Беллилия - Вера Каспери

— Значит, ты лгала мне о своих сбережениях.

— Да, дорогой, лгала.

— Лучше бы ты сказала правду.

— Прости меня, Чарли, пожалуйста, скажи, что прощаешь меня. — Она протянула к нему руки. Чарли не взял их, и они бессильно упали на одеяло. — Я умру, если ты меня не простишь.

— Это все высокие, неуместные слова.

— Не отталкивай меня, Чарли. Я люблю тебя. И живу только ради тебя.

Ее пыл смутил его. Он поднялся, отошел от кровати и посмотрел на портрет матери над камином. Гарриет Филбрик никогда не красила ни губы, ни щеки. Ее праведность была украшением ее лица. Она всегда сидела прямо в резном викторианском кресле и смотрела на мир с полной уверенностью в своем превосходстве. Поддержанный взглядом матери, Чарли обернулся и тоном, который она использовала, когда хотела показать свое недовольство, произнес:

— Зачем ты мне лгала про кольцо?

— Какое кольцо, милый?

— Пожалуйста, Беллилия, не ври. Я знаю, ты никому не отдала свой черный жемчуг. Я нашел его в твоей сумке.

— Ах это! Ну конечно, ты же нашел его в сумке. Так вот: поскольку я думала, что ухожу от тебя, не имело значения, ношу я его или нет. Видишь ли, дорогой, тебе так и не удалось исправить мой дурной вкус. Я все еще обожаю этот поддельный жемчуг.

— Но ты сказала, что отдала его.

— Никому я его не отдавала. И никогда не отдам.

— Но ты так сказала.

— Это просто смешно!

— Послушай! — почти закричал Чарли. — Ты сказала мне об этом перед Рождеством. Я хотел подарить кольцо Эбби, а ты сказала, что уже отдала его.

Она отрицательно покачала головой.

— Я точно помню, — настаивал на своем Чарли. — Ты говорила это дважды. В тот вечер на обеде у Бена…

— Нет! — перебила она его. — Нет, ничего я не говорила. Это ты сказал. Сейчас я вспомнила, как ты говорил Бену и Эбби, что я отдала кольцо. Тогда я промолчала, потому что не хотела при всех возражать тебе, особенно после того как Эбби сделала лестное для меня замечание — она сказала, какая я необыкновенная жена. Я еще подумала, откуда ты это взял, и собиралась спросить тебя, когда останемся наедине, но ты в ту ночь заболел, и я была в таком ужасе, что полностью забыла о кольце

— Значит, ты можешь стоять и смотреть мне в глаза, утверждая: «В тот рождественский вечер я не говорила, что отдала кому-то свое кольцо»?

— А я не стою перед тобой. Я лежу в постели, больная и несчастная, и с твоей стороны очень жестоко говорить, что я сказала тебе нечто подобное.

— Я могу в этом поклясться.

— Скорее всего ты просто все это вообразил. У тебя необычайно живое воображение, Чарли.

Он ничего не мог придумать в ответ. А вдруг она права? Но он точно помнил, как она говорила, что отдала кольцо. Неужели это лишь плод его воображения? Неужели у него такая ненадежная память? И то, что он считает истиной, — иллюзия, а то, что считает реальностью, — чистая фантазия?

Всю эту путаницу и неразбериху мог прояснить только честный ответ всего на один вопрос. Но Чарли никак не мог себе позволить спросить у жены, какие у нее отношения с Беном Чейни. Он был бы намного счастливей, если бы мог считать все свои подозрения результатом собственного переутомления. Истина же состояла в том, что Чарли не хотел знать истину, и охотно позволил опутать себя сплетенной Беллилией сетью невинных оправданий.

В ту ночь Чарли проснулся от прикосновения к лицу ледяных пальцев. Он лег спать в своей старой комнате, в которой жил с детства и пока родители были живы. Когда Чарли болел, комнату занимала Беллилия. Она оставила свой носовой платок на тумбочке у кровати, и, когда Чарли засыпал, он чувствовал исходящий от него аромат.

Сейчас, проснувшись, он почувствовал тот же запах, только он стал сильнее и ближе. Решив, что и этот запах, и ледяные пальцы ему приснились, он не стал открывать глаза и повернулся лицом к стене. Аромат почти улетучился, но пальцы, казалось, впиваются ему в кожу, и сквозь полусон он услышал, как кто-то произносит его имя.

Беллилия наклонилась к нему. В руке она держала свечу, которую Чарли оставил зажженной у ее кровати. Тогда, в восемь часов вечера, свеча была высокой, а теперь от нее остался огарок в полдюйма. Белая ангорская шаль едва держалась на плечах Беллилии, а ее волосы темными прядями спадали вниз.

