Под парусом через океан - Дончо Папазов

Теперь можно и почитать, впервые за много дней. Я взял с собой “Тараса Бульбу”. С удовольствием перечитываю знакомые места.

Несколько дней уже мне не дает покоя мысль: а что будет, если “человек окажется за бортом”. Неясность этой возможной ситуации просто жжет меня изнутри. “Человеком за бортом" можем оказаться или я, или Юлия. Разумеется, лучше бы им оказался я. Но как бы она тогда справилась с лодкой? И вообще, что надо делать в таком случае? Конечно, несложно отрепетировать. Надо что-нибудь крупное кинуть за борт и рядом маневров догнать его и вытащить из воды. Но не будет ли еще опаснее делать повороты при таком волнении? Научит ли это нас чему-нибудь?

— Юлия, что подарить тебе сегодня — Полярную звезду пли солнце?

— И то и другое!

— Моя королева, для вас я сделаю все!

После этих слов Дончо торжественно извлекает из упаковки секстант. Молча всматривается в небо и горизонт. Снимает очки. Потом садится на крышку мотора — самое устойчивое место в лодке. Я стою наготове у румпеля с хронометром и бумагой. Карандаш за ухом. Остается 25 минут до указанной в альманахе Брауна кульминации этой широты. Именно сейчас начнется ритуал “Определение местонахождения”. Дончо ставит фильтры, направляет секстант в небо к сообщает мне результаты измерений. Я записываю их, с точностью до секунды фиксируя время. Дончо подзывает меня:

— Пожалуйста, у твоих ног солнце — мой подарок.

Секстант перед глазами, всматриваюсь в горизонт. Там покоится огромное, будто только что сотворенное светило.

И мы продолжаем. С небольшими интервалами фиксируем координаты положения солнечного диска. Данные сначала растут, потом начинают уменьшаться Дончо берет максимум, его время и углубляется в таблицы Брауна. Подчеркнуто благоговейно слежу за ним, молчу и не задаю вопросов.

Иногда вместо Дончо с секстантом занимаюсь я. По мне не хватает его уверенности и его умения напустить на себя важный вид.

Я очень люблю этот ритуал. Мне интересно знать, где мы находимся, и я всегда с нетерпением жду слов Дончо. Иногда именно в полдень небо заволакивают тучи или горизонт закрывает дымка. Тогда “спектакль” откладывается до появления Полярной звезды. Если нас застигает буря, то и речи не может быть об этих измерениях.

— Мы на 23° 30 северной широты. Завтра пересечем тропик Козерога. Ветер северо-восточный. Курс по компасу 225°.

После обеда настраиваю транзистор на Канарские острова. Не слышу Лас-Пальмаса. Но кажется, ловлю острова Зеленого Мыса и Нуакшот. В приемнике какой-то шум, и я откладываю свое занятие на несколько часов. Потом я все-таки засекаю эти радиостанции. Хорошо бы иметь и третью “точку”, но обойдемся двумя!

Определяю по компасу направление самого тихого пеленга. Держу его высоко над транзистором, чтобы не было искажений. Даго Дончо проверить мои измерения. Потом наносим на карту курс радиомаяков Нуакшота и островов Зеленого Мыса по отношению к нам. В точке пересечения находимся мы. Конечно, это приблизительные измерения, так как транзистор не пеленгатор, а лодка не корабль.

Ждем захода солнца, чтобы зафиксировать время, когда оно опустится в океан. Так мы определяем долготу,

Я не замечаю течения времени и не ощущаю ритма нашей жизни. На суше я едва ли смогла бы три часа спокойно ждать захода солнца. Но во время заката я волнуюсь — сейчас мы будем знать свое точное положение в океане. Волнуюсь гораздо больше, чем Дончо, который делает измерения невозмутимо — так, будто все затеял для моего удовольствия. Если небо в облаках, я злюсь, ворчу, обращаюсь к тучам, прося их сдвинуться.

А Дончо, который в Софии может выйти из себя, если дело откладывается хотя бы на десять минут, остается невозмутимым:

— Если нельзя сегодня, то сделаем это завтра или послезавтра. Время у нас есть.

Он, конечно, прав. Но мне непонятно, как он может быть так спокоен. Это полезно для организма. От моих же волнений никакого проку.

Вот и сейчас приближается время захода солнца. И я опять теряю покой. Будет ли горизонт чистым? Часто бывает так, что в последние 10–15 минут появляются густые белые облака и закрывают солнце, к моей великой досаде. Сегодня “мой день”, и солнце ведет себя хорошо. Часы я проверила по Гринвичу. Знать точное время — одна из моих ежедневных обязанностей. Ранним утром на коротких волнах я обшариваю весь эфир, и не позднее девяти часов мы уже знаем точное время по Гринвичу. Дончо знает, как я прилежна в том, что касается времени, и не проверяет меня. Разница между временем заката по Гринвичу и зафиксированным нами дает долготу в угловых единицах. Последнюю проверку производим по Полярной звезде.

С наступлением темноты мы первым делом зажигаем керосиновый фонарь. Протираю стекло, заправляю фонарь горючим и проливаю керосин себе прямо в рукав. Очень неприятная обязанность в такую качку возиться с керосином. Иногда удивляюсь, зачем мы каждую ночь зажигаем этот фонарь. Возможность встретить здесь корабль равна нулю. Но есть заведенный порядок, и мы не можем нарушить его. Ассистируя Дончо, пользуюсь, конечно, и электрическим фонариком.

В этих широтах темнеет быстро. Примерно через час после захода солнца мы уже видим Полярную звезду.

— Юлия, если несколько минут ты будешь сидеть тихо, то услышишь, как звезда упадет в море.

Вслушиваюсь напряженно, но ничего не слышу.

— Она осторожно опустилась в море, и она по праву твоя.

Я долго смотрю на ночное небо, так долго, что оно кажется мне совсем близким. На нем раза в три больше звезд, чем на нашем, и оно такое низкое. Звезды мерцают, двигаются, живут какой-то своей жизнью. Они сталкиваются, сыплются вниз. А некоторые бледнеют и на глазах исчезают. Падающая звезда особенно остро заставляет думать о дочери. Чего мне хочется больше всего? Чтобы Яна сейчас появилась здесь? Увидеть ее? Она и так все время у меня перед глазами. Я только и жду, чтобы освободиться от обычной работы, встать на вахту и думать о Яне. Обещаю себе, что не буду думать, но силы воли не хватает.

Это произойдет в 12 часов, и мы решили отпраздновать событие. Мне очень хочется сделать что-нибудь особенно приятное и неожиданное.

Напустив на себя загадочный вид, роюсь в мешках. Я нарочно припрятала в укромных местечках кое-какие < сокровища” и только и жду случая, чтобы сделать Дончо сюрприз. “Стол” накрывается на крышке мотора, причем вокруг него, чтобы не свалилась посуда, устраиваю ограждение. Вынимаю расписные чашки н тарелки, серебряные ножи, вилки н ложки. Для компота подойдут бокалы с тонкими витыми ножками. Но тут в голову приходит страшная мысль о планктоне.