Копье Дракулы - Михаил Палев

– Нет, в первый раз вижу. Что это такое?

Ее равнодушие показалось мне нарочитым.

– Это наконечник копья, – пояснил голос Таврова. – Дело в том, что одному человеку Шергин предлагал те самые кинжалы, которые продал затем вам. Вместе с ними он предлагал и этот наконечник копья. Поэтому я конкретизирую вопрос: предлагал ли вам Шергин купить у него подобный наконечник?

– Нет, – решительно отказалась Вероника Павловна. – Я же сказала, что вижу этот предмет в первый раз. Видимо, он успел его продать кому-то другому.

– Ну что же… Спасибо, не смею вас больше задерживать.

Соколова встала из кресла и вышла. Запись закончилась.

– Так… Давайте-ка я вас представлю, – спохватился Тавров. – Слава, ты в кресло садись, напротив… Это мой помощник, известный писатель Мечислав Мстиславович Булгарин. Эксперт-психолог Варников Дмитрий Николаевич. Ну-с, что скажешь, эксперт?

– Однозначно скажу: она уже видела этот предмет раньше, – уверенно заключил Варников. – Было заметно, как она напряглась, когда взяла фотографию. И это напряжение не покидало ее до конца. А взгляд? Не буду вдаваться в подробности, но он выдает лгунью с головой! Тут даже полиграф не нужен.

– Спасибо, Дима! Ты мне очень помог, – с чувством произнес Тавров, тряся руку Варникову.

– Не за что! – отозвался тот. – Случай достаточно простой. Всех благ!

Он пожал мне руку на прощание и вышел из кабинета. Я слышал, как он попрощался с секретарем Таврова Катей, и почти сразу хлопнула входная дверь.

– Вот так! – посмотрел на меня Тавров. Я уже успел усесться в кресло, где недавно сидела Соколова. – Вероника Павловна, несомненно, видела этот наконечник копья, но почему-то это скрывает. Какие сделаем выводы?

– Неужели она замешана в убийстве Шергина? – недоверчиво спросил я.

– Вполне годится в качестве рабочей версии, – согласился Тавров. – Вполне возможно, что наконечник копья у нее. Но ведь лжет не она одна: в отношении копья мы имеем факт лжи со стороны покойного Георгеску. Вопрос: связаны ли эти две лжи друг с другом?

– Разумеется, связаны, – высказал я убеждение. – Георгеску стремился лично заполучить копье, убедив Причарда в том, что копье и кинжалы не относятся к эпохе Влада Дракулы. А, похоже, что копье вместе с кинжалами в итоге заполучила Вероника Павловна. Вот только почему кинжалы она выставила напоказ, а копье спрятала?

– Надо полагать, настоящую ценность представляет именно копье, – предположил Тавров. – Ведь, по словам Причарда, Шергин пытался сбыть кинжалы в комплекте с копьем.

– Тогда мы получаем вот что: и Георгеску, и Соколова считали копье ценным артефактом, – принялся рассуждать я. – Возможно, даже подлинным копьем Дракулы. Но откуда это следует? Совпадение эпох? Во времена Дракулы таких копий была не одна сотня тысяч! Может, на копье были надписи, позволяющие его идентифицировать?

– Нет, – отрицательно покачал головой Тавров. – Я обнаружил, что Шергин сделал две фотографии копья и по две фотографии каждого кинжала. И лишь при внимательном рассмотрении я выяснил, что вторые фотографии не являются копиями первых, а фиксируют обратные стороны артефактов. Фотографии сделаны в хорошем разрешении в режиме макросъемки, так что можно хорошо рассмотреть детали. Никаких надписей на наконечнике копья нет. Можешь сам убедиться, если хочешь!

– Но каким-то образом Георгеску и Соколова копье идентифицировали? – не сдавался я. – Сейчас этот секрет знает только Соколова: Георгеску унес его в могилу. А ну как Лаврушин прав, и в ближайшее время Соколову попытаются отправить вслед за Шергиным и Георгеску? Я верю, что Лаврушин мастер своего дела, но и мастерам часто не везет. Короче: не побеседовать ли нам по душам с Вероникой Павловной, пока она еще жива и здорова?

– Возможно, – согласился Тавров. – Но не сейчас. Тут я выяснил одну любопытную вещь… Возможно, что и будет результат. В общем, подождем пару-тройку дней.

Честно говоря, я пришел к выводу, что наше расследование зашло в тупик, поэтому вернулся к своим делам, которые порядочно запустил за время острой детективной лихорадки. Погрузившись в свои проблемы, я не сразу понял, о чем идет речь, когда Тавров спустя три дня после нашей встречи позвонил мне и торжествующе сообщил:

– Как и следовало ожидать, антиквар нам соврал!

– В смысле? – не понял я. Я уже успел подзабыть наш визит к антиквару Костецкому.

– Он сказал, что Шергин звонил ему, представившись диггером Шерханом, так?

– Вроде так, – начал припоминать я.

