Навстречу звездам - Игорь Алмазов

— Либерал — это тот, кто является сторонником «права сильного» и «закона джунглей», — пояснял Светловидов, — сторонник такой системы, при которой сильный ради безумной роскоши СВОБОДНО отнимает последний кусок хлеба у слабого. Когда либерал говорит о «правах человека», он под «человеком» понимает только сильного; слабый же человеком не считается. Не право всех на выживание, а право «избранных» на власть над слабыми и роскошь за счет слабых! Все диссиденты и либералы, болтавшие при Советской власти о «демократии» и «плюрализме», теперь являются сторонниками неограниченной диктатуры исполнительной власти. Все те, кто поднимал визг по поводу бескровного ввода советских войск в Чехословакию в 68-м, с пеной у рта выступали за вдалбливание Югославии в каменный век в 99-м. Они все очень удачно устроились в жизни, они и их дети сказочно богаты. Борцы против «тоталитаризма» боролись за то, чтобы люди умирали от голода и холода, чтобы честные труженики остались без работы, чтобы дети стали наркоманами и проститутками, а пенсионеры — нищими. Они точно знали, чего хотели…

Как раз в те дни «Советская Россия» напечатала новую статью выдающегося русского мыслителя Александра Зиновьева, в которой были такие слова: «…Способность людей к самопожертвованию спасет наш народ… Если коммунисты окажутся неспособны пойти на жертвы — на коммунизме можно будет ставить крест… Спасать страну и мир можно только жертвуя очень многим…» Они произвели на меня неизгладимое впечатление, и я поклялся памятью жены и родителей пожертвовать всем ради торжества справедливости…

…Забегая вперед, необходимо сказать, что полный смысл этих слов раскрылся не сразу, а по мере острого обострения политической борьбы, ближе к Революции. Кровавый карлик свирепствовал вовсю. Остервенелая преступная путинская власть, уже формально и даже демонстративно отбросив заклинания о «правах человека», жестоко расправлялась с борцами за свободу — даже с теми, кто не стрелял, а только бесстрашно разоблачал ее в своих статьях и книгах… Но народ уже прекрасно понимал, почему они умирали «при странных обстоятельствах» и чьих это рук дело… И соратникам мучеников за народ тогда становилось предельно ясно, что нужно действовать именно так, как они — чтобы оккупанты впали в бешенство… Борцы погибали, но их дела и идеи оставались навечно и жестоко мстили за своих убитых создателей, а на место одного пожертвовавшего своей жизнью вставали десять… «Всех не перевешаешь, мистер Путин!.. Нас триста миллионов!.. Сам знаешь, КТО придет!»…

Через три недели я уже был совершенно другим человеком…

Наконец, 3 июля 2002 года Светловидов, войдя в квартиру, провозгласил:

— Завтра выезжаем, Максим. Нам надо спешить — я получил информацию о том, что новые «хозяева» примерно на десятое число готовят захват. Уже готовится судебное постановление, вербуется вооруженная группа… Я принес документы для нас с тобой. Они не поддельные, они на подлинных бланках, с подлинными печатями, только на вымышленные фамилии. Здесь российские и заграничные паспорта, военные билеты, удостоверения работников ФСБ и разрешения на ношение оружия и спецтехники. Я также изменил себе возраст теперь мне уже не 69, а 59 лет… Вот билеты на поезд… Давай собирать вещи…

Мы тщательно уложили в чемоданы автомат, два пистолета, боеприпасы, шесть ручных гранат, электронное оборудование, держатели для взрывчатки и лазерные диски с информацией, а на следующий день отправились на Курский вокзал — к шестичасовому поезду…

Пассажирский поезд Москва — Адлер мчался на юг, а за окном проносилась разграбленная и опустошенная русская земля. В Туле и Воронеже в наше купе подсели попутчики — сначала женщина лет сорока пяти, а потом мужчина лет пятидесяти. Мы разговорились, и они рассказали о том, что с ними произошло.

