Та, что правит балом - Татьяна Полякова

— Славное местечко, — присаживаясь, сказал Олег. — А получше в городе ничего не нашлось?

— Там, где получше, следует вести себя прилично, а тут перебьются.

— Отлично. Даже если мне здесь выбьют все зубы, что вполне вероятно, я рад доставить тебе удовольствие.

— Если хочешь, уйдем отсюда, — предложила я.

— Нет, отчего же. Красивое платье, — кашлянул он. — В этой забегаловке найдется что-нибудь выпить?

— Конечно. И кормят вполне сносно.

— Нет уж, не стоит рисковать.

Он подозвал официанта и сделал заказ. Официант смущенно смотрел на меня. Забавно смотрел, точно я прямиком свалилась ему на голову из его ночных фантазий. Олег замолчал, недовольно хмурясь, а он все смотрел и смотрел.

— Очнись, парень! — сказала я и засмеялась, а он покраснел и торопливо удалился.

— Нравится ощущать себя всемогущей? — усмехнулся Рахманов.

— Иногда, — пожала я плечами.

— На меня ты никогда так не смотрела, — продолжил он едва ли не с обидой.

— Как?

— Обволакивая взглядом или притрагиваясь.., да, как бы притрагиваясь к лицу своими глазами. А может, ты и не видела его, может, ты не умеешь видеть?

— Слушай, а ты стихи не пишешь? — хмыкнула я.

— Иногда, — ответил он, отвернувшись.

Парень принес ему выпивку, теперь Олег вертел бокал в руке, разглядывая рубиновую жидкость, и молчал.

— Не стоило нам сюда приходить, — вздохнула я.

— Напротив, — заговорил он. — Парней за стойкой видишь? Примолкли, потому что ты посмотрела в их сторону, просто посмотрела и улыбнулась. И те двое за столом у окна — у них лица детей, увидевших красивую игрушку. Ты не замечаешь, как они смотрят на тебя? С сожалением и страхом.

— Да ладно, нормально смотрят.

— Я знаю, как мастерски ты можешь прикидываться. Кривляйся сколько угодно, но я ни за что не поверю, что ты не замечаешь… А знаешь, я им благодарен, — вдруг заявил он.

— Кому? — не поняла я.

— Всем этим.., людям, — сделав широкий жест рукой, сказал он с заминкой. — Я впервые за многие годы почувствовал себя счастливым. И знаешь, почему? Потому что сижу с тобой и могу взять тебя за руку, и никто не крикнет: «Святотатство!» и не ткнет меня мордой в грязный пол, потому что кто-то там на небесах…

— Все, хватит, — махнула я рукой. — Сколько ты выпил сегодня?

— Достаточно для того, чтобы наплевать на свое обычное здравомыслие. Я знаю, что бы я ни сказал сейчас, это будет выглядеть попыткой себя оправдать. Поэтому я не стану говорить, что знать ничего не знал.., черт, все-таки оправдываюсь. В общем, ты должна понять одно, как бы смешно это ни звучало: моя жизнь не стоит без тебя ломаного гроша и…

— Олег, не дури, — поморщилась я. — Тебе это даже не грозит.

— Ты поймешь, что я искренен, очень поздно, когда все будет бессмысленно.

— Ты просто пугаешь себя, тебе это приятно. Совершенно новое ощущение…

— Нет.

— Да.

— Нет. И ты сама знаешь.

— Я не верю тебе, — покачала я головой.

— Придется поверить.

— Просто сейчас ты не хочешь быть самим собой. Завтра ты удивишься.

— Приятно, что ты считаешь меня законченным мерзавцем, — усмехнулся он.

— Ты такой, какой есть.

— И ты меня не любишь, — кивнул он.

Очень хотелось ответить правду. Но я не смогла. Хотя чего проще просто сказать «да». Но что-то меня остановило. Может, страх все еще притаился где-то во мне и нашептывал: «С ума сошла, идиотка несчастная? Это твой шанс, у тебя их не так много, вот и не фига раскидываться». И я возразила:

— Я люблю тебя.

— Ты не притворялась, не пыталась меня использовать? — перебил он.

— Пыталась, конечно, — усмехнулась я. — Я ведь хочу выжить.

— Мое предложение остается в силе. Переезжай ко мне. Прошу. Я тебе клянусь: мне безразлично, кто и что скажет по этому поводу, а если кто-нибудь еще раз посмеет…

— Не строй из себя сумасшедшего, — поторопилась вмешаться я, пока он тут лишнего не наболтал. — Разумеется, я согласна.

— У меня есть условия.

— Как же без них, — хмыкнула я.

— Не думаю, что они слишком обременительны. Никаких старых знакомых, ничего, что может напомнить о прошлом.

— Машка?

— Машку я как-нибудь переживу, раз в нее влюбился мой лучший друг. Никаких забегаловок вроде этой, никакой идиотской работы… Я запрещаю тебе даже появляться в том районе!

