Точка выброски - Сергей Зверев

— Да нет, — ответил Богдан. — Не мы. Это на востоке страны, другая международная экспедиция. Не мы же одни на всю Африку археологи.

— У нас, конечно, работа сама по себе опасная, — сказал Батяня, прожевывая сочный кусок мяса, — сами понимаете, змеи шутить не любят. Но ведь и об археологах легенды ходят. Кто-то мне рассказывал, что в Южной Америке целую группу местные жители в пищу употребили. Так что, правда это или нет?

— Ну, в какой-то степени правда, — кивнул Алесь, — но неполная. Действительно, была в амазонской сельве экспедиция из Норвегии. Забрались они тогда в такие места, где нога белого человека не ступала. А тамошние индейцы восприняли чужаков как осквернителей могил. Они раскапывали древние гробницы, которым было по две тысячи лет. Строились они тогда, когда этих племен там и в помине не было. Но не важно — реакция была соответствующей.

— Ну и что же?

— Ну и то… — трех археологов казнили, причем ритуально, принеся в жертву тамошним богам. Остальные, естественно, дали деру оттуда. Вот такие вещи случаются в ученом мире.

— Да, дела… Значит, восемьдесят тысяч лет назад наши предки уже бусы из морских раковин носили? — поинтересовался Батяня, перейдя на более нейтральную тему.

— Восемьдесят две с половиной, — уточнил Богдан. — Ученые из Оксфорда так определили. Но мы занимаемся совсем другим. Разыскиваем следы пропавшего две тысячи лет назад древнеримского войска.

— А что случилось с воинами?

— Исчезли неизвестно куда вместе со всем обозом и прочими, так сказать, принадлежностями.

— Да, интересное, наверное, занятие — эта ваша археология…

— Ну, это как сказать… — протянул Богдан Федорчук. — Это ведь…

— Здесь талант нужно иметь! — перебил его оживившийся Алесь Бартошевич. — По учебникам раскопки вести не научишься. От хорошего наставника очень многое зависит. Правильно раскапывать археологические пласты — это скорее искусство, чем наука.

— Ясно! Это вроде живописи? Или скульптуры?

— Ну, не совсем так! — возразил Богдан. — Скорее это похоже на работу хирурга.

— Или п-патологоанатома! — добавил уже слегка захмелевший белорус. — Чуть влево, чуть вправо — загубил ценнейшую находку.

— Понятно, — сказал Катаев. — Работа ваша довольно тонкая.

— Ну а вы-то свою работу уже выполнили! — попытался продолжать шутить Алесь.

— Какую еще работу? — повернул к нему голову Богдан.

— Мне Андрей сказал — «ищем в Сахаре запасы алкоголя». Вот они, эти запасы, тут, — улыбаясь, Алесь показал на наполняющую посуду струю.

— Знаю я, зачем они сюда приехали, — с серьезным видом сказал Богдан. — Они здесь пропавших гонщиков ищут.

Археолог уже понял, что змееловы-то липовые. Все одновременно замолчали. Атмосфера за столом сразу изменилась.

— Стоп! Каких еще гонщиков? Почему? — Батяня продолжал сидеть на том же месте. Но невольно показалось, что он весь как-то сосредоточился и даже слегка приподнялся над столом.

— Мы нашли кусок футболки… «КамАЗ»… И по-английски сообщение, что их похитили. Их действительно похитили? Мы ничего не знали… У нас здесь даже радио нет! А гонщики точно пропали? — сообщил мгновенно протрезвевший Алесь. Богдан молчал, глядя на таинственных русских гостей, и только слегка кивал головой.

— Понятно. А что это за футболка? Можно нам на нее посмотреть? — спросил майор Лавров. Неожиданное известие привело его в состояние взведенной пружины.

«Неужели след?» — мелькнуло у него в голове.

— Ее увезла наша начальница, — развел руками Бартошевич. — Наверное, она поехала в город. Да, в город, куда же еще она могла поехать?

— Футболку кинули из крепости, — говорил Богдан. — Там, в городке возле гор, старинная крепость. Будто бы заброшенная.

— Из крепостной башни, — добавил Алесь. — Надеялись, видно, что мы им чем-нибудь поможем.

Переглянувшись, новые знакомые археологов одновременно поднялись из-за стола, даже не попробовав завершающего обед кофе по-арабски с кардамоном.

— В общем так, ребята, — сказал Андрей Лавров. — Большое спасибо вам за угощение, но нам уже пора. Так в какую сторону от вас этот городок? По-моему, он называется Аль-Бокерия?

— Уже уезжаете? Ах, да, понятно… — протянул Алесь. — Дела, дела…

— У нас к вам небольшая просьба, — сказал Лавров уже на ходу. — Не найдется у вас немного бензина? Заправить наш квадроцикл. Мы вам, конечно, заплатим — из командировочных.

