Сжигая запреты - Елена Тодорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шатохин резко закидывает очки на лоб. Тяжело переводит дыхание и прожигает меня взглядом.
– Чё, нах?.. Марина… Марина, блядь… – толкает приглушенно. Еще один яростный вдох. Шаг вперед. Цепкий обхват моего запястья. Агрессивный ультиматум: – Ты такой не будешь!
Кажется, он готов меня убить. Но разве меня это хоть когда-нибудь останавливало? Ха!
– Будто тебе решать, какой мне быть!
Вырываю руку, подцепляю чемодан и, демонстративно виляя задницей, направляюсь к выходу из аэропорта.
Секунда, две, три… Ничего не происходит. Ничего!
Он… Он, что, не пойдет за мной?
Он… Господи, пожалуйста, не дай ему меня бросить!
– Марина… – стоит услышать этот зов, сердце проваливается вниз и тотчас с феерическим выбросом подскакивает обратно.
Бомбит мне грудь. Разносит в щепки. Но я, естественно, не оборачиваюсь. Не на первый же оклик это делать! Продолжаю идти. Со страхом прислушиваюсь.
Ой, божечки… Все… Больше не позовет!
Повернуться? Не повернуться?
Нет, я не могу! А что я не могу?!
Черт… Черт… Черт…
– Марина! Стой. Стой же! Ты не туда идешь.
Даня ловит мою свободную ладонь, а я чуть сознания от радости не лишаюсь. Хочется вцепиться в него и расцеловать. Спасает, что возможности нет. Шатохин сжимает мою руку и, без каких-либо сантиментов, увлекает к нужному выходу.
Не ожидала, что на тех эмоциях, что я в нем всколыхнула, сможет себя обуздать. Я потрясена и абсолютно дезориентирована.
Что мне делать? Как себя дальше вести?
Пока размышляю, покидаем здание аэропорта.
– Откуда ты знаешь о Гагаринском? – спрашивает Даня тихо, едва оказываемся под палящими лучами солнца.
– Я много чего знаю, Дань… – шепчу так же тихо, все еще потерянно. – Я тебе говорила тогда, – глядя строго себе под ноги, неосознанно покусываю губы. – Я наводила справки везде, где только можно. Я платила за информацию о тебе, – как ни стараюсь сохранить лицо, чувствую, что щеки заливает румянцем. – Я… Я сама следила за тобой.
Ожидаю, что озвученное вызовет у него шок.
Но…
Удивить Шатохина непросто. Его даже смутить невозможно.
Он скользит по моему лицу беглым, несколько заинтересованным взглядом, выразительно переводит дыхание и достаточно спокойно уточняет:
– И зачем?
Я, должно быть, краснее свеклы становлюсь. Однако вместо того, чтобы и в этот раз увильнуть по уже выстроенному сознанием пути отступления, выдаю вдруг самый искренний ответ, на который в принципе способна.
– Ты знаешь, зачем, – прошелестев это, с силой сжимаю веки.
Приказываю себе собраться.
Но…
В голове проклятым рефреном несется совершенно бесполезный и раскатывающий меня текст: «Потому что я любила тебя, дурак!».
Конечно, он знает об этом. Предъявляет ведь! Ставит в упрек! А я еще возьми сама и напомни!
– Черт… – бормочу задушенно, в попытке разрушить окутавший нас неожиданно дурман. – Да здесь же градусов сорок! Как мы выживем на острове в таком климате без привычных благ цивилизации?
Даня на мое нарочитое возмущение не реагирует. Он вообще ни слова не говорит. Очень долго молчит. И при этом то и дело задерживает на мне взгляд. Ломаю голову, что может думать в этот момент? Но спросить почему-то не решаюсь. Берегу созданную Шатохиным тишину.
Благо отвлечься есть на что. Рассматриваю буйные зеленые растения на обочине дороги, пока мы едем на машине к причалу, а потом с яхты – бескрайние лазурные морские просторы.
На тот самый необитаемый остров мы прибываем на закате. Глядя на лиловый отсвет прячущегося за горизонтом солнца, я еще как-то держусь. Но стоит сконцентрироваться на густых темных джунглях, невольно вздрагиваю.
К счастью, Даня этого не замечает. Он перебрасывает с яхты на бетонный причал чемоданы. А после поворачивается и проделывает нечто подобное со мной.
Хочется дать заднюю, уйти в отказ и взмолиться об отеле. Любом! Пусть самом паршивом. Лишь бы были крыша над головой и какие-никакие стены.
Но я ведь не сдаюсь.
Едва подошва моих сандалий касается бетона, я разворачиваюсь и иду в сторону проклятых джунглей.
В душе, в мозгу, в глазах – сплошной ужас.
Один раз позволяю себе оглянуться. Смотрю на Даню и офигеваю пуще прежнего. Он катит по бетону наши чемоданы и насвистывает! В белых брюках, модной брендовой рубашке с пальмами и своих чертовых Прада шагает на таком подъеме, словно мы не в дикую чащу выживать тащимся, а в лакшери-отель отрываться!
Маньяк… Точно маньяк!
Обнаружив на берегу дощатую тропинку, я зачем-то срываюсь на бег. Сердце бешено бахает в груди, стоит оказаться среди деревьев. Ощущение, что вот-вот разорвется от натуги. Но я не останавливаюсь. Несусь на полной скорости, пока не упираюсь… Пока не упираюсь в примитивное жилище, выстроенное из каких-то бревен и пальмовых листьев!
– Блядь… – шепчу с непонятными мне самой эмоциями.
Крыша, стены… Есть!
Судя по огромному резервуару, который находится справа от хижины, должна быть и вода. Возможно, даже душ и туалет!
– Куда ты летишь, Марин? – отчитывает подоспевший Даня.
Оборачиваюсь к нему. И в который раз за сегодняшний день теряюсь в своих ощущениях.
– Я быстрее тебя, – выдыхаю первое, что приходит на ум. – Всегда.
– Ты, блядь, быстрее своего ангела-хранителя.
– Угу… Это какой-то квест, Дань? Сколько ты заплатил за этот «люкс»?
Шатохин сверкает шикарной белозубой ухмылкой. В темноте она кажется особенно яркой и впечатляющей. Мое сердце вздрагивает и отчаянно сжимается.
– Дохрена, Марин. Так что измываться над тобой планирую порядочно. Всласть!
– В тебе нет ни черта порядочного!
– Как и в тебе, Динь-Динь.
Динь-Динь… Зачем он так называет?! В груди моментально тепло разливается.
И я… Боже, на глаза наворачиваются слезы.
– Здесь есть какие-то камеры? – сиплю, часто моргая. Дыхание срывается, но мы оба это игнорируем. – Нас записывают, Дань? Следят за нами? Это какое-то реалити-шоу? Признавайся! – верчу головой, в попытках отыскать на одной из пальм мигающие огоньки видеокамер.
Шатохин громко смеется.
И я… От этих звуков у меня сводит желудок и перекручивает все внутренности.
Машинально отступаю в сторону, едва Даня направляется к двери.
– Никаких камер, Марин. Карьера порнозвезды – не то, о чем я мечтаю, – толкая это, нагло скользит по моему телу взглядом. Поднявшись к лицу, и вовсе дерзко подмигивает.
– А о чем ты мечтаешь? – спрашиваю быстрее, чем успеваю подумать.
Шатохин замирает. Я тоже. Всем телом цепенею. Пытаюсь тормознуть и ощущения. Тщетно! Внутри что-то лопается
