на своем. И сказала ему: «Раз и навсегда запомни. Твои там только сперматозоиды. Это моя девочка!» Как спать пошли, не помню. Утром проснулась от телефонного звонка матери. Этот рядом храпит. Телефон стоял в комнате, где мы спали. Мать задает какие-то вопросы, я пытаюсь похмельный мозг в кучу собрать, ответить ей вразумительно, и вижу, Машка в дверном проеме возле косяка лежит. А шторки на окнах закрыты, и в комнате полумрак. Думаю: «Вот засранка, из кровати вылезла и на полу заснула». Трубку откладываю и подхожу к ней. Я, конечно, не медик, но за время работы много трупов повидала. На пол сползла рядом, в башке только одна мысль: «Это не я!» Взяла ее, а она уже холодная, а на затылке кровь запеклась…
Когда наши из управления приехали, этот мудак уже смылся. На допросах ничего вразумительного я сказать не могла. Про этого тоже ничего не сказала. Дочь-то моя… Только повторяла, что это не я!
Я видела заключение судмедэксперта… Смерть наступила в результате удара тупым предметом по затылочной части. Еще они обнаружили многочисленные синяки по телу… — Ирина ненадолго умолкла, переводя дух. — Тюрьма. Вы знаете, мне кажется, тюрьма никого ничему не учит. Это хороший способ убежать от своего проступка, от мыслей, от совести. Ты каждый день находишься в окружении людей. Общаешься, играешь, читаешь и со временем привыкаешь не слышать своей вины.
Меня выпустили досрочно. За хорошее поведение. Я вышла за ворота… Там рядом автобусная остановка была, я подошла к ней и села на скамейку. — Ирина села на стул, — И как будто не было этих лет за решеткой. Я не знала ни куда идти, ни зачем, ни что делать дальше. Внутри уже ничего не болело, не щемило, я привыкла глушить в себе подобные чувства. Там было тихо и пусто. Я не убивала…
Лена подошла к Ирине, встала справа от нее и положила руку ей на плечо.
— Я не знаю, как это произошло… У меня не было сил оправдываться тогда, нет желания этого делать и сейчас…
Света подошла к Ирине, встала слева от нее и положила руку на ее второе плечо.
— Я не могла ее убить. Возможно, это сделал он… Кто знает, что произошло той ночью?! Я не хочу, чтобы вы жалели меня. У вас нет права меня осуждать! У меня нет права требовать от вас понимания! Это всего лишь моя история! А вы постарайтесь, чтобы она не стала вашей!
Лера подошла к Ирине и встала позади нее.
— Я уже наказана. Неважно, что случилось той ночью. Важно то, что… виновата только я! Это моя дочь!
В этот момент проснулась пятая героиня. Она, хмурясь, посмотрела по сторонам. Громко икнула, встала со стула и неустойчивой походкой направилась к девушкам. Подошла к ним вплотную и пьяными взглядом заглянула по очереди девушкам в глаза.
— Суки вы все!
И ушла.
КОНЕЦ
Февраль 2014 года
Я любил тебя вчера и сегодня, и буду любить завтра и всегда.
За углом
Посмотрите за угол! Возможно, именно там вас ждет любовь!
14 февраля.
Женя вышла из пригородной электрички, обошла здание Киевского вокзала