Рабыня моды - Ребекка Кэмпбелл

Через полчаса появились первые признаки угасания шторма. О жизнестойкости Пенни ходили легенды. Хью применил профессиональный тактический прием и ретировался, предоставив нам успокаивать Пенни — ведь мы получали за это зарплату. Мы попытались убедить ее, что «Пенни Мосс» слишком солидная компания, чтобы получать мелкие непрестижные премии. Ведь они предназначены для пробивающих себе дорогу в мире моды новичков. И что жюри просто не рассматривает нас, как и дома моды «Гуччи», «Макс Мара» или «Ив Сен-Лоран». Поток слез уменьшился, и я решила, что преувеличение может сейчас пойти на пользу, и произнесла:

Пенни, вы — последняя из великих дизайнеров. Баленсиага, Диор, Шанель — все они уже покинули этот мир. Остались только вы, Пенни. Мир ждет, что вы продолжите начатое ими дело.

—Да, думаю, ты права, — сказала Пенни, но ее лицо по-прежнему оставалось безжизненным, и сейчас можно было более точно определить ее возраст.

Зазвонил телефон. Это была Саки:

— К Пенни пришел Майло Майербир.

— Майло? — вырвалось у меня достаточно громко. — А ему что здесь нужно?

Пенни прекратила шмыгать.

— Майло? Да, я предлагала ему заглянуть, хотела обсудить с ним имидж нашей компании. Это самое малое, что я могла сделать для него после того, как он помог мне преодолеть небольшое затруднение с этим жутким объектом искусства. Попроси его подняться через пять минут.

Неожиданно она преобразилась. Снова окрепли крошечные лицевые мышцы и обрисовались красивые черты лица. Нос и глаза были насухо вытерты, и быстро нанесен макияж. И когда Майло поднялся по лестнице, Пенни опять была королевой его фантазий.

Совет Майло был крайне прост: чаще рассказывать о наших знаменитых клиентах, теснее сотрудничать с редакторами модных журналов, сделать коллекцию чуть более дерзкой. Я говорила Пенни то же самое в течение многих месяцев, но нужны были темные глаза и полные губы Майло, а также чек на тысячу фунтов (не упомянутый во время их предварительного разговора), чтобы эти идеи достигли ее ушей.

В тот день Пенни начала работать над зимней коллекцией следующего года. Это подразумевало, что она просматривает свои небрежные заметки, рисунки, фотографии, перебирает образцы тканей с «Премьер-вижн». И каким-то образом из всей этой мешанины начинали возникать идеи. Вечернее платье рождается из одной-единственной извилистой линии в ее альбоме для рисования. Великолепное свадебное платье появляется, начиная со шляпки, из хаоса; юбки и жакеты возникают, как вампиры, из кучки праха, когда на нее попадает капля крови девственницы.

Я наблюдала за Пенни и советовала, давала тонкие намеки и делала замечания. Приносила Пенни все, что ей требовалось, заваривала чай — льстила, ублажала и успокаивала. Это было то, что я любила. Знаете, вначале я решилась на невинную ложь, сказав, что на самом деле не хочу быть дизайнером. Конечно же, я мечтала об этом. Именно поэтому я и поступила в колледж, устроилась на работу в магазин и соблазнила Людо. Именно это желание заставляет меня мириться с примадонной Пенни. Но каждый занятый в индустрии моды хочет стать дизайнером — добиться священной цели и заниматься творчеством. Это, возможно, наивная мечта, и мне не хотелось предстать перед вами жалкой, особенно в тот момент.

Я осознаю, что изобразила Пенни в карикатурном виде. И она действительно немного нелепа. Но вы должны помнить, что это не все, что можно сказать о ней. У нее есть то, что необходимо для успеха. Мне не особенно приятно признавать это. И сейчас я имею в виду не только ее многократно испытанное на прочность, закаленное в борьбе самолюбие. Его было предостаточно, но требовалось еще кое-что. У Пенни это был маленький гомункул-советчик, сидящий внутри и нашептывающий, какую именно одежду захотят купить люди. Как именно заставить женщину почувствовать: да, именно этот жакет ей нужен, и именно это платье поможет решить все проблемы в жизни, завоевать внимание мужчин, вызвать восхищение или зависть других женщин и обеспечит продвижение на работе.

Подобное чувство должно быть вам знакомо. Вы смотритесь в узкое зеркало в примерочной, но не ощущаете уверенности и босиком, в одних чулках, выходите в зал и рассматриваете себя в большое зеркало. Вы разглаживаете ткань на бедрах, поворачиваетесь в разные стороны, чтобы увидеть себя сзади. И внезапно вас переполняет радость, как после трех глотков мартини. Многие часы, проведенные в сомнениях и отчаянии, когда вы пытались ухватить это ощущение радости, — теперь забыты. Продавщица вздыхает и воркует, и вдруг вам начинает казаться, что она делает это искренне, и вы даже думаете, не сделать ли ей приятное, купив сумку, которая подходит к этому наряду (но сдерживаетесь).

У Пенни была своя формула, которую она пыталась вбить мне в голову, когда я начала заниматься дизайном.

— Дорогая, — любила говорить она, — в этой вещи женщина будет смотреться стройнее, состоятельнее и более соблазнительно? Если тебе удастся совместить в своей модели эти три требования, то вскоре обязательно появится муж, который будет рыдать над суммой, снятой по его кредитной карте.

И у Пенни получалось добиться необходимого эффекта. Теперь происходило реже, чем раньше, но процент попадания был по-прежнему высок. Я же учусь ее искусству. Ведь может наступить время, когда мои заметки и наброски оживут на улицах Лондона и моя помощница — маленькая Кэти Касл будет делать то же, что я сейчас.

Итак, прошел понедельник, затем вторник. Я помнила о четверге, но для меня это была скорее приятием фантазия, не имеющая отношения к реальности. Такими мечтаниями я занимала свободное время — любимые минуты спокойной жизни, когда ничего не происходит. Мне вполне нравилась мысль, что я повела себя безрассудно, и еще больше нравилось то, что не было никакой необходимости доводить начатое до конца.

Наступила среда. В пять тридцать, когда я собиралась домой, позвонил Людо:

— Я в супермаркете. Что ты хочешь, чтобы я купил?

— Купил для чего?

На другом конце раздался смех. И я услышала что- то про «Гиннесс». О чем это он? О «Гиннесс»? Меня сковал холод. Разве он может знать о Лайаме?

— Очень плохо слышно. Повтори, пожалуйста.

— Что купить, чтобы подать с тушенной в пиве «Гиннесс» говядиной?

Пауза, глубокий вдох. Тушенная в пиве «Гиннесс» говядина была любимым блюдом Людо, когда он принимал гостей. И вдруг я все вспомнила — я же давным- давно пригласила друзей на сегодняшний вечер. А из- за Лайама и Парижа обо всем забыла. Вот черт! Только таких проблем мне сейчас не хватало. Особенно гостей.

— Ну, купи овощей или салат или еще что-нибудь. Мне все равно.