Человек с Марса - Станислав Лем

В этот момент красный свет погас. Фрэйзер выключил усилитель и подбежал к телефону. Поскольку он, похоже, забыл обо мне, я сам освободился от чепца и взглянул на него. Он держал трубку около уха и ждал.

Медленно бежали секунды.

- Ну, что там? - спросил я.

Фрэйзер отрицательно покрутил головой. Я встал, Фрэйзер несколько раз нажал на рычаг телефона, крикнул: "Алло! Алло!" - и продолжал ждать.

Я не выдержал.

- Бегу вниз! Бог знает, что там творится! - и не успел он рта раскрыть, как меня уже в комнате не было. Не в силах спокойно ждать лифта, я буквально слетел на первый этаж, перескакивая через четыре ступеньки. У входа в монтажный зал меня оглушил гул моторов. Я отворил дверь - и замер.

В фиолетовом свете искусственной молнии я увидел, что черный приземистый конус... жил. Он медленно раскачивался на месте, а его щупальца спокойно, неторопливо шевелились, будто проделывали гипнотические пассы. Воздух был заполнен дьявольским ревом и треском.

Группка мужчин столпилась у распределительного щита. Высокий Линдсей с покрытым потом лицом, в кожаном фартуке, держал руку на рубильнике. Около него стоял профессор, а за ним и немного позади, синьор Джедевани. Я прикрыл двери. Не знаю, заметил ли меня марсианин, во всяком случае, он выставил щупальца в стороны и несколько секунд держал их горизонтально. Потом вдруг два из них подтянул к себе, и тут я увидел проскакивающие между их концами искры. Затем он снова раздвинул щупальца в стороны и немного вверх и закрутил ими в воздухе, как бы описывая конусы. Неужели он хотел что-то выразить таким образом? Марсианин неустанно повторял движения, словно машина. Но ведь он и есть машина, промелькнуло у меня в голове.

Он то опускал щупальца, то снова поднимал их и выписывал горизонтальные круги, причем иногда так быстро, что становились видны как бы два размытых цилиндра. Профессор вдруг отделился от группы и вышел в боковую дверь. Я стоял, словно прикованный к полу, глядя широко раскрытыми глазами. Марсианин повторял свои движения, все убыстряя темп. Снова соединил два щупальца, развел и пропустил через просвет между ними несколько слабо потрескивающих искр.

В этот момент появился профессор. Маленький, темный, сутуловатый, он быстро шел, неся что-то в вытянутых руках. И вышел прямо на середину зала - неужто собрался покончить жизнь самоубийством? Я прыгнул, чтобы его задержать. Но он наклонился и покатил по полу два металлических цилиндра. Один из них катился, подскакивая на неровностях пола. Я их узнал - это были цилиндры из снаряда. Я видел их вчера, в одном был уже "записанный" порошок, в другом - механизм для фиксирования мыслей.

Теперь профессор стоял в пяти шагах от черного монстра. Щупальца перестали кружиться, опустились, и оба цилиндра прилипли к ним, как бы притянутые магнитом. Конус замер - щупальца поднялись, и в верхней части колпака открылся клапан, а может, образовалось отверстие в монолитном металле - не знаю, но оба цилиндра вдруг исчезли, да так быстро, что я только и успел моргнуть. Не прошло и секунды, как они опять оказались снаружи, были опущены на пол и катились к профессору.

Выглядело это прямо-таки забавно: группка сбившихся у стены людей и металлический конус, который, казалось, играет в кегли.

По знаку профессора Линдсей выключил ток. В голове у меня зашумело от неожиданно наступившей тишины. Профессор жадно схватил оба цилиндра, подбежал к столу, на котором лежали листы бумаги, и начал раскручивать первый из них. Мелкий порошок высыпался на бумагу. Несколько движений - и на белой поверхности возникла четкая карта Марса, а рядом - Земля. Их связывала широкая лента.

Я раскрыл рот.

- Но ведь именно это я и представил в мыслях! - вылетело у меня. Никто не ответил. Порошок под рисунком собрался в несколько малюсеньких значков, похожих на ноты. Профессор уже раскручивал второй цилиндр и высыпал содержимое на другой лист - глаза у нас прямо-таки вылезали из орбит.

На белом листе возник треугольник, окруженный венком таинственных знаков, - они больше походили на цифры, чем на буквы, - а рядом вырисовывались нечеткие контуры. Я присмотрелся внимательнее. Ну, конечно - наша лаборатория, начерченная очень странным образом, без пространственной перспективы, совершенно плоско, как бы в геометрической проекции. В центре - два столба и шары разрядника, но тонкий зигзаг, обозначавший искру, был перечеркнут параллельными штрихами.

- Не означает ли это, что он не хочет, чтобы мы его щекотали током? первым прервал тишину инженер, всматриваясь в рисунок.

- Мне кажется, он требует вернуть ему аппаратуру для атомного преобразования и, добавлю, он чрезвычайно любезен. Не уверен, что я на его месте вел бы себя так сдержанно после подобной вивисекции... При его-то возможностях. - Профессор просто излучал восторг. Каждая морщинка на его давно не бритом лице источала удовлетворение, даже искорки в очках, казалось, весело подмигивают. Он похлопал нас по плечам, установил штатив подготовленного заранее фотоаппарата и запечатлел рисунки, а затем осторожно ссыпал порошок в цилиндрики. Мы дышали тяжело, как после долгого бега. - Думаю, на сегодня довольно, - сказал профессор. - Уже одиннадцатый час, а мы не спали почти две ночи.

- Хорошо, а что делать с ним? - спросил я.

- И верно, как быть с ареантропом? - сказал профессор. - Скверное дело, он ведь не лабораторная морская свинка.

- Думаете, он обидится, если его на ночь посадить в стальную камеру? скептически бросил доктор.

- Вы-то уж наверняка б не обиделись, - ответил профессор. - Ну, начало положено, во всяком случае, он уже знает, что мы не абсолютные дикари. Значит, Бог с ним, пусть сидит здесь.

- Я бы все же вынул из него центральную грушу, - сказал доктор, а осторожный синьор Джедевани сразу же поддержал его.

- Ну, конечно, чтобы спать спокойно, да? - ехидно спросил старик. Ничего не выйдет, милейший синьор, разве что вы просидите здесь всю ночь, наблюдая, пульсирует ли в оконце нормальная жизнь, иначе придется сделать ему укол и вложить "пузырь" обратно в конус.

- Простите, - вмешался я, - но если нет тока, то он лишен энергии: ведь инженер Финк полностью демонтировал его собственную энергетическую атомную установку.

- Верно, демонтировал, но тогда скажите, почему Финк сейчас не здесь, с нами, а валяется наверху, без чувств? - иронично спросил профессор. Откуда вы знаете, что именно он демонтировал, а чего нет? Ясно, что загадочная для нас жидкость нашему гостю невероятно нужна, может быть, абсолютно необходима. Поэтому пусть она в нем сидит, а мы пойдем баиньки, - говоря это, он подошел к мраморной доске распределительного щита и принялся выключать дуговые лампы.