— Ну, как можно? — возмутился Алесь. — О чем вы говорите? Денег у вас мы не возьмем. Вы — наши гости!

— Накормили, напоили — спасибо. За это не расплачиваемся, — внушительно проговорил Лавров. — Но бензин у вас бесплатно взять не можем. Что вы своей француженке скажете?

— Точно. Мадам наша женщина довольно экономная. Хотя вроде бы и миллионерша, — подтвердил Богдан.

— Так вам именно бензин нужен? — спросил Алесь. — Наш джип дизельный.

— Это хуже, — задумчиво прищурился Катаев.

— Да есть у нас немного бензина! Вон тот скрепер у нас на бензине работает, — Богдан указал на небольшой скрепер, аккуратно снимающий верхний слой песка над будущим раскопом.

— Отлично, — повеселел капитан. — Вы нас просто спасли.

— А разве может быть иначе? — расплылся в улыбке Алесь.

— Ну, и еще одна просьба, хлопцы, — сказал Батяня, когда бензобак квадроцикла был заполнен горючим до пробки и оставалось только попрощаться. — Вы молодцы, конечно, что нас разоблачили…

— Да, лихо раскусили! — подхватил Катаев. — Прямо как контрразведчики!

Археологи заулыбались и посмотрели друг на друга с довольным видом.

— Так вот, для всех остальных мы — бельгийцы. Серпентологи. Исследователи змей.

— Ну, это понятно, — ответил Алесь. — Мы же все понимаем.

— Своих не выдадим, — добавил Богдан. — Удачи вам, ребята.

Глава 18

В средневековом застенке, где томились похищенные российские гонщики, наступало очередное унылое утро. Сквозь узкие, забранные решетками окошки в камеру проникли первые лучики света — напоминание о том, что за пределами тюрьмы существует большой солнечный мир. Джалиль Сафаров лежал на тонком тюремном матрасе и в очередной раз продумывал варианты планов будущего побега. К нему относились куда лучше, чем к остальным, поэтому возможность ознакомиться с ситуацией он постарался использовать по полной программе. Джалиль уже достаточно хорошо изучил порядки, царящие в крепости. Постоянно в ней обитало, кроме ее хозяина, не так уж и много людей — всего около тридцати человек, из которых шестнадцать рядовых боевиков и четверо рабочих или слуг находились тут постоянно. Слуг или рабов — Джалиль даже не знал, как точно квалифицировать этих тихих и покорных людей. Все четверо трудились в крепости с утра и до вечера, безоговорочно выполняя любые приказания бандитов. По-другому вели себя личные слуги шейха — эти приближенные к трону ставили себя гораздо выше рядовых боевиков и, кроме указаний шейха, признавали только авторитет Хамида Бенкура — ближайшего помощника хозяина крепости. Хамид заправлял здесь всеми без исключения делами. Он был не только «глазами и ушами» шейха, но и его «голосом», отдавая бесчисленные распоряжения налево и направо, обычно даже не советуясь перед этим с хозяином. Кроме того, Хамид руководил действиями еще нескольких подразделений боевиков, которые находились не в крепости, а в других местах — за инструкциями сюда являлись только их командиры с немногочисленной охраной.

Обитавшие в крепости боевики сильно различались между собой. Довольно скоро Джалиль понял, что большинство боевиков — совсем не местные жители, разговор и особенности поведения многих из них явно указывали на то, что они попали сюда издалека. Из четверых охранников, постоянно осуществлявших надзор за пленниками, двоих Джалиль изучил лучше остальных. Всегда веселый и кажущийся открытым и искренним Мустафа разительно отличался от вечно злого и угрюмого Карима. Мрачного Карима за его нелюдимость и неразговорчивость недолюбливали даже коллеги-боевики. Нельзя было сказать, чтобы он издевался над российскими гонщиками или как-либо их унижал. Нет, он вел себя в этом плане сдержанно. Но не раз в зловещих взглядах, которые Карим исподлобья бросал на пленников крепости, можно было заметить безграничную ненависть к ним. Было ясно, что этот головорез в случае поступления приказа сверху без малейших сомнений смог бы сделать с узниками что угодно. Близких приятелей среди других обитателей крепости у него не было. Пару раз Сафаров отчетливо слышал, как остальные боевики называли Карима алжирцем. И еще угрюмый Карим любил исподтишка наблюдать за пленниками. Стоя у дверей камеры, он мог часами смотреть на них в глазок или, приложив ухо к двери, подслушивать. Как ни странно, Джалилю иногда даже казалось, что мрачный алжирец понимает разговоры россиян, — так внимательно тот зачастую прислушивался к их беседам.