Книги крови III—IV: Исповедь савана - Клайв Баркер

В разбитом двигателе разгорался огонь. Голый Мозг знал этот запах и не боялся этого жара Напротив, он почтительно и уважительно относился к огню. С его помощью Мозг не раз уничтожал своих врагов — сжигал заживо в собственных постелях.

Когда пламя добралось до бензина и взвилось в воздух, Мозг чуть отступил назад. Все вокруг озарилось оранжевым маревом. Он чувствовал, как тлели волосы на его теле. Но он не беспокоился о них — его внимание поглотила яростная огненная пляска. Пламя вобрало в себя Гиссинга, танцуя неистовым вихрем над бензиновым морем. Голый Мозг смотрел, усваивая очередной урок. Еще один урок смерти.

После суматошного дня Кут безуспешно боролся со сном. Он решил не молиться сегодня, а только почитать Библию. Перед ним лежала копия резьбы на алтаре. Он разглядывал ее уже больше часа — без толку. Он не мог уяснить, что означают эти образы. Это, по-видимому, похороны, а тот, кого опускали в землю, ростом превосходил всех остальных. Кут вспомнил трактир «У великана» и улыбнулся. Наверное, это некая средневековая шутка: спрятать изображение похорон под алтарным покровом.

Стенные часы в гостиной отставали и сейчас показывали пятнадцать минут первого.

«Уже, наверное, час», — подумал Кут.

Он встал, потянувшись, и погасил лампу. В наступившей темноте разлилось холодное сияние полной луны, просвечивавшее сквозь занавески. Необычайно яркое в кромешном мраке, изумительно красивое.

Кут опустил черную штору, прикрыв лунный свет, и двинулся вдоль коридора. Звук его шагов повторяло тиканье часов. Больше ничего не было слышно, но неожиданно у холма Гуда пронзительно зазвучали сирены.

Что случилось? Заинтересовавшись, он распахнул переднюю дверь: холм освещался мигающей иллюминацией голубых полицейских фонариков и колеблющимся светом фар других машин. В этих огнях было больше слаженности и ритмики, чем у тиканья часов за его спиной. На северной дороге крупная авария, а ведь шоссе еще не покрылось предательской ледяной коркой. Странно…

Холм переливался огнями, словно громадный бриллиант. В воздухе царили прохлада и сырость. Ему так хотелось узнать, что произошло, но погода не располагала к…

Он вздрогнул: под деревьями в дальнем углу церковного двора что-то шевельнулось. В ровном свете луны он разглядел сначала угрюмые стволы тиса, потом серые спины камней, затем и белые лепестки хризантем, что росли на могилах. В тени призрачно мрачных деревьев, еще более черная, но явственно различимая на фоне светлого мрамора надгробных плит, стояла гигантская фигура.

Кут переступил порог.

Фигура не была одна: рядом с ней стояла на коленях другая, более напоминающая человеческую по размерам и очертаниям. Она подняла лицо, и Кут узнал его.

Это был Деклан. Даже отсюда было видно, что он улыбался, глядя на чудище.

Кут решил взглянуть на эту сцену поближе. Он старался ступать бесшумно, но на третьем шаге под ногой хрустнула ветка.

Чудище зашевелилось в тени. Неужели оно оборачивается, чтобы посмотреть на Кута? Сердце екнуло в груди преподобного. Хоть бы монстр оказался глухим. Господи, сделай меня невидимым!

Молитва была услышана. Огромная и страшная фигура по-прежнему не замечала присутствия постороннего. Набравшись смелости, Кут двинулся к рядам могильных плит. Стараясь не дышать, он переступал с одного мраморного островка на другой. Оказавшись в нескольких футах от странной пары, Кут увидел, как грозная фигура наклонилась над Декланом. Он слышал, как из глубин широкого горла гиганта вырывались урчащие звуки. То, что потом открылось взору Кута, шокировало бы любого.

Одеяния Деклана были порваны и заляпаны грязью, худая грудь обнажена. Свет луны играл на каждом ребре, на каждом мускуле. Его поза и внешний вид не оставляли места сомнениям — они выражали поклонение и обожание Потом до Кута донеслось какое-то журчание. Он сделал еще шаг вперед и увидел, как блестящая струя мочи гиганта бьет в лицо Деклана. Тот не отворачивался, а, напротив, открыл рот и позволил жидкости литься в себя, пениться вокруг, стекая ручьями по шее и животу. Глаза его блестели одержимой радостью. Принимая это крещение, Деклан болтал головой из стороны в сторону, наслаждаясь осквернением и унижением.

Ветер донес до Кута запах отвратительных выделений монстра, кислотный и зловонный. Как Деклан мог вынести даже каплю этой мерзости? Но он купался в моче, словно в ванне. Кут хотел крикнуть, хотел остановить ужасное издевательство, но вид огромного чудовища образумил его.

Да, это он — хищник из Дикого леса, любитель детского мяса. Интересно, когда Деклан рассказывал об этом, чудовище уже овладело его разумом? Думал ли он, что вскоре чудовище появится перед ним и он встанет на колени, признает своего бога («задолго до Христовой эры, задолго до человеческой цивилизации», — говорил он) и с улыбкой примет волю хозяина?

Да. Боже Всевышний, да!

Тогда тем более не стоит рисковать. Пусть Деклан по-своему общается с монстром. Кут медленно отступал назад, не отводя изумленных глаз от происходящего. Божественная пытка прекратилась, но Деклан еще держал в дрожащих горстях остатки пролившейся на него жидкости. Он поднес их ко рту и выпил.

В горле Кута сжался ком. Он закрыл глаза, чтобы не видеть этого. Когда глаза снова открылись, в них отразилась повернувшаяся к нему голова чудовища, сверкавшая двумя дикими огнями.

— Господь Всемилостивый!

Оно увидело его. Именно теперь, когда Кут стоял так близко. Оно взревело, показав ужасную глубину пасти.

— Спаси и сохрани!

Мощное тело выгнулось с гибкостью антилопы и направилось к Куту. Тот повернулся и бросился наутек. Он никогда прежде не развивал такой скорости. Его заносило на поворотах. Гигантскими прыжками он преодолевал возвышения могильных насыпей. Вот она! Дверь находилась всего в нескольких ярдах — слабая перегородка, но за ней все ясе можно спастись. Ненадолго укрыться, а потом найти оружие. Беги же! Беги быстрее! Четыре ярда.

Он бежал.

Дверь была открыта.

Три ярда позади — впереди последний…

За порогом он молниеносно развернулся и толкнул дверь, чтобы отгородиться от преследователя. Не получилось! Зажатая в щели рука, раза в три толще человеческой, хватала когтями воздух. Она искала Кута. За дверью не утихал злобный вой.

Кут всем телом налег на дубовую махину. Скрипящая железная рама билась о предплечье Голого Мозга. Вой стал бешеным и агонизирующим. В нем смешивались страдание и агрессивность — он перерос в невыносимо громкий рокочущий рев. Ветер разносил его из одного конца Зела в другой.