Пустыня. Крепость. - Колин Уилсон

Оказывается, между людьми и пауками шла долгая и жестокая борьба, и пауки одержали в ней верх лишь потому, что научились понимать человеческие мысли.

По легенде, рассказанной Джомаром, перелом произошел, когда принц Галлат влюбился в красивую девушку по имени Туроол. У самой Туроол уже был избранник, не особо знатный юноша Басат.

Галлат же с ума сходил от ревности, образ Туроол день и ночь стоял у него перед глазами, и он задумал похитить девушку из лагеря Басата. У Туроол был верный пес Ойкел. Совершенно случайно сложилось так, что пес охотился возле лагеря на крыс и вдруг учуял чужака. Лагерь поднялся по тревоге, Галлата с позором выдворили. Принц пришел в неописуемую ярость и, поклявшись отомстить, направился в городище смертоносцев. Там он добровольно сдался страже и потребовал, чтобы его провели к самому Повелителю, жуткому стоглазому тарантулу по имени Хеб. Склонившись перед чудовищем, Галлат заявил, что в знак искреннего расположения готов выдать своего союзника, короля Рогора. Так из-за подлой измены городок Рогора оказался в лапах у смертоносцев, сожравших на своем кровавом пиршестве около двух тысяч человек. Вслед за этим Галлат пообещал научить Хеба читать людские мысли, если только тот уничтожит Басата и захватит в плен Туроол. Хеб согласился, но вначале потребовал, чтобы Галлат выполнил свое обещание. Целый год вероломный принц раскрывал ему таинства человеческой души. Как выяснилось впоследствии, до Великой Измены паукам недоступны были эти тонкости: души людей гораздо сложнее и утонченнее, чем у пауков.

Хеб оказался смышленым учеником. Говорят, он велел согнать людейузников, и те часами стояли перед Повелителем, пока тот «вглядывался» в их умы

– до тех пор, пока не вырисовывались и мельчайшие подробности их жизней. Затем он велел каждому рассказывать о себе, пока не восполнялись упущенные мелочи и не наступала полная ясность. Потом Хеб пожирал несчастных, считая, что по-настоящему сможет познать их лишь тогда, когда впитает в себя их плоть. Изведав все тайны человеческого разума, Хеб сдержал свое слово. И вот однажды ночью тысячи пауков опустились на лагерь Басата. Нападение было таким внезапным, что уцелели лишь немногие. Басата и Туроол подвели к Галлату, и тот, велев сопернику встать на колени, собственноручно снес ему голову. Эта бессмысленная жестокость сгубила то главное, ради чего все, собственно, затевалось: обезумевшая от горя Туроол кинулась с ножом на ближайшего стражника. Через секунду она была уже мертва: смертоносец всадил в нее ядовитые клыки.

И была еще одна великая тайна, постичь которую Хебу оказалось не под силу: тайна Белой башни.

Эта башня была воздвигнута людьми давно прошедшей эпохи и стояла в центре городища смертоносцев (сам город принадлежал когда-то людям). Она не имела ни дверей, ни окон и сделана была из гладкого материала – судя по всему, непроницаемого. Жукам-бомбардирам однажды приказали проделать в башне брешь, однако, сколько те ни старались, ничего не вышло. Тогда Хеб пообещал даровать Галлату власть над всеми людьми, если тот поможет ему овладеть тайной Белой башни.

Галлат, отличавшийся непомерным, болезненным властолюбием, соблазнился предложением.

Многих старых и мудрых людей замучил он, пытаясь выведать секрет. Наконец одна пожилая женщина, жена старейшины, вызвалась помочь мучителям, если те освободят ее мужа. Она раскрыла, что башня устроена по принципу, который был заведен у людей древности – «ментальный замок». В определенный момент человек отдает мысленный приказ охранной системе стен, и те поддаются так легко, будто сделаны из дыма. Роль «отмычки» должен играть особый жезл, которым человеку надлежит коснуться стены.

