Па-де-де - Татьяна Михайловна Василевская

улыбнулась. — а то что ты ходишь в церковь прекрасно. По нынешним временам, наверное там единственное место, где нет всего этого лицемерия, борьбы за место под солнцем.

Екатерина Андреевна покачала головой.

— Я сначала ходила в храм у себя на Маяковской. Пару раз на службу приходили такие разодетые, важные «новые хозяева жизни». С сопровождением. Золотые кресты в половину груди, лица абсолютно далекие от духовности. Всех остальных приходан в стороны. Видно считают, что чем ближе к алтарю, тем больше благословения можно получить.

— Да, уж, — сказала Ольга возмущенно. — А батюшка что же? Ничего на это не говорил, что его прихожан в Божьем храме к стенам оттирают?

— Батюшка очень радовался щедрым пожертвованиям. Благодарил, хвалил какие добрые христиане жертвователи.

— Ох, живем в безумном мире. Всем заправляют деньги… — Сердито покачала головой Ольга.

— После этого я стала ездить в небольшой храм, на Соколе. Там все скромно, толстосумов нет. И батюшка мне нравится. Служит богу, а не тем кто денег побольше даст. И сам помогает тем кто нуждается. С помощью прихожан опекает детей из семей нуждающихся.

— Молодец. Нужно мне вместе с тобой съездить, — улыбнулась Ольга.

— Съезди, тебе не помешает. Никому не помешает. — Екатерина Андреевна взглянула на внучку.

— Александра, может не время спрашивать. Если не хочешь не отвечай. Я не настаиваю. Есть уже какие-то планы, чем займешься?

Вера Сергеевна встревоженно посмотрела на дочь. Она сама боялась этого вопроса, который, разумеется, тоже крутился у нее в голове.

Саша взглянула на родственниц и улыбнулась.

— Да, есть. Как раз сейчас решила, после бабушкиного рассказа. Пойду преподавать в свою балетную школу. Буду помогать идти к мечте таким девочкам, какой я сама была. — Она засмеялась. — Мы с девочками все время мечтали о доброй преподавательнице, когда нас Гиеновна гоняла. Вот я теперь буду доброй преподавательницей. И строгой, разумеется, но в меру.

— Думаю, это замечательно, — Вера Сергеевна с нежностью посмотрела на дочь.

— Отличная мысль, — поддержала Ольга. — Я то бы поубивала всех детишек еще на первом занятии. Но ты, думаю, прекрасно справишься. Они все будут тебя обожать.

— Я тоже думаю, что мысль прекрасная, — одобрительно сказала Екатерина Андреевна. Ты будешь хорошим педагогом. Потому что хороший педагог тот, кто искренне любит то чему обучает.

— Жизнь продолжается, — поднимая свой бокал сказала Ольга. — И я собиралась сказать раньше, но как-то обстоятельства были неподходящие. Я беременна.

— Ура! — крикнула Саша. — Жизнь продолжается! И она прекрасна. Всегда.

Глава 4

2012 г. Москва

За ужином был явный перебор со спиртным. Пришлось отойти от привычной, умеренной «нормы». Пили с партнерами из Германии, отказаться было нельзя. Немцы оказались настоящими алкашами, вливали в себя все что пьется в немеряных количествах. Цивилизованная нация называется.

Голова гудела и была как будто ватная. В открытую дверь спальни пробивался свет идущий с первого этажа. Придя домой, страдающий похмельем хозяин дома, врубил полную иллюминацию и так и забыл потом выключить. Свет действовал раздражающе, не давая уснуть. Выругавшись он повернулся спиной к двери. Вставать, чтобы ее закрыть не было никакого желания.

— Пустой! Эй, Пустой!..

У окна, прямо напротив кровати стоял Клык.

— Пустой, здорово! Не забыл меня? Ты ведь тогда не по понятиям поступил со мной…

— Б…дь! Подскочил хозяин дома мигом трезвея. Он потер затылок, в котором отдавалась тупая пульсирующая боль. Никакого Клыка, разумеется, в комнате не было. — Гребаные немцы!

Из за их любви выжрать теперь мерещится всякое. С чего вдруг Клыку вздумалось являться ему по ночам? Не до белочки же он допился, в конце-то концов. Один раз перебрал, и что? Может, усталость, стресс, вечное напряжение накопились. Хозяин дома погрозил пальцем в темное пространство.

— Ты это брось, Клык. Не нужно ко мне приходить. Я тогда все сделал правильно. Что Веник, что ты, непременно на дно бы за собой утянули. Тогда выживал, и при этом еще поднимался, сильнейший. И умный. А такие как вы шли на дно и других за собой тащили.

Он помотал головой, прогоняя остатки наваждения, и скривился от боли. Нужно было выпить аспирин. Голова раскалывалась.

— Еб…е бюргеры! А еще говорят что мы алкаши, — проворчал он и поплелся в ванную комнату искать таблетки.

Клык мертв. И Веник мертв. Также, как и дядька его, жадный до чужого добра мерзкий старикашка. И все это давным давно в прошлом, и забыто. Навсегда. Мертвые не возвращаются, не приходят по ночам в спальню и не требуют обьяснений… Немцы, твари, чтоб они провалились!..

Запив таблетку водой, он ухмыльнулся. Не у одного же него голова завтра будет болеть. Эти западные партнеры тоже, небось, помучаются. Так им и надо!

Глава 5

Лариска скучающим взглядом окинула улицу. Тоска. Вообще ничего не происходит. Скука смертная. Вчера, в очередной раз, посабачились с матерью и она теперь запретила смотреть ее телевизор. Ну и пусть удавится, своим допотопным ящиком. Все равно все рябит и половину того, что говорят не слышно. Да и смотреть особо нечего. Сплошные новости, одна хуже другой, да сериалы про ментов да про баньдюганов. Тьфу! Лариска зачерпнула из кармана очередную пригоршню семечек. Пространство вокруг скамейки, на которой она сидела, уже было почти сплошняком усеяно шелухой — результатом двухчасового Ларискиного пребывания. Дверь подъезда открылась и из нее бочком, как краб, выполз тощий пенсионер с пятого этажа. Дедок вечно с крайне озабоченным выражением маленького сморщенного личика и бессменной авоськой в руках. Размахивая авоськой, дед пошкандыбал в сторону продуктового магазина. Лариска в очередной раз сплюнула шелуху на землю, провожая старого хрыча презрительным взглядом. Каждый день ходит в магазин, вот ведь доходяга, а жрет как не в себя… И тут судьба сжалилась, наконец таки, над Лариской. Не зря сидела. Собственно в большой степени она именно ради этих моментов и морозила зад на холодной неудобной скамейке в середине ноября. «Ну какой же ккрасавчик…» — , выпячивая вперед и без того весьма выдающийся обьемами бюст, и приосанившись, в очередной раз мысленно восхитилась Лариска.

— Привет! — пропела она с волнующим придыханием, одаривая томным взглядом подошедшего к подъезду молодого мужчину. Предмет тайной Ларискиной страсти рассеянно оторвал взгляд от телефона.

— Привет… — на ходу бросил он и скрылся в подъезде.

Ах! Лариска продолжая мечтательно улыбаться даже зажмурилась от охватившего ее волнения. До чего ж хорош! Тут же, в голове возникла тоже уже ставшая традиционной мысль — а вот почему красавчик сосед не разует глаза и не обратит на нее, Лариску внимания. Что в ней не так? Видная, между прочим, все