Звезды мудрого Бируни - Клара Моисеева

– Я к этому не стремился, отец. И почему бы мне не постичь науки, которые манят меня и привлекают? Разве я в чем-либо проявил тупость?

– Помилуй бог! – воскликнул Мухаммад. – Я хочу лучшего для тебя. Мне известно, за хорошую службу дабир имеет хорошее вознаграждение и почет от людей. Довелось мне как-то встретиться с почтенным дабиром при дворе багдадского халифа. Я доставил тогда ко двору халифа большую партию самаркандской бумаги. А тебе известно, что, не имея бумаги, сидели бы без дела писцы дивана. И вот поговорил я тогда с дабиром и понял, что это человек глубокого ума и острого суждения. Он обладал познаниями в разных науках, легко читал на память стихи великих поэтов. Он был так вежлив и сдержан, что казался недоступным, но, встретив с моей стороны сердечность, он стал шутить и забросал меня остроумнейшими пословицами и поговорками. Я представляю себе, как умело он вел переписку с людьми, подвластными халифу, да и с людьми, знатностью своей не уступающими правителю. Для каждого у него были нужные слова и ясные мысли. Разве плохо, сын мой, стать таким значительным лицом у правителя Бухары или Самарканда?

– Я думаю, отец, что только к старости может стать приметным служитель дивана, а пока он молод…

– Вот уж ты неправ, сынок! Дабир рассказывал мне, как быстро может возвыситься молодой недим.[35] Случилось так, что султан Махмуд Газневидский, да помилует его аллах, написал письмо к багдадскому халифу:

«Ты должен подарить мне Мавераннахр…[36] Или я покорю область мечом, или же подданные будут повиноваться мне по приказу твоему».

А багдадский халиф сказал:

«Во всех странах ислама нет у меня более набожных и покорных людей, чем те люди. Избави боже, чтобы я это сделал, а если ты нападешь на них без моего приказа, я весь мир подниму на тебя».

Султан Махмуд нахмурился и сказал послу:

«Скажи халифу – что я, разве меньше Абу-Муслима? Вот вышло у меня с тобой такое дело, и смотри, приду я с тысячей слонов, растопчу твою столицу ногами слонов, навьючу прах столицы на спины слонов и отвезу в Газну».

И сильно пригрозил мощью слонов своих. Посол уехал, а через некоторое время вернулся. Султан Махмуд сел на престол хаджибы, и гулямы построились рядами, а у ворот дворца держали яростных слонов и поставили войско. Затем допустили посла багдадского халифа. Посол вошел, положил перед султаном Махмудом письмо и сказал: «Повелитель правоверных письмо твое прочел, о мощи твоей услышал, а ответ на твое письмо вот это…»

Ходжа Бу-Наср-и-Мишкан, который заведовал диваном переписки, протянул руку и взял письмо, чтобы прочитать. В нем было написано: «Во имя аллаха милостивого, милосердного», а затем на строке так: «Разве…» И в конце было написано: «Слава аллаху и благословение на пророке нашем Мухаммеде и всем роде его». А больше ничего не было написано. Султан Махмуд и все почтенные писцы задумались, что же значат эти загадочные слова. Все стихи корана, которые начинаются со слов «разве», они перечитали и растолковали, а никакого ответа для султана Махмуда не нашли. И вдруг молодой недим говорит: «Господин наш пригрозил слонами и сказал, что прах столицы перевезет на спинах слонов в Газну, вот халиф багдадский в ответ господину и написал ту суру, где говорится: „Разве ты не видишь, что сделал господь твой с обладателями слона?“ Так он отвечает на угрозу господина.

Султан Махмуд так расстроился, что долго в себя не приходил, все плакал и стенал. Такой он богобоязненный. Много просил он прощения у повелителя правоверных.

А молодому недиму пожаловал он драгоценный халат, приказал ему сидеть среди почтенных недимов и повысил его в сане. За это одно слово получил он два повышения».

– Знания – великая сила, – согласился Якуб. – Я бы хотел приобрести знания, но только для другой цели. Мне не хотелось бы служить при дворе и угождать грозному султану. Разве знания нужны только правителям?

И вдруг Якуб увидел себя в роли молодого недима. Будто он в самом деле стоит перед троном грозного Махмуда Газневидского и трепещет… Нет, не к этому он стремится и не для этого покидает свою Бухару. Он не станет объяснять отцу, что отвратило его от желания быть дабиром. Пусть отец думает по-своему, а он должен на деле показать, что знания нужны для пользы людям. И разве не лучше употребить знания на благо многих людей, чем на службу одному правителю…

В Гургандж Якуб отправился с попутным караваном. Стоя рядом с навьюченным верблюдом, Мухаммад и Лейла, не скрывая слез, давали сыну последние наставления.

– Береги себя! – просила мать.

– Будь рассудительным! – наставлял отец.

– Какая нужда бросать родителей и селиться на чужбине? – спрашивал Мухаммада старый купец Сулейман. – Ал-Бируни?.. Может быть, он и почитаемый человек, но если бы он жил в Бухаре. А ездить в Гургандж – причуда!

В дороге спутники с любопытством расспрашивали Якуба о его знаменитом устоде. Они не очень поверили, когда юноша сказал, что устод призван самим хорезмшахом Мамуном и к тому же согласился взять Якуба к себе в ученики.

А Якуб и не старался их убедить. Не верят – не надо! Одна мысль заботила его: что он скажет человеку, который вызывает у него величайшее уважение и величайший трепет? «Я не могу сказать о том, что боюсь его, – думал Якуб. – Нет. Я даже не стесняюсь. Но меня охватывает какое-то необъяснимое смущение при мысли о том, что я должен предстать перед ним. Ведь я должен сказать ему, чему я намерен посвятить дни своей жизни, а я и сам не знаю. Если говорить о делах самого Абу-Райхана, – думал Якуб, – то воистину нет таких наук, в которых он не был бы сведущ. Стоит увидеть его книги, чтобы понять это. Вряд ли кто может с ним соперничать в науках. Но что может сказать немой? Что может увидеть слепой? Как могу я сказать, что для меня лучше? Предложу ему свои услуги для любого дела».

Сейчас, когда уже близка столица Хорезма и вот уже надо перешагнуть порог дома, где живет Абу-Райхан, Якуб вдруг растерялся. Он понимал, что имеет одинаковую возможность заниматься астрономией или наукой о драгоценных камнях. Ведь Бируни не только астроном, но и самый большой знаток драгоценных камней. Если постичь науку о драгоценных камнях, то, пожалуй, она пригодится и в торговых делах отца. Даже среди бывалых купцов мало кто знает, откуда берутся прекрасные камни, как их обрабатывать и каковы их свойства.

«А посвятить себя астрономии, научиться составлять календарь, – думал Якуб, – разве это плохо? Все хорошо и все удивительно, а что сказать, не знаю. В шестнадцать лет трудно решить, что лучше и что нужнее. Пусть всемогущий аллах подскажет, осенит. Ведь без его воли ничего не происходит на земле… Я не должен страшиться, – сказал сам себе Якуб. – Когда идешь к доброму человеку, это все равно как к отцу родному. К тому же отец подарил такой перстень, который предохраняет от печалей и неудач. Не следует отчаиваться».