Повелитель Мории - Ринат Мусин

Балин сделал знак Ори. Тот достал из кожаного мешка большую книгу в твердой обложке белой кожи и с серебряными бляхами-застежками. Два молодых гнома, Лони и Нали, размотав множество слоев материи, извлекли па свет большой ярко светящийся в темноте шар. При виде него Тартауриль не смог сдержать восхищения:

— Цветок Тилиона! Множество таких я видел в Менегроте, тайных чертогах Тингола и Мелиан. Ярче полуденного солнца светили они в залах Тысячи Пещер.

Этот источник света разогнал сумеречную тьму на много фарлонгов вокруг. Даже небо над головой посветлело, когда молодые гномы, подвесив шар на конец длинной жерди, подняли ее и закрепили вертикально.

Первым в книге расписался Бьерн. Он долго и старательно выводил странные знаки, громко сопел, а под конец даже высморкался.

— Я не очень-то доверяю бумаге и скажу тебе на словах, Балин. Ты молодец, что начал свое правление с выполнения обещаний. Хотя давал их до того, как стал царем. Но помни, где бы я ни был, всегда приду на помощь по первому зову и не потребую оплаты за доброе дело, — громогласно заявил великан.

— Не могу припомнить, чтобы ты раньше говорил о золоте, — обращаясь только к Бьерну, сказал Балин.

— Так ведь не за себя беспокоюсь, — развел руками гигант. — Дело предстоит жаркое. Не многие вернутся домой. Пусть хоть золото отчасти восполнит горечь потерь.

Гримбьорн посмотрел на отца неодобрительно. Четко прописывая всеобщие руны на бумаге, он сказал:

— Если между нами и возникали некоторые труд ности в этом походе, забудь о них, доблестный гном. Я понимаю тебя и уважаю упорство, с которым ты стремишься к цели. Только больше не сманивай моих воинов. Когда потребуется — мы придем, и каждый узнает крепость руки Гримбьорна, сына Бьерна-Шкуроменятеля. — И деловито поинтересовался: — Кстати, Оин, ты пойдешь с нами? Твоя помощь пришлась бы кстати.

Краска залила лицо гнома. Заикаясь, он произнес:

— К сожалению, я не могу присоединиться к вам. Долг перед своим народом заставляет меня остаться.

Бьерн, внимательно смотревший на Оина, одобрительно кивнул.

— Исполняй свой долг, друг. Хотя должен признаться, мне будет чертовски не хватать тебя. И твоего топора тоже.

Тартауриль тоже оставил несколько строк в книге.

— Мои товарищи возвращаются обратно в Суме-речье. Я же прошу для себя разрешения государя Ка-зад Дума остаться на некоторое время.

— И это разрешение ты уже получил, благородный Тартауриль. Государь Мории с радостью приветствует тебя, — с достоинством отвечал Балин.

— А как же разведчик из Лориэна? Он тоже должен оставить подпись. Ведь он присутствует здесь, — с некоторой озабоченностью произнес Ори.

Орофэн приблизился. Он с любопытством смотрел на окружающих. Потом поднял руку, призывая к тишине, и произнес несколько фраз на странном певучем языке. На этот раз Балин не понял ни слова, но Тартауриль, стоявший рядом, перевел:

— Разведчик Лотлориэна говорит: тебе повезло, повелитель Мории. С тобой я вижу людей Озерного края, эльфов Сумеречья, гномов Рудного кряжа. С дней Последнего союза такой договор заключает ся впервые. Я счастлив, что смогу поставить свою подпись, и не сомневаюсь, что владычица Галадриэль одобрит мой поступок.

Последним к Ори придвинулся человек в черных доспехах, Борп.

— Дозвольте и мне расписаться. Не только молодой Гримбьорн и его воины приложили руку к этой победе.

Борп долго писал, сопя и кряхтя, и оставил после себя целую страницу, исписанную корявыми буквами.

— Слава государю Мории, Балину, сыну Фундина! — закричал он, отдав перо Ори.

Одобрительные возгласы присутствующих были ему ответом.

Рядом низко протрубил рог. Гримбьорн, удостоверившись, что привлек внимание пирующих, взмахнул рукой, разрубая ладонью воздух. Этот ставший для всех привычным жест означал: «Отбой».

С видимой неохотой воины начали расходиться. Балин, думая, что на сегодня с него хватит разговоров, поплелся к своей палатке. Но тут дорогу ему преградил Гримбьорн.

— Мы еще не закончили, сын Фундина. Мой отец не зря говорил о деньгах.

Балин остановился, смерил сына Бьерна долгим взглядом.

— Что еще? — спросил гном.

— Ты ловко отговорился. Но у нас большие потери в лошадях. Когда мы ставили засаду у Северных ворот, коней пришлось оставить в лагере. Мы их не привязывали, но орки смогли многих подранить и покалечить.

Гримбьорн пристально глядел на гнома.

— И что? — спросил Балин.

— Я предлагаю тебе, сын Фундина, купить у нас этих коней, — спокойно сказал Гримбьорн.

— Купить? — протянул гном.

— По золотому за покалеченную лошадь, по две серебряных монеты за убитую. Нам потребуются деньги. Мы хотим купить в Рохане уже обученных коней.

— На кой мне калеченные и мертвые кони? — нахмурился гном.

— Ты любишь конину? — спросил Гримбьорн И тут же ответил, будто сам себе: — Придется полюбить. Потребуется также новая одежда, а ничего крупнее мыши в окрестностях не осталось. Лен тоже не за один день растет…

— Ладно, ладно! В конце концов ваши кони все равно достанутся нам. — Балин заметил, как лицо Гримбьорна напряглось. — Дела так не делаются, — заявил гном, задрав подбородок.

— А как? — проворчал молодой командир.

— Ори! Оин! — позвал Балин. Когда гномы подошли, он продолжил: — Оин будет свидетелем, Ори — записывать договор. Итак…

Балин поднял глаза и начал медленно диктовать:

— Сего дня, одиннадцатого мая, через два дня после освобождения Казад Дума, 2989 года, Балин и человек Гримбьорн заключают договор, по которому покалеченные и убитые в битве у Северных Великих ворот Мории кони покупаются Балином за… — Гном нахмурился. — За один гондорский золотой — две покалеченные, за одну серебряную монету в три пеннивейта — одна мертвая. С правом произвести платеж в рассрочку, при этом половина денег передается человеку Гримбьорну немедленно, а вторая изымается из доли людей, нанятых идти в Морию…

— Это… — начал Гримбьорн.

— Это мои условия, — не менее грозно перебил его Балин. — И вообще я хочу точно знать, скольких коней покупаю. Без этого сделка не состоится.

— Ладно, — прорычал человек. — Я сейчас узнаю.

— Оин, Ори, — обернулся Балин к своим спутникам. — Идите и по приказу Государя Мории немедленно соберите все наличные деньги.

— Но это… — начал было Ори.

— Выполнять, — твердо сказал Балин.

Оин посмотрел на друга, криво усмехнулся, развернулся и направился к гномам, столпившимся у входа в Морию.

Через полчаса более двух сотен золотых перекочевало из рук Балина к Гримбьорну.

— Что ты делаешь? — стонал Ори за плечом Балина. — Это же были наши единственные деньги!