На привязи - Ксения Каретникова

Прикрываю глаза, думаю. Вроде обычная нормальная просьба. Но если о ней просит Борька, то вряд ли все настолько просто.

Но я все же честно отвечаю:

— Мы с Игорем познакомились на благотворительном вечере.

— И какое благо вы собирались творить? — нараспев спрашивает он.

— Создать кружок танцев для детей с ограниченными возможностями.

— А если их возможности ограничены, то о каких танцах может быть речь?

— Если есть желание, то никакие ограничения не помешают.

Боря хмурится:

— И что, отец согласился участвовать?

— Да, он согласился пожертвовать хорошую сумму, плюс изъявил желание следить за процессом создания и помогать на всех этапах…

— Задница и сиськи твои помогли ему согласиться, — усмехается Борька.

— Может быть, — решаю не спорить, — однако твой отец вел себя достойно и галантно…

— Не как я, — опять усмехается он.

— Да, не как ты.

Боря смотрит на меня с хитрой улыбкой на лице.

— Зато я не притворялся и не притворяюсь. Такой, какой есть.

— А может, просто хочешь таким казаться?

Улыбка сходит с его губ, вместо нее появляется почти животный оскал:

— А иначе с тобой нельзя, Крис, ты же хорошего отношения не понимаешь…

— Твоего отца я понимала, — напоминаю я. — Была предана ему, честна и откровенна с ним…

— Ты его не любила, — резко перебивает меня Боря. — Признайся, не любила.

— Любить можно по-разному.

— Как мужчину, со страстью, желанием, бешеным сексом — не любила.

— Бешеный секс в отношениях не главное, — на выдохе произношу я. Потому что так думаю. Потому что был у меня такой секс, такая любовь. Было, да сплыло.

— Конечно, — фыркает Борька, — если тебе за полтос и хер не стоит — тогда не главное. А вот пока молод — очень даже.

— У Игоря все прекрасно функционировало, — фыркаю я в ответ. — Он умел доставить удовольствие.

Глаза бывшего пасынка искрят, огонёк, очень странный, загорается в них и потухает.

— Почему он, Крис? — шепотом, едва сдерживая крик, произносит он. — Какого хера ты стала именно его женой?

Я пожимаю плечами. Этот вопрос я тоже задавала себе не раз. Почему именно его женой, кто там наверху так надо мной пошутил? И сейчас шутит еще больше.

— А ты правда занималась стриптизом? — вдруг звучит неожиданный вопрос.

— Нет, не правда, — качаю головой. — В юности я работала в клубе, ставила номера, но стриптиз не танцевала.

— А номера были эротические?

— Нет, обычные, иногда да, откровенные, но без пошлостей.

Борька смотрит на меня пристально, пронзительно, а потом спрашивает:

— А для меня станцуешь?

— Чего именно ты хочешь? — обречённо спрашиваю я.

Ведь понимаю, если он хочет, чтобы я для него танцевала, не отстанет, пока не станцую.

— Что-нибудь… восточное. Танец живота. Хотя нет, у тебя же нет животика. Стройная, изящная…

— Для танца живота наличие оного не обязательно, — качаю я головой и встаю, собираясь снять халат. — Сейчас танцевать?

— Нет, — останавливает меня Борька. — Хочу, чтобы это было как выступление: костюм, украшения, макияж, музыка…

Представляю все это и мысленно переношусь в прошлое… да нет, хватит, сколько можно?

— А что мне за это будет?

— А что ты хочешь?

Выдыхаю вместе с ответом:

— Свободы я хочу, Борь, свободы, как у всех нормальных людей.

Ему не нравится мой ответ, видимо, Боря ожидал чего-то более меркантильного.

— Запомни, Крис, как у нормальных, у нас не будет, — он хватает меня за руку, заставляя наклониться. — Мы с тобой не свободны. Мы с тобой навеки связаны. Тела слились, до слияния душ тоже осталось немного.

— Я не понимаю, ‐ хмурюсь я, — ты чего от меня хочешь?

— А ты что, так до сих пор и не поняла? — удивленно спрашивает он.

— Если бы поняла — не спрашивала.

Борька отпускает мою руку, но вместо этого цепляет пальцами подол халата и притягивает к себе. Я буквально падаю в его объятия, Боря меня прижимает и шепчет:

— Я хочу, чтобы ты меня любила.

— Зачем? — не выдержав, стону я.

Борька неожиданно мается, как будто у него ломка. Его терзает, беспокоит, крутит. Вижу, хочет сказать, чувствую, что не стоит ему это говорить…

— Я люблю тебя, — произносит он так, что, блядь, я ему тут же верю. Может, и не любит на самом деле, но точно думает, что это так.

Псих…

31

Отстраняюсь, вырываясь из его цепкой хватки. Тру виски, в которых пульсирует болезненным эхом признание бывшего пасынка.

Дикость.

Сумасшествие…

Да пиздец, твою же мать!

Все гораздо хуже, чем я думала. Победить похоть можно, я почти привыкла, а навязчивые мысли о фантомной любви — намного трудней.

— Странная у тебя любовь… — подмечаю я тихо.

— Она безумная, Крис, она нереальная, — взбудоражено отвечает Борька. — Я сам в нее не верил, сам! Думал, просто хочу оттрахать шлюшку отца. Потом понял: не, новая мамочка не шлюшка. Такая вся цаца, мало того, что красивая, так еще и утончённая, элегантная, аристократка, твою мать… От этого начал хотеть еще больше. Видел тебя, а яйца уже гудели, как будто мне начали дрочить, а кончить не позволили. А я хотел кончить с тобой, на тебе, в тебе… крышу рвало просто, сносило нахер в неизведанные дали. Не думал, что такое может быть…

Вот смотрю на него и тоже думаю, что не может. Что он больной, но…

У меня было такое, что крышу сносило. И я делала то, чего бы раньше, да и после, не сделала бы.

Борька касается моего бедра, гладит.

— Отец умер, и я подумал: ну вот оно, вот мой шанс, мамочка станет моей. Будем жить, наслаждаясь друг другом, трахаясь круглосуточно. Я же был уверен, что от секса со мной тебя сдерживал брак с отцом. Не хотела ты так просто лишиться вдовьего наследства. Брачный контракт я видел… — он фыркает. — Но нет, ты отказалась от имущества, попросила все деньгами. И, получив их, сбежала, умчалась в неизвестном направлении. Думаю, ладно, хер с тобой, не хочет — не надо. Че, других баб нет? Но чем больше проходило времени, тем сильней мне хотелось, что бы ты вернулась. В буквальном смысле — я жить без тебя не мог, чуть ли не каждую секунду думал о тебе, представлял тебя. Здесь, там, в разных видах и позах… Башню разрывало. Запрещал себе думать — хер там. Ночами снилась. Ты в кровь мою проникла, как яд медленного действия. Чтобы как-то забыться, в карты начал играть, думал, адреналином тебя из себя выведу. Помогало, но ненадолго: после проигрыша тебя винил, после выигрыша прикидывал, что бы я мог тебе купить.