Валет червей - Виктория Холт

— Как и у вас. Они, наверняка, захотят выяснить, каким образом вы там оказались.

— Ну вот, видите, мы оба запутались в паутине интриг. Дорогая Лотти, мне кажется, эти несчастные музыканты наконец добрались до финала. Сегодня вечером мы еще с вами потанцуем и, надеюсь, поговорим о более приятных вещах. Увы… мы расстаемся.

Он отступил на шаг и поклонился. Затем он взял меня под руку и проводил к мадам де Гренуар.

Я была очень расстроена и, как ни странно, взволнована. Из всех мужчин, с которыми мне доводилось встречаться, он более других напоминал Дикона. Мадам де Гренуар сплетничала о семействе Турвилей.

— Знатная семья… не ровня Обинье, конечно… но достаточно богатые. У них есть замок где-то возле Ангулема и отель в Париже, как у большинства знатных семейств. Превосходная партия и очаровательный молодой человек, не так ли?

Мне было трудно сидеть и слушать ее болтовню, и я обрадовалась, когда меня пригласили на танец. Я постоянно высматривала его, и пару раз мне это удалось. Он улыбнулся, а глазами сказал, я была уверена, что при первой возможности постарается еще раз пригласить меня на танец.

Наконец я снова танцевала с ним.

— Для меня это кульминация вечера, — сказал он. — Вы выглядите не столь сердитой, как вначале. Теперь вы более высокого мнения обо мне?

— Я по-прежнему дурно думаю о вас.

— А я по-прежнему считаю вас очаровательной. Вы знаете, я пришел к выводу, что грешники часто бывают очаровательными… чаще, чем святые.

— Я искренне надеюсь, что Софи не пострадает. Я уверена, она вас вовсе не знает.

— Я обещаю держать ее в блаженном неведении.

— Я полагаю, у вас было множество приключений… с женщинами?

— Да, — ответил он.

— Я бы не назвала их даже любовными интригами, они таковыми не являются… просто жалкие мелкие приключения.

— И вновь вы правы, но самое приятное в них то, что пока они длятся, они таковыми не выглядят.

— У вас современные французские взгляды на жизнь.

— О, современными их назвать нельзя. Они устоялись уже веками. Мы умеем жить, ибо знаем, как устроена жизнь. Мы мудро стараемся не стремиться к недостижимому. Мы берем от жизни то, что она нам предлагает, и ни о чем не сожалеем. Это и есть реализм, принятие жизни такой, какая она есть. Именно это является высшим достижением цивилизации. Потому мы и являемся столь чудесными любовниками, веселыми, очаровательными. Это лишь вопрос опыта. Как ни странно, самая лучшая из всех моих любовниц — до сих пор это та, кого мой отец подобрал для меня, когда мне было шестнадцать. Старый французский обычай, знаете ли. Мальчик взрослеет. Он может попасть в беду, так что следует найти ему очаровательную женщину постарше, которая введет его в курс дела. Это часть системы осмысленных взглядов на жизнь, которую мои соотечественники довели до совершенства.

— Знаете, мне действительно неприятно слушать ваше хвастовство, сказала я.

— Хорошо, не будем говорить о столь очевидных вещах. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Лотти, я очень рад тому, что вы будете моей сестренкой. Надеюсь, мы сумеем по-настоящему познакомиться друг с другом.

— Вряд ли.

— Вы не слишком любезны.

— Не слишком любезные люди не должны ожидать любезности от других.

— Вы беспокоитесь за Софи?

— Да… очень.

— Вы очень добры. Вам показалось, что с тех пор, как мы с ней познакомились, она чувствует себя несчастной?

— Вы прекрасно знаете, как это на нее повлияло. Вот почему…

— Вы недостаточно глубоко знаете жизнь, дорогая Лотти. Софи счастлива. Это я сделал ее счастливой. Разве это не повод для гордости? Завоевать благодарность Софи и ее семьи? Уверяю вас, и дальше все будет обстоять точно так же. Мы с Софи будем чудесно — жить вместе, у нас будут детишки, и когда мы будем старыми и седыми, люди будут рассказывать о нас, как об идеальной супружеской паре.

— А вы между тем будете обделывать свои любовные делишки?

— В этом и есть ключ к счастливой супружеской жизни, о чем прекрасно знают все французы.

— И всем француженкам это известно?

— Только если они умны.

— Я представляю себе счастье не так, и рада, что я не француженка.

— В вас есть нечто сугубо английское, Лотти.

— Конечно, есть. Я англичанка. Я воспитана в Англии. Мне многое нравится во Франции, но… это распутство… я… я ненавижу.

— Но вы не производите впечатление пуританки, и именно потому вы столь восхитительны. В вас есть теплота… и вы страстны. Такого знатока, как я, вам не обмануть. И при всем при том вы ведете такие чопорные речи.

Неожиданно он прижал меня к себе. Я ощутила волнение и в то же время захотела вырваться и убежать к мадам де Гренуар. Наверное, по мне это было заметно, так как на его лице появилась извиняющаяся улыбка.

— Лотти, — сказал он, — мы будем встречаться… часто. Я хочу понравиться вам… да, думаю, я сумею вам понравиться.

— Никогда. Я могу чувствовать лишь жалость к бедной Софи. Неужели этот танец никогда не кончится?

— Увы, он закончится скоро. Но не бойтесь меня, мы с вами станем добрыми друзьями.

Я постаралась побыстрей расстаться с ним.

— Вы кажетесь несколько не в себе, дорогая, — сказала мадам де Гренуар. — Вы устали?

— Да, — ответила я, — мне бы хотелось уйти.

— Не думаю, что вы можете уйти раньше полуночи. Потом, возможно…

Я продолжала танцевать, едва замечая с кем. Я была расстроена. Он очень сильно напоминал мне Дикона. Дикон разговаривал примерно так же. Он никогда не пытался понравиться мне, демонстрируя только положительные черты. Скорее, он старался подчеркивать свои слабые места. И вот теперь этот человек заставил меня все это вспомнить.

С облегчением я встретила окончание бала. Я отправилась в свою комнату и сняла платье. Я сидела в нижних юбках, расчесывая волосы, когда в комнату вошла Софи. Она сияла и, видимо, не чувствовала усталости.

Софи села на мою кровать, ее юбки волной легли вокруг; она была такой молодой, свежей и… ранимой.

— Какой чудесный бал! Как тебе понравился Шарль? Правда, он просто чудо? Какие замечательные истории он рассказывает. Я и не представляла, что есть такие люди, как он.

— Он очень симпатичный, — сказала я.

— Мне кажется, ты ему понравилась.

— О… я не заметила. Почему ты так думаешь?

— Ну, он так смотрел, когда танцевал с тобой.

— Так значит, ты видела нас? Разве ты не танцевала?

— Большую часть времени танцевала. Но во время второго танца я сидела с твоей матерью и другими женщинами. И все время наблюдала за тобой, — я почувствовала, что краснею. — И о чем же вы разговаривали?