Книга россказней - Дмитрий Калин

Повернулся и ушел. Я как хайло разинул, так и сидел. Потом только захлопнул. Спецсредства после смены сдал и прямиком – в кабак. Хватанул пару стаканов, пивком заполировал – и домой. Еле доехал. У порога отрубился. Любка меня на себе до кровати дотащила. Ты еще среди ночи разбудил, че-то про рыбалку спрашивал. Ну, это, ладно. Ты чо думаешь про попа? Типа, он правду буровил или просто на голову больной?

Сомов пожал плечами.

– Кто ж его знает? Чего только в мире не бывает. Ты знаешь, со мной тут недавно случай приключился, – разоткровенничался он. – Вроде причудилось, что я аквариумом стал, а во мне сом поселился. Ничего странного не замечаешь?

– Да вроде нет. Такой же, как обычно, только бледный. Видно, что с похмелья.

Денис стащил рубаху:

– А если так?!

– Спортом занялся бы, что ли. Трицепсы там, бицепсы подкачал бы. Кожа да кости. По поводу сома… Это, брат, «белочка». У меня подобная фигня один раз случилась. Лежу на диване, гляжу: на форточке сова сидит и на меня зенки пялит. Я ее шугнул, а ей хоть бы хны. Заорал да пепельницей в нее. Стекло вдребезги. Тогда и скумекал – глюк словил. Форточка-то закрытая была. Ты про сома никому, смотри, не сболтни. Если в психушку не отправят, то шарахаться станут. Ладно, давай накатим по стакану, да я домой потащусь. Моя, поди, заждалась.

Ушел Валюха заполночь.

Башка трещала, как будто по ней промчалось стадо слонов. Располневший язык прилип к небу и еле ворочался. Денис лежал, бессмысленно бродя взглядом по трещинам потолка. Локоть ткнулся в мякоть кровати, приподнимая тело. Замутило, и Сомов рухнул обратно. Было ясно: о работе на сегодня можно забыть.

– Крендец!.. – застонал Денис. – Сейчас сдохну. Нет, так пить нельзя.

Глянув в себя, он увидел несчастного Сему, держащегося передними плавниками за голову.

– Что, брат, и тебе хреново?..

Кряхтя, парень сполз на пол и на четвереньках пополз на кухню. Потянувшись за край стола, он плюхнулся на стул и обхватил опустевший кладезь мудрости.

Натянутый на поверхность клеенчатый килт был заляпан высохшим пивом. Скрюченные окурки червями впивались в скелет курицы и зачерствевшие куски хлеба. Натюрморт украшал главный персонаж попойки – ополовиненная бутылка водки.

– Крендец, – повторил Сомов. – Приплыли…

Алкоголь задрожал в стекляни сосуда и нехотя полился в стакан и на стол.

– Чтоб тебя! – ругнулся Денис и отправил жидкость по назначению.

По всем правилам пьянства, вскоре ему должно было полегчать. Не дожидаясь, он продолжил лечение. Снадобье кончилось.

– Надо что-то решать с работой. Придется звонить начальству. Куда я в таком состоянии поеду?

– Алло, Палыч! Это я. Слушай, приболел что-то. Температура под 39 и, по всей видимости, давление, – врал Денис в трубку. – Можно сегодня отлежусь, а то помру, не живши веку. Хотя если надо, то доберусь как-нибудь.

– Ну, отлежись, отлежись, – раздался добродушный голос шефа. – Бухал в выходные, поди. Головка бо-бо. Я сам вчера натрескался. Уже похмелиться успел. Или водка несвежая попалась?

– Не-е, чуть-чуть выпил. Давление, наверное. Погода, видишь, как меняется. Вчера тепло, сегодня мороз, – глянул в узорчатое окно Денис.

– Да ладно, ладно. Отдыхай. Всяко бывает. Если, правда, давление, сходи в больницу. А то сам знаешь, хлопнет инсульт – и привет. Ну, давай. Если что, звони. Пока.

Своего начальника Денис называл по-дружески, тогда как другие подчиненные по имени и отчеству – Евгений Павлович. Дело в том, что он учился с ним в одном институте и делил одну комнату общежития. Сколько водки вместе перепили и сколько женщин переводили в замызганную «двушку», и вспомнить страшно. После получения диплома Палыч, учившийся на курс старше, организовал небольшую фирму и взял в нее Сомова.

Как говорится, старая дружба не забывается. Своим привилегированным положением Денис пользовался вовсю.

Кровать заскрипела, принимая размякшее тело. Боль не отступала. Казалось, еще немного, и мозг потечет из ушей. Сема крутился в животе, переворачиваясь с бока на бок и беззвучно постанывал.

– Надо тащиться в больницу, – решил парень и, пошатываясь, побрел в ванную.

Струя из полупереваренных ошметков вчерашней пирушки ударила в умывальник, едва Денис склонился над ним. Соменок, упираясь всеми плавниками, встал поперек горла, чтобы не вылететь наружу. Рвота прекратилась.

