Одна жена – одна сатана - Лариса Соболева

– Следователь Береговой Константин Михайлович, – представился мужчина, доставая из кейса некий предмет в целлофановом пакете.

Панасоник втянул носом воздух, чтоб разбушевавшееся сердце унять, все же он не имел навыков общения с образованными людьми, со следователями тем более, и его охватил панический трепет. Он тоже назвал себя:

– Деревянко Тарас Панасович. По какому такому вопросу?

– Вам знакома эта бейсболка?

Панасоник немного наклонился к пакету, тут же выпрямился и ответил:

– Так это... ага. На Валерьяне Юрьевиче эту кепку видал.

Разумеется, беглец и его помощник не предполагали, что бейсболка, которую Панасоник называл кепкой, очутится в руках следователя. Когда пришвартовывали лодку на стоянку, с головы Валерьяна Юрьевича слетел капюшон. Как-то так получилось, что и кепка упала в воду, ее не нашли, впрочем, толком и не искали.

– Как он ее потерял и где? – задал следующий вопрос Береговой.

Панасоник часто заморгал веками, соображая, какой дать ответ. Дело в том, что лгать ему приходилось крайне редко, он боялся запутаться. Потому брал время на обдумывание, следуя главному совету Валерьяна Юрьевича – шариками шевелить, прежде чем что-либо ляпнуть. Но вопрос следователя натолкнул на ответ:

– Так не при мне он это... Не-не, при мне не терял.

– То есть вы не знаете?

– Не, не знаю, ага. А где потерял?

– Ее нашли недалеко от того места, где был обнаружен катер Валерьяна Юрьевича. Примерно в километре и в камышах...

– В километре от чего? – осведомился Панасоник.

– От местонахождения катера. Вам не кажется странным его исчезновение?

– Так э... найдется, – заверил Панасоник.

– А когда вы узнали, что он пропал?

– Здеся. Мне вон они сказали, ага, – указал Панасоник на сыновей и зятя. – Я приехал... на такси, между прочим... зашел в кабинет... а тут они...

– Как утверждает Владимир Валерьянович...

– Этот, что ли? – сделал кивок головой Панасоник в сторону старшего сына.

– Этот, этот. Так вот он утверждает, вы сразу заявили, что назначены на место генерального директора и будете вместо Валерьяна Юрьевича. Значит, вы, перед тем как приехать в хозяйство, уже знали, что Валерьяна Юрьевича нет?

Панасоник скосил глазами в одну сторону, в другую, по виду молодчиков понял, что следователь расставляет ему ловушку. Одно его успокаивало: он ни в чем не виноват, а Валерьян Юрьевич жив. Правда, об этом знать никто не должен, что, конечно, усложняет дело, но со сложностями ему не раз приходилось встречаться, уж как-нибудь преодолеет. Панасоник культурно откашлялся – в кулак, расправил плечи и эдак весомо, с чувством собственного достоинства отрезал:

– Меня назначил Валерьян Юрьевич. Это мое первое вам заявление. Он сказал, что когда его не будет, хоть час, хоть день, всегда я остаюсь заместо его. Это мое второе вам заявление.

– Ваньку валяет, – вставил Владимир.

– А вот вам третье мое заявление, – назидательно поднял указательный палец Панасоник. – Валерьян Юрьевич придет, у него расспрашивайте.

– Я и хочу выяснить, где он, или... его тело.

– Его тело с ним, – отрезал Панасоник. – А чего от меня вам надо, я никак не пойму.

– Мы подозреваем, что Валерьян Юрьевич убит. Скажите, где вы были двадцать третьего мая вечером?

– А че тогда было?

– Ливень и гроза.

– А... – заулыбался Панасоник. – Дома я был.

– Кто это подтвердит?

– Сосед. Ко мне сосед заскакивал. Бруня. По фамилии Бруньков. Морда у Бруни – во! – показал растопыренными пальцами Панасоник, однако никто не отреагировал. – Ага. И это... выпить сильно любит.

– Проверим, – сказал следователь. – А как случилось, что Валерьян Юрьевич назначил вас директором?

– Доверяет, значит. Дружбаны мы с ним большие. Давно.

– Странно, никто вас с ним не видел.

– Так вот он я.

Озадаченный следователь не стал больше мучить Панасоника и мучиться сам, двинул к выходу, за ним – толпа сыновей без вести пропавшего. За территорией крытого бассейна Владимир вознегодовал:

– Вы оставите его здесь? Разорять наше производство?

– А я пока ничего инкриминировать ему не могу, – идя к зданию управления, спокойно сказал Береговой, которому не нравился напор сыновей.

– Как это? – вскипел и Мирон. – У него есть мотив... Этот сморчок убил нашего отца, чтоб залезть в наш карман. Немедленно засадите его за решетку!