– Так вот: совершенно случайно за этим антикваром уже три месяца ведут наблюдение, как это принято выражаться, компетентные органы. Его подозревают в организации канала контрабанды антиквариата и похищенных культурных ценностей. В частности, в рамках этого дела уже три месяца прослушивается его телефон и ведется наблюдение за салоном. Мы попали в поле зрения следователя, позавчера он пригласил меня для беседы, и вот, что удалось выяснить… Але, ты слушаешь?

– Да-да, конечно!

– Так вот: в течение последних трех месяцев по телефону салона никто не звонил Костецкому по поводу продажи кинжалов. Зато в тот день и в то время, когда мы сидели в особняке Вероники Павловны Соколовой, на мобильный телефон Костецкого поступил звонок с другого мобильного телефона, зарегистрированного на имя Лаврушина Владимира Андреевича. Кстати, я позвонил по этому номеру, и трубку взяла сама Вероника Павловна. Что это означает?

– То, что она тогда вышла не только для того, чтобы найти визитку Костецкого, но и чтобы позвонить ему и попросить подтвердить ее версию, – догадался я. – Она познакомилась с Шергиным совсем не через Костецкого, но говорить правду не хочет!

– Ай, молодца! – похвалил Тавров. – Теперь хорошо бы понять: что именно скрывает Вероника Павловна?

– Может, пригласить еще раз психолога и прямо в лоб спросить ее об этом? – в запале предложил я.

– Ага! И заодно спросить Лаврушина, не он ли застрелил Шергина? – ухмыльнулся Тавров. – Так и мы рискуем не дожить до весны. Нет уж! Горячиться не будем. Тут материалы по Георгеску должны прийти со дня на день. Вот и подождем. Посмотрим: может, что там накопаем.

Ожидание материалов на Георгеску было разбавлено забавным эпизодом: мне вдруг позвонил Константин.

– Здорово, Слава! – радостно заорал он в трубку. – Как жизнь?

– Нормально, – осторожно отозвался я и тут же настороженно спросил: – А что это ты так рано вернулся из Дубая?

– Удачно сложились звезды! – хохотнул Константин.

– А как там Ирина? – спросил я больше из приличия.

– Понятия не имею! – жизнерадостно отозвался Константин.

Его нездоровая жизнерадостность заронила в мою душу подозрения.

– Как это не знаешь? – удивился я. – Разве вы не вместе приехали из Дубая?

– Слава богу, нет! – ликующе сообщил Константин. – Ирку я продал.

– Что?! Где?!

– Как – где? Там, в Дубае!

Простые подозрения в моей душе выросли до уровня ужасных подозрений.

– Надеюсь, что ты продал ее не в публичный дом, а в приличный гарем состоятельного эмира? – осторожно осведомился я.

– С ума сошел?! – негодующе воскликнул Константин. – Это я образно выразился!

– Ну, слава богу! – облегченно выдохнул я. – Тогда рассказывай.

Едва они прилетели в Дубай, как Ирина сразу потащила его выбирать шубу. Вполне возможно, что в Дубае шубы стоят в разы дешевле, чем в Москве. Но если у человека есть деньги только на «Ладу Приору», то он при всем желании не сможет купить Ламборгини даже за четверть цены!

Константину с трудом удалось отговорить Ирину от немедленной покупки шубы. Решающим аргументом оказалась возможность кражи шубы из гостиничного номера обслуживающим персоналом. Не знаю, имели ли место такие факты – скорее всего, нет. Но на Ирину этот аргумент произвел впечатление, и она скрепя сердце решилась отложить покупку вожделенной одежды из невинноубиенных норок на самый последний день отдыха. Таким образом, Константин получил желанную отсрочку. И использовал ее на все сто!

Во время ужина в ресторане Константин увидел, что они стали объектом пристального внимания одного русского туриста. Константин вначале не мог понять, где он его видел. Точно так же он не мог определить, кто является объектом пристального внимания этого русского: он сам или Ирина. Однако, как это свойственно компатриотам, они быстро оказались за одним столиком, и выяснилось, что оба фактора имели значение: русский оказался Владимиром Кульчицким, учившимся в альма-матер на курс старше и признавшим в Константине истинного маевца, и ему понравилась Ирина. Более того, Константин и Владимир жили в одной общаге и неоднократно встречались. Разумеется, последний факт потребовал немедленного «отмечания», что и было сделано. Ирина моментально отметила, что Владимир, несомненно, имеет более высокий жизненный статус, нежели Константин, и «сделала стойку». Ей предстояло решить проблему: избавиться от Константина и причалить к Владимиру. Но как это сделать, если Константин привез ее в Дубай за свой счет и обратные билеты находятся у него? Для решения проблемы Ирина удалилась в туалет «попудрить носик». Вряд ли это оживило ее скромные мыслительные способности, но инстинкт женщины подсказал ей, что мужчины, как обычно, сами возьмутся за решение ее проблем. Инстинкт ее не обманул.