Рыцарь - Юрий Корчевский

Потянулись тоскливые дни. Им бросали по лепёшке в день и по бараньей кости с мясом, а вечером спускали бурдюк с водой. Не сытно, но и с голоду не помрёшь.

В яме сидели безвылазно, и уже через неделю оба пленника стали чесаться: тепло, влажно, хотелось помыться, да и бельё постирать или сменить. Но, видимо, понятия о гигиене у половцев отсутствовали напрочь, а может быть, они просто хотели таким путём сломить волю пленных.

Эту неделю, да, впрочем, как и следующую, спасались разговорами. Конрад рассказывал свои случаи, смешные и драматичные, происшедшие с ним или с его знакомыми, Алексей – свои. Так быстрее проходило время. Вынужденное бездействие и невозможность двигаться просто сводили с ума. Тело настоятельно требовало хоть какого-то движения, а вся яма – три шага на три.

К исходу третьей недели Алексей не выдержал.

– Слушай, Конрад, сил больше нет в этой яме сидеть.

– Надо набраться терпения, Анри. Сам знаешь, как медленно решаются денежные вопросы в империи.

– Мы можем просидеть в этой яме ещё не один месяц.

– И что ты предлагаешь? Ведь их начальник, главный половец, предлагал тебе службу у них. Согласился бы – сидел бы сейчас у палатки, ел бы бараний суп и спал бы с какой-нибудь наложницей.

– Так ведь и ты не согласился! А знаешь, можно было для вида согласиться, а потом сбежать. Понятно, какое-то время нас бы в стане держали, но рано или поздно дали бы и коней, и оружие. Мы же катафракты!

– Сомневаюсь. Какой смысл платить нам деньги и держать в лагере? Нас бы бросили в первый же бой и, даю руку на отсечение, против своих же. И нас свои же и убили бы – как предателей, и имена наши покрылись бы вечным позором. Или тебе пришлось бы убивать своих. Нет, уж лучше я в яме сидеть буду.

– А сбежать из войска на конях?

– Не дадут, не надейся, не такие они простаки.

– А может – просто сбежим?

– Как это? И куда пойдём? Если через перевал в империю – нас тут же схватят. Наверняка степняки там дозоры держат. И, заметь – верховые, пешком от них не убежишь.

– Вот! Ты думаешь так же, как и половцы. То есть, если сбежим, пойдём в сторону империи. А мы сделаем обманный трюк.

– Переоденемся в половцев? – на большее фантазии у Конрада не хватило.

– Нет, мы пойдём на север или на восток, в сторону от империи. Первое время придётся скрываться, но ведь выйдем же на земли какого-нибудь государства, не везде же степняки.

– А уж от них вернёмся в империю?

– Конрад, а зачем? Империя не слишком торопится нас вернуть. Мы и так много сделали для неё. На порубежье нашли трупы наших товарищей, и нас с тобой могли счесть убитыми. Мы тут сгниём заживо. Меня от баранины уже тошнит.

– Ты предлагаешь уйти? И как ты собираешься это сделать? Яма глубокая.

– Я встану тебе на плечи и попытаюсь сдвинуть решётку. Потом подтянусь и попробую выбраться. Если удастся, спущу тебе лестницу. Само собой, делать это нужно ночью – я не слышал, чтобы ночью ходила охрана. Половцы надеются, что ямы глубокие и без лестниц из них не выбраться.

– У нас нет оружия, и первый же встречный половец нас просто убьёт.

– Ага, а ещё у нас нет еды, воды… Значит, будем дальше сидеть?

– Ты хочешь служить мадьярам? Они враги моему народу.

– Тогда русам – они на востоке. Предполагаю, что их столица, Киев, не так уж и далеко.

– Сколько?

– Лошадью – дней пять.

– Но у нас нет лошади.

– Конрад, мы добудем лошадей и оружие сами, если вырвемся из ямы.

– Голыми руками? Ты самонадеян, Анри.

Мужчины надолго замолчали. Конрад обдумывал услышанное.

Прошло ещё два дня. Пленники вели себя так, как будто не было между ними разговора о побеге. Алексей и сам бы сбежал, но без помощи Конрада сделать это было невозможно. А Конрад ещё раздумывал бы или ждал бы выкупа, но к исходу третьего дня после разговора произошел интересный случай. Вечером, как всегда, половец спустил им на верёвке бурдюк с водой.

– Завтра ваш последний день в яме, греки!

– Мы не греки, – буркнул Конрад.

Оказывается, половец вполне сносно говорил на языке византийцев.

– Империя тянет с выкупом, и хану надоело ждать, терпение его лопнуло!

– Что ты хочешь этим сказать?

Половец красноречиво провёл поперёк шеи ребром ладони.

Как только половец ушёл, Алексей посмотрел на Конрада.

