Зверь внутри - Michael

Ябедничать Васька не стал, но возненавидел своего обидчика люто, и только страх перед новой расправой удерживал его от новых пакостей в адрес участкового.

…В этот погожий майский вечерок он как раз выходил из дома, чтобы пойти потусоваться с приятелями, когда его внимание привлекло нечто необыкновенное.

— Ни фига себе, — пробормотал Васька себе под нос. — А это-то что за чудо?

Аня возвращалась домой в сопровождении некоего одетого по-городскому низкорослого субъекта.

«Вот интересно, — подумал брат. — Его-то она где подцепила? Под каким забором? Хотя выглядит прилично, с этим Максом-дудасом не сравнить… А эта скотина Витька вечно в форме ходит, и не поймешь его…»

Васька решил спрятаться за разросшимися и давно не прореживавшимися кустами сирени, росшими в их палисаднике возле калитки, и послушать, о чем же парочка будет говорить.

Так он и поступил. Рванувшись вбок, он изрядно поцарапался о стоявшие на его пути стеной ветви и, забравшись достаточно, на его взгляд, глубоко, чтобы не быть увиденным, но достаточно близко для того, чтобы услышать то, о чем говориться возле калитки, затаился.

Этот низкорослый хмырь что-то сеструхе заливал, так что она то хихикала, а то хохотала в полный голос, но, что весьма Ваську удивило, этот приезжий на все лады расхваливал уединение и сельский образ жизни. Это настолько рознилось с тем, о чем трепался так ненавидимый Васькой Пареев, что братец даже почувствовал к незнакомцу некоторую симпатию.

«Вот бы он этому козлу участковому нос бы с Анькой-то натянул, — мстительно подумал он. — Посмотрел бы я тогда на этого придурка в погонах…»

— Аня, может, пойдем еще погуляем, — говорил между тем незнакомец.

— Нет, Саша, никак нельзя. Время уже позднее, а дел по хозяйству много. Да и отец с матерью ругаться будут.

«А про Витьку так ничего не говорит, — с мрачным удовлетворением подумал Васька. — Так тебе, ментовская рожа, уведут у тебя девку!»

— Так давай погуляем в какой-нибудь другой день, — проговорил Щуплов, ласково улыбаясь. — Дел-то ведь всегда много, их и не переделаешь. А погожих дней так мало… А тут у вас так замечательно, куда приятней, чем в городе, где теснота, пыль, грязь…

— Здесь тоже грязь, — отозвалась Аня. — Когда дожди.

— Тем более надо ловить момент, — горячо воскликнул Александр. — А то, не дай Бог, дожди начнутся, придется дома сидеть…

— Хорошо, — ответила Аня жеманясь. — Завтра я, пожалуй, смогу.

— А во сколько?

— Часов в шесть вечера. Здесь. Я как раз ужин приготовлю…

— Аня… — Щуплов помолчал.

— Что?

— Можно, я вас поцелую? — Александр смущенно глядел на девушку и от смущения же снова перешел на «вы».

— Можно. Только в щечку…

— В щечку, говоришь? — с усмешкой прошептал затаившийся в кустах Васька.

XI

Когда Аня скрылась в доме, а Щуплов, постояв некоторое время возле калитки, тоже отправился восвояси, Васька выбрался из своей засады и отправился к ожидавшим его приятелям. По дороге он не переставал счастливо улыбаться: посрамление мента-фанфарона приводило его в отменное настроение.

«Да, хрен черноусый, не все тебе быть круче всех… Вот шибздик какой… Ведь обошел тебя.»

Насчет того, что «обошел», Васька сделать выводы поторопился и в глубине души он это осознавал, но так приятно было думать именно о таком исходе…

Местом сбора, вернее, одним из этих мест была как раз та полянка на дне карьера среди кустов, через которую накануне прогуливался Щуплов. Только молодежь, естественно, ходила туда не через огороды (зачем же светиться), а обходила карьер с противоположного, пологого края. И не средь бела дня, а ближе к вечеру, а поскольку в мае темнеет поздно, то, можно сказать, и вовсе к ночи.

На этом своем сборном пункте они, как правило, втихую от родителей покуривали (хотя это только они думали что втихую: в большинстве случаев родители все знали), рассказывали друг другу всяческие скабрезные слухи, иногда (когда очень уж везло) рассматривали порнографические журналы, к кому-либо из них совершенно случайно попавшие и, как водится, потихоньку выпивали. Впрочем, последнее было совсем редким: нелегко было юношам старшего школьного возраста достать спиртное в Ясино: этим взрослые предпочитали со своими наследниками не делиться…

В этот раз, однако, им повезло. Ванька Криворуков умудрился стащить у своих литровую бутыль с самогоном. Причем для этого он прибегнул к хитрости: когда изрядно подвыпивший отец послал его в сарайку за этой самой емкостью (даже ключ доверил от потайного ящика, где хранилось спиртное), Ванька разбил в огороде такую же точно бутыль, но пустую, и с виноватым видом явился к отцу… Разумеется, благородному гневу родителя не было предела (красочный фингал светился под Ванькиным глазом), но Криворуков был парнем толстокожим и стойко снес страдания…

Зато теперь вся честная компания, а их было пятеро, могла как следует оторваться. Ванька, как главный герой, восседал на самом ровном и самом высоком камне и держал в одной руке бутыль, за которую не так давно пострадал, а в другой — стограммовую рюмку, единственную на всю компанию, из которой им предстояло пить по очереди.

— Пареев здесь! — воскликнул появившийся из-за кустов Васька.

— Придурок, чего ты несешь? — отозвался Ванька вздрагивая. — Еще сглазишь…

— Да ладно, ладно, — примирительно отозвался Васька. — Я ж это так… Чтобы вы нюха не теряли.

— Щас по сопатке схлопочешь, так сам его и потеряешь, — миролюбиво заметил герой сегодняшнего торжества слегка потирая полученный в борьбе за спиртное фингал.

В другое время Васька непременно бы озлился и затаил на Ваньку обиду, но сейчас у него было слишком хорошее настроение, чтобы даже подобные замечания в его адрес могли его испортить.

— В общем-то Васька прав, — заметил доселе молчавший Кузя, самый щуплый (даже щуплее самого Васьки) в компании, но, в отличие от него, более уравновешенный и более рассудительный, за что и пользовавшийся гораздо большим, чем Васька, уважением. — Мало ли… Вдруг Пареев сегодня не пошел с твоей Аней (Кузя кивнул в сторону Васьки), а рыщет тут поблизости, дескать, кого бы сцапать…

— Не поминай черта, а то он явится! — воскликнул Ванька, пряча бутылку за камень, а рюмку зажав в своем немаленьком кулаке таким образом, что со стороны ее было не видно.

— Да ладно, — проговорил Кузя. — Это я так, чтоб подстраховаться, если что…

Помимо Ваньки, Кузи и подошедшего позже всех Васьки Авдотьина сегодня на поляне присутствовали Петька Жмаков, парень с пудовыми кулаками Конана Киммерийца и с душой, словно переселившейся из тела одного из зайцев, живших в окрестных лесах, и Вовка Семенов, юноша, о котором и сказать-то ничего бы нельзя было: такой стал бы идеальным преступником, как человек без особых примет.