— Моего мужа убила мафия за то, что он был настоящим коммунистом, поведала женщина. — Он был председателем процветавшего при Советской власти колхоза «Ленинский путь». До его прихода дела в хозяйстве шли неважно, сменилось много председателей, но все было безрезультатно. И вот партия решила назначить на этот пост молодого специалиста по экономике сельского хозяйства, выходца из крестьянской семьи, только что из вуза. Приехал он, увидел положение вещей, представился бездельничающим работникам, взял инструмент и молча, собственноручно начал ремонтировать разваливающееся помещение фермы. Стыдно им стало, и они отбросили бутылки и присоединились к нему. Так вот и началось… Он постоянно учился, внедрял передовые технологии, доставал технику, привлекал грамотных специалистов, расширял хозяйство — и через десять лет колхоз стал миллионером — таким же, как у Стародубцева. Муж стал Героем Социалистического труда. Богато и счастливо жили люди… Но вот пришли к власти дерьмократы и положили глаз на процветающее предприятие. Точнее, не оно им было нужно, а чтобы его вообще не было, чтобы не создавало конкуренцию их заокеанским хозяевам… Пытались купить мужа, предлагали большие деньги и пост в руководстве коммерческой фирмы, но он их спустил с лестницы… Через два дня, 6 апреля 1993 года, его застрелили. Обезглавленное правление подставили с «долгами», и на «законном» основании все активы перешли к «кредиторам»…

Позади остались Россошь, Миллерово, Новочеркасск. Поезд подходил к Ростову…

— А у меня сразу две подобных истории, — начал рассказ мужчина. — Они произошли в Московской области с живущими там родственниками. Троюродный брат был алкоголиком, жил один в трехкомнатной квартире, и эту квартиру решила заполучить мафия, контролирующая город. Они на него «наехали», стали заставлять подписать документы, его сестра обратилась в милицию, а там ей сказали… Ни за что не догадаетесь! Нет, не то, что они у них на содержании, а то, что они не будут им препятствовать, потому что боятся их! Боятся! «К счастью», у знакомых сестры были связи в мафии соседнего города, те приехали и «забили стрелку» местной мафии. Договорились миром отстали… А в другой раз произошла трагедия. У племянницы жены был дом в городе. У нее потребовали подписать дарственную на него. Она поначалу отказалась, и тогда «братки» убили ее четырех маленьких детей. Только после этого она все подписала и ушла жить в монастырь…

Проехав несколько десятков километров от Армавира, мы сошли с московского и, дождавшись утра, сели на местный поезд, который через три часа прибыл на конечную станцию. На частной автомашине мы приехали в городок. Здесь нам и предстояло найти победу или смерть…

Несмотря на внешнее спокойствие, в городе чувствовалось напряжение. То тут, то там можно было встретить крепких молодых людей с бритыми затылками — на роскошных иномарках, с выражением превосходства и уверенности на лицах. В глазах простых людей, наоборот, были безнадежность и страх. Помимо всего прочего, эта часть Северного Кавказа очень сильно пострадала от невиданного наводнения, произошедшего во второй половине июня… Мы поговорили с людьми, чтобы узнать обстановку и их психологический настрой, облазили окрестности…

На следующее утро мы пошли в правление комбината и зашли в кабинет директора. Это был пожилой, усталый и больной человек. Ощущение безнадежности овладело и им. Светловидов долго доказывал своему другу необходимость и возможность сопротивления, показывал материалы на врагов, объяснял свой план действий. Наконец, директор, понявший, что терять уже нечего, поддался уговорам и познакомил нас с руководителем службы безопасности комбината Антоном Кузнецовым, приказав ему оказывать нам полное содействие.

Антон, тридцатилетний спецназовец и ветеран двух чеченских войн, оказался очень решительным и смелым человеком, настоящим профессионалом своего дела. Мы решили открыть ему все карты, и он не раздумывая согласился участвовать в рискованном мероприятии. Вечером в одном из производственных помещений, не привлекая особого внимания, мы организовали собрание с участием тридцати наиболее активных и непримиримых рабочих, способных увлечь за собой остальных. Светловидов внимательно слушал информацию о настроении трудящихся, задавал вопросы и на основании полученных сведений давал конкретные рекомендации по тактике агитации и «разжигания страстей». В тот же вечер мы сформировали оперативный штаб.

Со многими людьми разговаривал ветеран, не обходилось и без острых политических дискуссий. Светловидов сцепился с молодым экономистом Лопаткиным, выпускником Краснодарского университета, по поводу сущности капитализма. Лопаткин постоянно придирался к коммунистам, доказывал, что, может быть, и нормально будет при новых хозяевах… Молча слушал чекист его речи и, наконец, достал из кармана десять десятикопеечных монет и реверс одной из них закрасил черным фломастером. Все присутствующие недоуменно смотрели на это. Только я понимал, в чем дело — в самом начале нашего знакомства он тоже продемонстрировал мне это «наглядное пособие»…