Революция муравьев - Бернард Вербер

Изучение рисования развило эту его способность. Когда рисуешь, то, если видишь дорогу, думаешь о дороге и хочешь провести две параллельные линии. Но, если ты объективно воспроизводишь то, что видишь, благодаря перспективе дорога становится треугольником, обочины ее убегают вперед и сходятся на горизонте.

Максимильен Линар настроил бинокль и принялся снова изучать пирамиду. Он удивился сам себе. Даже его преследовало слово «пирамида». В его звучании был таинственный и священный смысл. Он опять разорвал листок. На это раз он отступит от абсолютной точности.

«1) Дело о пирамиде в лесу:

а) наблюдение на расстоянии.

Строение довольно высокое. Около трех метров; Замаскировано листвой и деревьями».

Закончив рисунок, полицейский подошел еще ближе. Он был уже в нескольких метрах от пирамиды, когда заметил на рыхлой земле следы человеческих ног и собачьих лап, несомненно оставленные Гастоном Пинсоном и его ирландским сеттером. Это он тоже зарисовал.

Максимильен обошел строение. Ни дверей, ни окон, ни трубы, ни почтового ящика. Ничего характерного для человеческого обиталища. Только покрытый зеркалами бетон и прозрачная верхушка.

Он отошел шагов на пять и долго обозревал конструкцию. Ее пропорции и форма были гармоничны. Кто бы ни был этот архитектор, возведший в лесной чаще таинственную пирамиду, сооружение его совершенно.

38. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

ЗОЛОТОЕ СЕЧЕНИЕ: золотое сечение – это точное соотношение величин, благодаря которому можно строить, рисовать, лепить, придавая своим произведениям скрытую силу.

На основе его возведены пирамида Хеопса, храм Соломона, Парфенон и большинство романских соборов. Во многих картинах эпохи Возрождения соблюдена эта пропорция.

Утверждают, что постройки, сооруженные вне этого принципа, в конце концов обрушиваются.

Высчитывается золотое сечение так:

(1 + V5) / 2

То есть 1,6180335.

Таков тысячелетний секрет. Это число – не только порождение человеческого разума. Оно используется и природой. Золотое сечение, Например, определяет расстояние между листьями на деревьях. И листья не закрывают друг другу солнце. Положение пупа на человеческом теле также рассчитано по этому принципу.

39. УХОД ИЗ ШКОЛЫ

Лицей был квадратным.

Его три бетонных крыла в форме буквы U примыкали к высокой металлической ограде.

«Лицей квадратный, чтобы головы учеников стали квадратными».

Она надеялась, что языки пламени вскоре охватят стены этого заведения, казавшегося ей тюрьмой, казармой, богадельней, больницей, сумасшедшим домом – короче, одним из квадратных зданий, куда запирают тех людей, которых хотят как можно реже видеть бродящими по улицам.

Молодая девушка следила за густым дымом, шедшим от мусорных баков. Вскоре выскочил вооруженный огнетушителем привратник и утопил начинающийся пожар в облаке карбонатного снега.

Нелегко бороться со всем миром.

Она шла по городу. Все вокруг нее пахло тухлятиной. Мусорщики бастовали, и баки на улицах были переполнены классическими человеческими отходами: разорванными голубыми пакетами с гниющей едой, жирной бумагой, сопливыми носовыми платками...

Жюли заткнула нос. Когда она дошла до квартала пригородных особняков, пустынного в этот час, ей показалось, что кто-то следит за ней. Она обернулась, ничего не заметила и продолжила путь. Но, поскольку слежка почудилась ей снова, она бросила взгляд в зеркальце машины, припаркованной у края тротуара, и поняла, что не ошиблась. За ней шли три фигуры, Жюли узнала их. Это были ученики ее класса: все из касты первого ряда, во главе с Гонзагом Дюпейроном, одетым, как обычно, в рубашку с шелковым галстуком.

Она инстинктивно почувствовала опасность и попыталась оторваться от них.

Мальчики приближались, Жюли ускорила шаг. Бежать она не могла, ее пятка еще болела после падения в лесу. Она плохо знала этот район. Обычно Жюли сюда не ходила. Она повернула налево, потом направо. Шаги мальчиков по-прежнему раздавались за ее спиной. Она еще раз повернула. Ох! Дорога заканчивалась тупиком, вернуться уже нельзя. Она спряталась в каком-то подъезде, прижимая к груди рюкзак с «Энциклопедией относительного и абсолютного знания», как будто та могла ей послужить щитом.

– Она точно где-нибудь там, – проговорил голос. – Она не могла убежать, здесь нет прохода.

Они стали проверять подъезды, один за другим. Они приближались. Девушка почувствовала холодный пот на спине.

В глубине подъезда была дверь со звонком. «Сезам, откройся», – умоляла Жюли, безнадежно нажимая на кнопку.