– Спасибо, друг, – поблагодарил хозяин, глотая воздух и вытирая выступившие слезы и сопли.

Зубная щетка, погонявшись за перегаром, загнала его в угол рта и вытравила мятной свежестью. Лодочки ладоней швырнули влагу в лицо. Руки протиснулись в рукава, дверь вжалась в косяк. Улица встретила Дениса утренним безразличием. Лужи, подернутые гримасой льда, трещали под ботинками, оголяя пустоты под тонкой коркой. Деревья, растопырив разлохмаченные инеем ветви, вглядывались в высь, тщетно ожидая, когда солнце скинет ватное одеяло облаков. Спичка передала эстафету сигарете, и она вспыхнула, смешивая дым с вырывавшимся паром. Выщербленный асфальт, петляя, бежал, оставляя позади многоглазых бетонных близнецов, контейнеры вороньих трапезных и спины скамеек, согретые доживающими свой век стариками.

Поликлиника, втиснутая в первый этаж жилого дома, пахнула устоявшимся запахом лекарств, болезней и сырых драных половых тряпок. Неизменная в такого рода заведениях пальма в кадушке помахивала вслед проходящим людям острыми листьями. Денис примкнул к пациентам, выстроившимся к застеколью регистратуры.

– Вам в девятый кабинет, – протянула медик больничную карточку после жалобы Дениса на самочувствие. – Врач – Рашид Хабибулин.

Приема к доктору, помимо Сомова, ожидали две старушки, обосновавшиеся на скамье, обтянутой коричневым кожзаменителем с выпиравшим из прорех желто-грязным поролоном. Коротая время, бабульки пересказывали друг другу о своих болячках и вспоминали знакомых.

– Ишшо давление под 220. По стенке еле-еле ползаю… Сахар в крови… Камни в почках… Нинка на днях померла – та, что из соседнего подъезда, – уловила раковина уха.

От нечего делать парень рассматривал личную карточку с корочками, вырезанными из календарей. Понять, что означали на пожелтевших листах закорючки врачей, было невозможно.

«Результат лечения», – прочитал парень на квитке, вложенном в карточку. – «1-выздоровление, 2-улучшение, 3-без изменений, 4-ухудшение, 5-инвалидность, 6-смертельный исход». Нужное отметить. Замечательно! Особенно пункты 5 и 6.

Вздохнув, Сомов откинулся к стене. Напротив висел плакат, предупреждавший об опасности курения и алкоголизма. Для наглядности неведомый художник намалевал скрюченные органы, пострадавшие от вредных привычек.

Зеленые цифры на табло часов дважды сделали рокировку, прежде чем Сомов вошел в кабинет. Сдвинутые столы у окна держали папки с бумагами и облокотившихся врача с медсестрой.

– Присаживайтесь. На что жалуетесь?

– Плохое самочувствие: озноб, температура, давление.

Врач попросил пациента оголить рукав и надел тонометр. Сема заплыл под чернь повязки на липучках и заколошматил по ней хвостом.

– М-да, – промычал доктор. – Повышенное – и верхнее, и нижнее. Курите? Выпиваете? Сильно соленое-перченое едите? Надо ограничить. Вот, смотрите на плакат.

Он повернулся к голой стене.

– А где он? Я спрашиваю, куда девался?

Медсестра пожала плечами:

– Вчера здесь был. Может, заведующая сняла.

– Без моего разрешения! – вспылил медик, хватаясь за сотовый. – Сейчас получит. Алло, Валентина Петровна, здравствуй, дорогая! Ты плакат не видела? Да, да… Хорошо… Хорошо, дорогая, – рассмеялся он, выслушивая ответы. – Конечно, конечно, передам. Всего доброго. Тебе все карточки нужно сегодня к вечеру закончить, – сообщил он медсестре.

– Да она там очумела что ли?! – вскочила девушка. – Когда же я успею?!

Схватив папки, она понеслась к заведующей.

– Вот так, – усмехнулся врач. – Дали задание перепечатать все истории болезни одним шрифтом. Ладно. Сходите завтра на флюорографию, сдадите анализы. В среду на прием. Пейте вот эти таблетки, каждой по одной в день. И… поменьше жидкости. Идите, оформляйте больничный. Следующий!

Урна у выхода проглотила рецепт. Покупать лекарства Денис не собирался – обойдется и без них. Нечего всякую гадость пить.

Ноги сосчитали полоски у «зебры» и вынесли к забегаловке с вывеской «С нами», над которой остряки подрисовали слово из трех букв.

Изрезанные и оцарапанные надписями столы пустовали. Только за одним из них выпивала парочка бомжеватого вида, стряхивая сигаретный пепел в половинки пивных банок.

Занюхав рукавом стакан водки, Денис выскочил на улицу.

В квартире Сомов, зевая, принялся бессмысленно переключать каналы и поправлять здоровье купленным на обратном пути спиртным. В конце концов, он остановился на мультфильмах, в которых кот пытался поймать мышонка.