— Шлюхи объявят траур, — вновь хмыкнула я. — Вот горе-то! Но один раз наведаться придется, сообщить, что меня ждет лучшее будущее.

— Ерничаешь?

— Конечно. Иначе я зареву. Тебе этого хочется?

— Я бы не возражал.

Далее события разворачивались с ошеломляющей быстротой и совсем не так, как я могла бы предположить. Впрочем, и для остальных все это, скорее всего, явилось полной неожиданностью. Тогда, после «Каприза», мы поехали ко мне, потому что до моей квартиры было рукой подать, а до его довольно далеко, а страсть, разумеется, переполняла, и мы рухнули в объятия друг друга, как всегда, не добравшись до моего дивана. К утру я решила, что Олег, успокоившись, геройствовать раздумает и я смогу остаться в своем жилище. Наше совместное существование под одной крышей виделось мне с трудом. Он хотел продемонстрировать свою независимость перед Долгих и компанией (против этого я не возражала), хотел немного побезумствовать (это я тоже переживу), но его слова о любви ко мне отклика не нашли по той простой причине, что любить кого-то, кроме себя, Рахманов не мог, просто не умел. Может, он о такой своей особенности не догадывался, но я-то знала о ней доподлинно, оттого внезапно свалившееся счастье представлялось мне весьма сомнительным. Очень быстро поняв, что свалял дурака, он обвинит меня во всех смертных грехах, и большая любовь выйдет мне боком. Была, конечно, еще причина: я его не любила, не уважала, даже не жалела, мало того, презирала и ненавидела. Притворяться долгое время весьма затруднительно, так что я бы предпочла свою берлогу и визиты Рахманова не чаще одного раза в неделю.

Все вроде бы к тому и шло, но, уходя, Рахманов заявил, что к вечеру пришлет машину. К тому моменту мне надо собрать вещи и предупредить хозяйку квартиры, то есть покончить с прежней жизнью.

— Возьми только самое необходимое, — напутствовал он.

Проводив его до двери, я почувствовала себя скверно, на сей раз в банальном физическом смысле, и бросилась в туалет. Минут пять меня рвало, и я, умывшись, буркнула, глядя на себя в зеркало:

— Эк тебя от любви-то плющит…

Оказалось, в самую точку. Ближе к обеду я догадалась найти свой календарик, уставилась в него и присвистнула:

— Время-то как бежит. Надо больше внимания уделять своему здоровью.

В общем, вместо того чтобы собирать вещи, отправилась в клинику. Счастье на моем лице читалось так явственно, что врач сразу же предложила решить мою проблему на следующий день. Мы договорились о времени, и я потопала к Виссариону.

— Я со скорбной вестью, — заявила я ему. — Увольняюсь.

— Откуда?

— Отсюда. Хочешь, найду тебе кого-нибудь на рояле играть?

Он головой покачал.

— Друзей не выбирают, они сами приходят.

— Ага. А я вот ухожу.

— Это по велению сердца? — подумав, спросил он. — То, что ты собираешься сделать?

Я тяжко вздохнула, но, странное дело, соврать не решилась и покачала головой.

— Ну, и чего путного ты тогда ждешь от жизни? — изрек Виссарион и, разумеется, оказался прав.

— Ладно, не умничай, — осадила его я. — Вот ключи от моей квартиры и деньги хозяйке за год вперед. Все сразу не отдавай, пропьет. Сделаешь?

— Конечно. Не хочешь расставаться с квартирой? — спросил он, хотя вопрос должен был звучать так: «Уверена, что придется возвращаться?»

— Команданте не хочет, — ответила я. — Идейному борцу не пристало жить в моем новом доме. Ладно, салют. Девкам привет и пожелания хорошей погоды.

Я пошла домой и по дороге позвонила Олегу.

— Машину сегодня не присылай. У меня тут дельце нарисовалось на пару дней, я позвоню, как управлюсь.

— Какое, к черту, дельце? — заорал он, парню не терпелось быть героем.

— Личное. К тебе отношения не имеет.

Через полчаса он был у меня — несмотря на занятость. Глаза горели, физиономию перекосило, скандала было не миновать.

— Что происходит? — с преувеличенным спокойствием спросил он.

— Ты собираешься устроить мне сцену, вот что, — ответила я.

— Я требую объяснений.

— Лучше не надо. Поверь, в самом деле лучше.

— Позволь мне самому решать, — начал он, а я вздохнула.

— Хорошо. Я беременна.

Он плюхнулся в кресло, глядя на меня с таким видом, точно подозревал, что я валяю дурака.

— Беременна? — переспросил так, как будто подобное случается раз в две тысячи лет при удачном расположении звезд и долгой кропотливой работе.

— Ага.

— И ты…

— И я собираюсь на пару дней отлучиться с известной целью. Теперь все?

— Ты.., это… — Великому адвокату вообще-то не пристало мямлить, но именно этим он сейчас и занимался, а взгляд его метался по комнате, избегая моего взгляда.