– Мотив? – Береговой остановился, он переводил взгляд, подолгу задерживая его на каждом из четверки. – Мотив есть. Но он есть и у каждого из вас. Помимо мотива должны быть и улики, а их, кроме бейсболки, нет. Таким образом, вы предлагаете всех вас засадить за решетку с мотивом и без улик?

– Что вы сказали? – опешил Владимир. – У нас мотив?! Вы нас подозреваете?

– А почему я должен делать исключения?

– Нет, это... черт знает что! – взмахнул руками Клим. – Вы соображаете? Мы, выходит, убили своего родного отца?

– Я этого не утверждал, – холодно сказал Береговой. – Пока не найден труп, уголовное дело не может быть заведено. Только по убийству двух человек, которые находились в автомобиле вашего отца.

– А куда Валерьян Юрьевич, по-вашему, делся? – хмуро спросил Геннадий.

– Не знаю. Когда будет найден труп, экспертиза установит, случайно ли погиб Валерьян Юрьевич или ему помогли. Если помогли, тогда и заведем дело. Трупы в реках находят не сразу, иной раз проходят месяцы, но находят.

– Мне кажется, вы юлите, – пошел в атаку Мирон, соответственно тон он взял нагловатый. – Дураку понятно, что отца нет в живых. Он уехал на катере, катер найден сутки спустя, причем отец явно собрался выпить чаю и перекусить, но ему не удалось. Сегодня найдена его бейсболка. Что это значит, по-вашему?

– Значит, пропал, – сказал следователь.

– Не пропал, он убит! – вскипел Мирон. – А вы не хотите задержать преступника, который к тому же стрелял в джип отца и убил...

Береговой поднял руку, останавливая эмоциональный всплеск. Он смотрел на молодых мужчин – сытых, самодовольных (в самом плохом понимании этого слова), нетерпимых, высокомерных, с презрительными минами. Сейчас в их задачу входит убрать с дороги «сморчка», которого они хором записали в преступники. А Валерьян Юрьевич почему-то именно этого «сморчка» поставил на ответственную должность, возвысив над сыновьями, зять вообще не в счет. Мальчиков бесит, что не они у руля, при этом папу успешно похоронили, не оставив надежды на выживание. Потому что им не выгодно увидеть отца живым, как это ни прискорбно.

– Пропажа человека не является поводом к уголовному делу, тем более к обвинениям, – упрямо стоял на своем Береговой. – Почему вы думаете, что он убит? А если ваш отец сорвался и пьет где-нибудь беспробудно? А катер унесло течением. Или он у любовницы застрял. Или решил отдохнуть. Или его похитили с дальнейшей целью получить выкуп. Но доказательств, что он мертв, нет. А теперь извините, я хочу поговорить с заведующей кадрами. Наедине.

Едва Галина вошла в дом, как сразу поняла: здесь большое горе. К ней приблизилась женщина с черной повязкой на голове:

– Вы меня спрашивали?

– Вам просили передать... – Галина суетливо вытащила из сумки конверт, протянула его. – Вот, возьмите.

Та взяла, открыла и ахнула:

– Господи! Столько денег... А кто передал?

– Этот человек пожелал остаться неизвестным...

– Нет-нет, неправда. Вы знаете, кто он... – до слез растрогалась женщина. – Это Валерьян Юрьевич?

– Почему вы так решили?

– Потому что больше некому. Передайте ему... спасибо.

– Я не знаю Валерьяна Юрьевича, – потупилась Галина.

– А вы все равно передайте. Он хороший человек. Спасибо.

Это была вторая семья, которой Галина отдала конверт. Но первая вдова приняла его без реакции, слез и благодарностей, убитая горем – это о ней. Конечно, Галина поняла, что женщины – вдовы тех, кто случайно оказался на месте Валерьяна Юрьевича, который наверняка чувствует свою вину. А вины как таковой нет, но теперь от нее никуда не деться, и деньги, какими бы они ни были большими, слишком малая плата за потери. Никто не в праве осуждать Валерьяна Юрьевича, однако Галина помнила немой укор в глазах первой вдовы, если б не искренняя благодарность второй женщины, нехорошо было бы на душе.

Она поторопилась к остановке, где ее ждал мастер, чтобы выбрать автомобиль.

Хочешь не хочешь, а, работая в следствии много лет, физиономистом станешь. Береговой легко прочел волнение, даже панику на лице Ирины Лазаревны, словно преступление против шефа совершила она. Он усмехнулся про себя, предположив, что ей известны если не все факты, то какая-то часть. Осталось раскрутить женщину, в себе он не сомневался, перво-наперво попросил приказ, внимательно читал, попутно поинтересовавшись:

– Вы давно здесь работаете?

– Пятнадцать лет.

– Большой срок. Значит, вы сработались с Валерьяном Юрьевичем?

– А как иначе?

– Ну и что вы скажете о своем шефе? Какой он?