– Завтра нас могут прирезать, как баранов, или разорвать лошадьми. Надо решаться, Конрад. Это последняя ночь, когда мы можем сбежать, и она даёт нам последний шанс. Надо использовать его. Или ты хочешь умереть, как жертвенный агнец?

– Хорошо, – поколебавшись секунду, ответил Конрад, – я согласен.

– Тогда ждём темноты.

Медленно тянулось время. Алексей уже знал, куда идти, где восток, определив это по восходу солнца, по его лучам. На север, в Паннонию, не хотел Конрад, на юг, в империю, не дали бы скрыться половецкие дозоры, и потому оставался один путь – к русам. Несмотря на самоотверженную службу катафрактов, империя не очень-то торопилась вызволить их из плена. Для Алексея же эта война – империи со степняками – была чужой, как и война крестоносцев с сарацинами. Он видел, как явно ослабла империя, как уменьшились её земли, как упало влияние в мире. Империя шла к упадку. Она ещё протянет три века, но это будет уже жалкое существование, несравнимое с тем расцветом, что застал, видел собственными глазами Алексей. Константинополь, этот Царьград, падёт под напором османов, простояв больше тысячи лет.

Постепенно стемнело.

– Полезем под утро, когда сон крепок? – спросил Конрад.

– Нет, раньше. Иначе далеко от стана половцев уйти не успеем, догонят. Как угомонятся, так и полезем.

Конрад уселся в углу и замолчал.

Алексей нервничал. Если половцы решатся их казнить, то попадаться им в руки никак нельзя. Ранят, свяжут, а потом с варварской изощрённостью показательно казнят, причём изрядно помучив перед смертью. Потому он сам для себя решил: коли догонят, биться до последнего. Пусть лучше убьют в бою.

На мгновение мелькнула мысль прибегнуть к помощи талисмана. Камень висел на его шее открыто, но никто из половцев на него не покусился – камень не представлял для них никакой ценности. Кроме того, степняки были язычниками и свято верили в обереги, талисманы, амулеты. У каждого из них он был свой. И забрать чужой оберег, значит – взять на себя чужую судьбу. Перстень Остриса же Алексей всегда перед боевым походом прятал в одежде: ведь во время боя его мог задеть чужой клинок или залить кровь, брызнувшая из раны. Половцы же обыск не устраивали. Ну, отобрали они оружие, срезали кошель с деньгами – зачем дальше искать? Ведь карманов тогда не знали вовсе.

Однако воспользоваться талисманом было невозможно – не было полнолуния, да и бросить Конрада одного в тяжёлой ситуации было не по совести. Воевали вдвоём, в плен оба попали – вот и выбираться из него надо вдвоём. Исчезни он сейчас – душа не знала бы покоя, муки совести совсем замучили бы. Как дальше жить с грузом предательства? Да для Алексея принципиально невозможно было бросить в беде боевого товарища, друга. За время их нахождения в яме они сблизились.

На небе высыпали яркие звёзды. Постепенно жизнь в лагере замерла. Оглушительно трещали цикады.

– По-моему, пора, – тихо сказал Конрад.

– Да. Помолимся, – Алексей перекрестился. Конрад повторил вслед за ним, только сделал он это по-католически – слева направо.

Конрад присел у земляной стены, опираясь на неё руками. Алексей взобрался ему на плечи, и Конрад медленно выпрямился. Кончиками пальцев Алексей едва достал до деревянной решётки. Подпирают ли её половцы?

Он попытался сдвинуть жерди, и они медленно поддались. Он двигал их несколько раз, каждый раз сдвигая по пяди, пока не образовалась щель шириной в полметра. Алексей попытался уцепиться пальцами за край, но земля с шорохом осыпалась – прямо на голову Конрада. Эх, если бы он был повыше – хоть на пяток сантиметров, или яма была чуть менее глубокой.

В голове вдруг мелькнула мысль – опереться на жерди решётки. Выдержат ли они его вес?

– Конрад, присядь, я развернусь.

Немец присел. Алексей спрыгнул и забрался на рыцаря вновь, но уже спиной к стене. Конрад вновь медленно распрямился.

– Держись, – сказал Алексей и подпрыгнул.

От толчка Конрад не удержался и упал. Но Алексей уже успел уцепиться обеими руками за жерди. Они слегка скрипнули, немного прогнулись, но вес выдержали.

Дальше проще. Он подтянулся, сделал пару взмахов ногами, как на перекладине, подтянулся и животом лёг на жерди. Осмотрелся. Вокруг никакого движения, тихо.

Не дыша, он сполз с жердей на землю. И так же, на пузе стал ползать вокруг ям, ища лестницу или, на худой конец, верёвку. Он описывал круги вокруг ям, пока не наткнулся на пустой бурдюк, к которому была привязана верёвка. Надо попробовать вытянуть Конрада на ней.

Алексей вернулся к яме.

– Конрад, – прошептал он, напряжённо вглядываясь в непроглядную тьму.