Жезл этот старейшина держал при себе как символ власти. Галлат, отняв у старика жезл, назавтра же устремился к башне (по преданию, потайную дверь в ней указывает первый луч солнца). Но, стоило злодею приблизиться к ней, как какая-то неведомая сила вдруг швырнула его наземь. Поднявшись, он повторил попытку, но опять был повержен. Тогда он простер руки к башне и что есть силы крикнул: «Я приказываю тебе – откройся!» – и потянулся жезлом к стене.

Но едва он ее коснулся, как полыхнула яркая вспышка и там, где стоял принц, осталась лишь куча пепла. Хеб, узнав о случившемся, предал смерти всех своих узников, не помиловав и старейшину с женой. А тайна Белой башни так и осталась нераскрытой.

На мальчика легенда произвела такое сильное впечатление, что ему начали сниться кошмары. Однажды ему привиделось, будто бы он, Найл, заслышав возле жилища шум, вышел наружу и увидел гигантского тарантула ростом с кактус-цереус, с двумя рядами блестящих желтых глаз и челюстями, способными раскромсать дерево.

Однако едва он проснулся, как страх исчез. Будучи совсем еще ребенком, Найл приходил в ужас при мысли о смертоносцах. Теперь же, узнав, что пауки на самом деле не такие уж неодолимые (вон какие победы одерживал над ними Ивар Сильный и Скапта Хитрый), он стал относиться к паукам по-иному. Воистину, чем меньше знаешь, тем больше боишься. Он, например, не без злорадства думал о том, что Повелителю пришлось брать уроки у Галлата, иначе бы он нипочем не научился проникать в человеческие умы. Вот Найла, например, никто этому не учил, а он может понимать даже муравьев. Бывали моменты, когда он сознавал и чувствовал, что происходит у них в головах – как будто сам становился насекомым. Так что, если паукам было трудно понять людей, это могло означать лишь одно: у них совершенно иной образ мышления.

И от такой мысли смятение и радостный трепет рождались в душе. Смертоносцы, скажем, покорили человечество оттого, что познали людские умы. Получается, что и человек, познав сущность паучьего разума, сможет одержать когданибудь над ними верх!

На следующее утро он отправился в пустыню, намереваясь найти подтверждения своим мыслям. В полумиле от пещеры росло несколько раскидистых фисташковых деревьев

– место обитания серых пауков-пустынников. Прибыв на место вскоре после рассвета, Найл увидел, что нижние ветви сплошь увешаны тонюсенькими паутинкам. Чуть выше висела белая сумка, в какие пауки обычно откладывали яйца, откуда недавно вылупилось потомство. Более крупная сеть матери-паучихи едва виднелась среди верхних ветвей. Мальчик разместился в тени невысокой жесткой поросли и сразу увидел, что паучиха уже заметила его и теперь внимательно за ним наблюдает, выжидая когда двуногий подойдет ближе, чтобы можно было свалиться ему на спину. Устроившись поудобнее, Найл пытался расслабиться, «остудить» рассудок, но ничего не получалось: мешала неотступная мысль, что за ним следят. Мимо с жужжанием промчалась большая зеленая муха, удирая от ктыря крупного желтого насекомого, чем-то похожего на осу. Ктырь атаковал добычу слету, пикируя, словно сокол, но с первого раза, видимо, просчитался. Муха со страху взвилась вверх, пытаясь увернуться от хлипких паутинок, сотканных новорожденными паучками, и угодила прямехонько в сеть взрослого насекомого. Ктырь, уже не в силах вильнуть в сторону, тоже стремглав влетел в липкие шелковистые тенета. Спустя секунду паучиха уже спешила вниз – поскорее опутать великолепную добычу шелком, чтобы не вырвалась. И тут до нее дошло, что помимо безвредной мухи в паутину угодил еще и опасный ктырь, яд которого мог вызвать мгновенный паралич.