Любовники Камиллы - Виктория Янссен

Анри, устроившись рядом, перетащил Нико к себе на колени так, что ее груди оказались на уровне его лица. Ему безумно хотелось как можно скорее оказаться внутри ее лона, но он не мог отказаться от наркотического воздействия от трения мягчайшей влажной кожи девушки о свое тело. Извиваясь, он продолжал касаться ее руками, лицом, грудью, бедрами. Затем уткнулся носом в ложбинку между грудями, туда, где ее запах был сильнее, и это было похоже на физическое погружение в нее. Он чувствовал, как колотится ее сердце.

Подавшись к Анри, Нико ласково оттолкнула его от своей груди, а потом со всей силой прижалась к нему так, что его возбужденный член оказался между двумя скользкими от воды и пота телами, и принялась ерзать у Анри на коленях.

Дыхание ее стало прерывистым. Анри быстро поцеловал ее и хрипло произнес:

— Все, больше не могу. Я хочу взять тебя.

Прежде чем он успел договорить, Нико привстала, схватила горячей рукой его набухший орган и направила в себя. Желая получить еще большее удовольствие, Анри взял ее за ягодицы и вонзился в нее целиком.

Больно вцепившись руками ему в плечи, Нико вертелась из стороны в сторону, одновременно привставая и вновь опускаясь, как будто искала точку опоры и никак не могла найти. Губы ее лихорадочно шарили по его лицу, маленькие груди подпрыгивали, тело извивалось. Анри буквально изнывал от этой сладостной муки и все никак не мог насытиться.

— Еще! Еще, еще! — повторяла она, обдавая его горячим дыханием. — Возьми меня, возьми всю, целиком!

— Хорошо, — только и смог выговорить он.

Сделав упор на ноги, Анри резко выдвинул ягодицы вперед и вверх, словно хотел столкнуть ее с себя, но Нико держалась цепко, впившись ногтями ему в плечи. Уже через мгновения она поймала его ритм и скакала на нем до тех пор, пока он не почувствовал, что сердце вот-вот выскочит из груди. Она получила высшее удовольствие дважды; насчет первого раза Анри еще сомневался, поскольку был слишком сосредоточен на собственных эмоциях, на том, чтобы самому продержаться как можно дольше, но второй раз сомнений у него не оставил: ее стоны превратились в крик, который поднялся до самой высокой ноты, а потом вдруг оборвался. Анри сделал еще несколько резких и очень глубоких движений и наконец взорвался внутри ее.

Запрокинув голову, он тяжело дышал, не отпуская свою жертву. Ему казалось, что тело его стало совсем невесомым и только под тяжестью ее тела удерживалось на скамье, иначе взлетело бы в воздух.

— Ты такой сладкий, Анри, — сказала она, слезая с него. — Но по-моему, тебе не помешает еще раз помыться.

Они вернулись в помывочную. Нико с удовольствием натирала его мылом, и он делал с ней то же самое в ответ. Потом они обливали друг друга теплой водой, а вытирание сухими полотенцами превратилось у них в импровизированную игру. К тому времени, как Нико начала втирать ему в распаренное тело ароматизированное масло, Анри уже больше всего в жизни хотел остаться тут до утра.

Однако со стороны дома стал раздаваться нарастающий гул голосов, послуживший им сигналом, что для них вечер развлечений подошел к концу.

Возле выхода из бани Анри поцеловал Нико на прощание, пообещал вернуться как только сможет и поспешил назад в свои конюшни. Теперь он был полон решимости, что Нико станет той отдушиной, которая поможет ему забыть неблагоразумные мысли о герцогине.

Глава 5

Вильмос лично сопроводил Камиллу до ее покоев. Каспар и Арно собрались занять свои места по обе стороны от дверей, как делали это всегда, однако Вильмос дал им знак следовать за хозяйкой внутрь.

Камилле бы очень хотелось, чтобы верные евнухи не так ревностно охраняли ее в присутствии герцога. Муж-тиран всегда предпочитал показывать окружающим, что его воля превыше всего, и она должна была всячески поддерживать эту игру, даже если дело касалось ее собственной безопасности. Мишель отличался редкой злопамятностью, и в дальнейшем евнухи могли дорого заплатить за свою верность хозяйке. Теперь ей следует присмотреть за Каспаром и Арно, чтобы они не угодили в какую-нибудь неприятность.

Вильмос замер в дверях, словно чего-то ждал или хотел о чем-то поговорить. Арно крадущимися шагами обошел всю комнату по периметру. Камердинер все не уходил.

— В чем дело? — поинтересовалась Камилла, в упор глядя на Вильмоса.

— Ваша светлость… — глухо произнес тот, опустив голову.

Камилла же, напротив, высоко вздернула подбородок. Пусть ей и пришлось сосать его член, но она не собиралась когда-нибудь вновь поднимать эту малоприятную тему, даже если Вильмос и вознамерился принести свои извинения. В подвале у нее просто не было выбора. Кстати, как и у Вильмоса. Какой смысл пускаться в обсуждения их взаимного унижения.

Постояв еще несколько секунд в молчании, Вильмос почтительно поклонился и вышел из комнаты, не только закрыв, но и заперев за собой дверь. Камилла услышала лязг задвигаемого засова, а затем клацанье большого железного крюка с печатью герцога.

Только когда шаги Вильмоса затихли в глубине коридора, Камилла почувствовала, как у нее подкосились колени. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться на ногах. Мозги ее лихорадочно работали. Что же теперь делать? Он могла ощущать себя в относительной безопасности, пока герцог был целиком погружен в любовные игры, пока он тешил плоть в свое удовольствие, но… сейчас ее благополучие висит на волоске, даже если ей удалось забеременеть от юного конюха. Камилла уже не надеялась, что герцог захочет заняться с ней любовью, и если такое не произойдет, то ее тем более казнят за то, что она забеременела от другого мужчины. А если она не забеременела, то он все равно казнит ее за бесплодность. Как же она была глупа и наивна, когда полагала, что он дарует ей жизнь, если он получит то, чего он так хочет.

Часы, стоявшие на каминной полке, — поразительно безобразная в своей безвкусице вещь, разукрашенная золотыми ангелочками и белыми глазурованными фигурками пастушек и овечек, — показывали, что половина ночи уже прошла. У Камиллы было такое ощущение, что минуло несколько долгих дней, с тех пор как она призвала Анри в свою комнату для приемов. Сколько времени потребуется герцогу, чтобы придумать вид публичной казни, которой он ее предаст? Через какие еще унизительные испытания, продиктованные изощренным воображением Мишеля, придется ей пройти перед насильственной смертью? Вероятнее всего, она будет подвергнута казни через обезглавливание. Когда-то Камилла прочитала, что человек без головы еще какое-то время способен видеть то, что происходит вокруг.