За дверью послышался шум, но она так и не открылась.

– Где ты, малышка Пинсон, ути, ути, ути! – смеялась шайка.

Жюли скрючилась под дверью, прижав колени к подбородку.

Она вдруг увидела три возникших вдалеке смеющихся лица.

Убежать было невозможно, надо было сопротивляться. Жюли поднялась им навстречу.

– Что вам от меня нужно? – спросила она, пытаясь говорить твердо.

Они подходили ближе.

– Оставьте меня в покое.

Они продолжали приближаться, медленно, спокойно, испытывая удовольствие при виде ужаса в светлосерых глазах и прекрасно понимая, что девушке некуда деться от них.

– На помощь! Насилуют!

Несколько открытых окон захлопнулись, свет быстро погас.

– На помощь! Полиция!

В больших городах полиции не дозваться, приезжала она не скоро: не хватало сотрудников. Личная безопасность граждан была не на высоте.

Три денди не торопились. Решив не сдаваться, Жюли прибегла к последнему средству: наклонив голову, она бросилась вперед. Ей удалось обогнуть двоих врагов, а Гонзага она схватила руками за голову, приблизила к нему свое лицо, как для поцелуя, и лбом ударила в нос. Раздался звук, похожий на треск раскалываемого сухого дерева. Как только он прижал руку к своему назальному отростку, Жюли воспользовалась этим, чтобы ударить его коленом в пах. Гонзаг схватился за низ живота и, согнувшись, издал тихий хрип.

Жюли всегда знала, что половой член – это не сильное, а слабое место.

Если Гонзаг временно выбыл из схватки, то его товарищи – нет, и они схватили Жюли за руки. Она стала вырываться, во время борьбы ее рюкзак упал на землю и из него выскользнула «Энциклопедия». Жюли ногой попыталась дотянуться, чтобы впихнуть книгу обратно, и один из мальчишек понял, что это важная для Жюли вещь. Он наклонился и поднял книгу.

– Не трогай! – закричала Жюли, в то время, как третий приспешник, не обращая внимания на ее усилия высвободиться, заламывал ей руки за спину.

Гонзаг, еще морщась, но уже улыбаясь, что означало «ты мне даже больно не сделала», завладел сокровищем девушки.

– Эн-цик-ло-пе-ди-я от-но-си-тель-но-го и аб-со-лют-но-го зна-ни-я... том III, – прочел он. – Это что же такое? Прямо учебник по черной магии.

Самый сильный крепко держал ее, двое других листали книгу. Они наткнулись на кулинарные рецепты.

– Черт-те что! Девчоночьи штуки! Дурь! – воскликнул Гонзаг и отшвырнул в водосток колдовскую книгу Эдмонда Уэллса.

«Энциклопедия» каждому представлялась разной.

Быстро ударив здоровой пяткой по пальцам ноги своего мучителя, Жюли на секунду высвободилась и успела подхватить книгу, прежде чем та скатится в водосточный желоб. Но три мальчика уже навалились на нее. Она била кулаками куда попало, хотела расцарапать им лица, но ногти у нее были короткие. Ей оставалось одно естественное оружие: зубы. Жюли вонзила острые резцы в щеку Гонзага. Потекла кровь.

– Ведьма меня укусила. Держите, – прорычал ее палач. – Привяжите её!

Носовыми платками мальчики привязали Жюли к фонарному столбу.

– Ну, ты мне за это заплатишь, – пробормотал Гонзаг, потирая кровоточащую щеку. Он достал из кармана нож и щелчком обнажил лезвие.

– Теперь я тебя порежу, лапочка! Жюли плюнула ему в лицо.

– Держите ее как следует, ребята. Я ей сейчас выгравирую несколько геометрических символов, они ей помогут математику повторять.

Желая продлить удовольствие, Гонзаг разрезал снизу доверху длинную юбку Жюли, вырезал квадратик из материи и сунул его в карман. Нож приближался с невыносимой неторопливостью.

«Голос тоже может стать оружием, причиняющим боль», – учил ее Янкелевич.

– ИИААААИИИИИИИАААА...

Она довела свой крик до нестерпимой громкости. В окнах домов задрожали стекла. Мальчики зажали руками уши.

– Надо было ей глотку заткнуть, чтобы не мешала спокойно работать, – сказал один из них.

И они быстро затолкали ей в рот шелковый шарф. Жюли в отчаянии тяжело дышала.

Вечерело. Зажегся фонарь: это подействовал фотоэлектрический элемент, чувствительный к изменению освещения. Свет не встревожил мучителей девушки. Они стояли в его лучах и играли ножом. Лезвие находилось на уровне коленей. Гонзаг прочертил им горизонтальную линию на тонкой коже девушки.