Неизвестно почему в голове Чарли пронеслось эхо произнесенных доктором Мейерсом слов, предупреждающих об опасности. Он сразу же вспомнил извинения доктора и окончательно проснулся. Приподнявшись в постели, Чарли произнес твердым голосом:

— Что случилось? Тебе плохо? Что у тебя болит?

Беллилия не смогла произнести ни слова. Она выглядела обезумевшей от страха, похожей на дикого, загнанного звереныша. Было видно, как на ее шее бьется жилка. В конце концов ей удалось прошептать:

— Там внизу кто-то есть.

— Не может быть, — сказал Чарли.

— Я слышала, там кто-то ходит.

Чарли приподнялся и натянул шаль на ее плечи.

— Тебе незачем было ходить по дому, дорогая, да еще в такую холодину. Иди ложись в постель. Мы здесь полностью отрезаны от всего мира. Никто сюда не может добраться.

Не обращая внимания на его слова, будто ничего и не услышав, Беллилия произнесла жалобно:

— Я боюсь. Тут кто-то есть.

Она подошла к двери и прижалась к ней ухом.

Чарли слышал шум речной воды, бегущей по камням, обычные скрипы и шорохи старого дома. Поднявшись с постели, он надел новый зеленый халат, который подарила ему жена, завязал пояс, взял подсвечник с огарком из рук Беллилии и зажег новую свечу. Беллилия, дрожа от страха, присела на ковер рядом с кроватью и внимательно за ним наблюдала.

Когда Чарли двинулся к двери, она закричала:

— Подожди! Не выходи отсюда.

— Не глупи. Я уверен, никого в доме нет. Я спущусь вниз только для того, чтобы ты в этом убедилась и успокоилась. Возвращайся в спальню, ложись в постель и укройся потеплее. Я нагрею воды для грелки.

— Я так люблю тебя, Чарли. Если что-то с тобой случится, я умру.

Он отвел ее в спальню и заботливо укутал теплым одеялом. Когда он уходил со свечой в руке, она с волнением смотрела ему вслед.

Что происходит? Ведь если нет никакой возможности для постороннего войти в дом, если они отрезаны от мира и никто не может до них добраться, почему же его сердце так сильно бьется, будто он тоже слышал шаги врага Беллилии и боится встретить его в темноте? Чарли двигался осторожно, на цыпочках, держа свечу в левой руке, чтобы правая была свободной и готовой к защите. В танцующих тенях, которые бросала вокруг свеча, он видел движение других теней, и каждый уголок был занят поджидавшим его врагом. Когда он открывал двери и входил в мрачные темные комнаты, по телу у него бегали мурашки.

Он обыскал весь дом, заглянул даже в стенные шкафы, за диваны и за комоды. Нигде никого не было. Ночь была спокойной, снег такой же нетронутый, как вчера, снаружи ничто не двигалось, кроме реки, которая как черная змея ползла между покрытыми снегом скалами. Но страх внутри него остался. Двигаясь по кухне, разогревая кастрюлю с водой, он поймал себя на том, что прислушивается, нет ли каких-либо странных, незнакомых звуков.

Когда он вернулся в спальню, Беллилия сказала:

— Я так жалею, что не дала тебе нормально поспать. Ты простишь меня, любимый?

Он наполнил грелку горячей водой, накрыл ее полотенцем и положил под холодные ноги Беллилии.

— Почему ты так нервничаешь? Может, стоит поговорить с доктором о твоих ночных кошмарах? Это ведь не просто плохие сны. Что-то здесь не так.

Она поцеловала его и попросила прощения за то, что сейчас не может обсуждать эту тему. Ее клонит в сон.

Утром Беллилия почувствовала себя гораздо лучше. Нервозность исчезла вместе с лихорадкой, и настроение стало прекрасным.

— Ты простил меня за все, что я вчера натворила? Правда простил? — спросила она, когда он к ней вошел.

Чарли остановился у окна. Ветер намел высокие сугробы, похожие на украшения свадебного торта. Ни одно человеческое существо, ни одно животное, ни один автомобиль или повозка не испортили поверхность этого торта своими следами.

— Я все никак не могу понять, с чего вдруг тебе ночью пришло в голову, что кто-то забрался к нам в дом? Ты же знаешь, мы полностью отрезаны от всех снегопадом.

Беллилия ответила не сразу. Через три секунды Чарли почувствовал на своей щеке ее теплые влажные губы. Она улыбалась ему, целовала в щеки и говорила, что хочет забыть свои ночные кошмары. Соединив свои руки с его руками, она привалилась к Чарли всей своей теплой тяжестью и попросила:

— Пожалуйста, не злись на меня. Я умру, если ты отвернешься от меня.

— Зачем ты все время это повторяешь, Беллилия? Никто против тебя ничего не имеет.

— Люди болтают за моей спиной. Ты просто этого не знаешь. Они стараются настроить тебя против меня.