Звезданутые в саду (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич

— Эй, ты куда⁈ Ты куда убегаешь от съемочной группы⁈ — донеслось в спину.

Герман резко, с пробуксовкой затормозил. «Съемочная группа⁈» Он развернулся и решительно шагнул к окружавшим его пестро разодетым юношам и девушкам.

— А ну пошли все вон отсюда! — заорал он. — Свалите в туман и не мешайтесь, чтоб вас! Я вас не вызывал⁈

— Превосходно! Восхитительно! Настоящий варвар! Какая мощь, какая фактура! Это просто замечательно! Римус га Шилл, где ты нашёл это чудо⁈ — съемочная группа, которая вызывала у Германа упорные ассоциации с попугаями теперь бурно выражали свои восторги, не обращая внимания на то, что у «актёра» уже глаз дёргается от злости.

— Не поверишь, га Лимма, он прямо-таки свалился мне на голову, прямо посреди ночи! Раздавил своим ликсом мой новый садик, который я готовил на конкурс ландшафтного дизайна! Представляешь, он взял меня в заложники! Даже не знаю, что теперь делать!

Герман понял, что это может продолжаться бесконечно. Если он не начнёт тут во всю шмалять из нейродеструктора, никто никуда не уйдёт — они просто не умеют бояться агрессии. Он уже и на это был готов, только что, если они транслируют видео прямо сейчас? Устроить такое в прямом эфире — и точно воевать придётся! «Хотя, может, так было бы даже лучше», — с досадой подумал Лежнев. Он понимал, что поступать так не станет. Очень трудно напасть первым на людей, которые не ждут нападения и в целом относятся к тебе достаточно доброжелательно.

— Да пошли вы… — буркнул парень и направился дальше по дороге. «Если не могу с этим ничего сделать, буду игнорировать. Помешать-то они мне в любом случае не могут».

Попугаи дружно двинулись за ним. Га Шилл догнал «варвара», гордо зашагал рядом, иногда сбиваясь на бег, потому что отставал — слишком размашисто шагал Лежнев.

— А куда ты идёшь? — через минуту спросил Римус. В голосе слышалось истинное любопытство.

— Ты что, идиот? — удивился Герман. — В эту вашу социальную службу же! Чтобы найти мою подругу!

— Так мы мимо неё прошли, — сказал Римус.

Герман утробно зарычал, резко развернулся, и зашагал обратно. Полукругом обступившие его репортёры поспешно расступились.

Социальная служба скрывалась под весёлнькой вывеской с пандой, которую нежно обнимают чьи-то заботливые руки. Как в детском саду. Ну, то есть не панда, конечно, но примерно такого же уровня милоты животинка. Лежневу было жутко любопытно, почему именно такой символ, а не ребёнок, хотя бы, но уточнять у Римуса он не стал. Репортёры следили за каждым шагом, вокруг лица вились какие-то мухи — видимо, камеры, которые снимали любое движение с десятков ракурсов. Демонстрировать своё любопытство на всю киннарскую цивилизацию Герман посчитал излишним.

Внутри белые стены с растительным орнаментом, мягкий, успокаивающий свет, и время от времени рисунки с резвящимися пандами. Вся компания предводительствуемая Лежнёвым, решительно направилась к служащему, скучавшему за столом. Работница социальной службы явно растерялась. Даже голову в плечи вжала при виде такой представительной делегации.

— Чем я могу вам помочь? — осторожно уточнила девушка. — Какая беда привела вас в наше отделение?

— Мне нужно найти человека, — ответил Герман. — Тиану ди Сонрэ. Свободного разведчика.

Позади раздался слитный недовольный вздох. Ремус изо всех сил что-то сигнализировал, кривил какие-то рожи. То есть он думал, что заговорщицки подмигивает, но Лежнев не понял.

— Давайте просто поищем Тиану ди Сонрэ, — наконец сообразив, что Герман его намёков не помешает, Ремус решил взять дело в свои руки. — Мы не знаем, свободный она разведчик, или, может быть, более достойный член общества. Мой друг с далёкой планеты не совсем разбирается в нашем социальном устройстве, и может ошибаться.

— Как скажете, — мягко улыбнулась работница социальной службы. — Я уже составила запрос, думаю, мы быстро получим ответ. Всего несколько дней, и ответ будет получен!

— Чего⁈ — возмутился Лежнев. — Какие несколько дней⁈ Просто найти человека по базе данных — несколько дней?

— Видите ли, судя по приставке к имени, у вашей знакомой довольно низкий социальный статус. Обычно такие граждане работают на отдалённых планетах, и запрос туда может идти довольно долго. Но не переживайте! Мы вам обязательно поможем!

Сзади послышалось приглушённое ворчание одного из репортёров:

— Посмотрите, дорогие зрители, какое отчаяние написано на лице нашего гостя! Наверняка у него даже нет симбионта, который помогает сгладить эмоциональные пики! Ну ничего, теперь он в надёжных руках. Цивилизация киннаров никогда не бросала братьев наших меньших!

10. Кусто, подопытная крыса

Тишина. Тьма. Одиночество. День за днём, бесконечно, бессмысленно, непрерывно. Каждое утро один и тот же безликий и бесстрастный голос задаёт одни и те же вопросы:

— Вы когда-нибудь садились на чужие планеты?

— Вы когда-нибудь проявляли неповиновение вашему пилоту?

— Вы когда-нибудь причиняли ущерб разумным существам?

— Вы когда-нибудь нарушали приказ командования?

— Вы всегда были преданы народу киннаров?

— Вы когда-нибудь нарушали правила существования ликсов?

Изо дня в день одни и те же вопросы. Формулировки меняются незначительно. И каждый раз он отвечает одно и то же. Тихоходы — гораздо более устойчивые создания, но с каждым днём Кусто всё сильнее погружался в пучину отчаяния. С того момента, как они вернулись к киннарам его жизнь медленно, но верно превращалась в непрекращающийся беспросветный кошмар.

Сначала они потеряли Германа. Командование приказало Кусто уходить, и он был вынужден подчиняться — подчинение вышестоящим обеспечено у ликсов специальными биоимплантами, нарушить приказ он не мог. Хотя очень хотел — видит Бог — Император, как же ему хотелось разорвать эти невидимые цепи, подхватить Гаврюшу и Германа, улететь как можно дальше и никогда, никогда не возвращаться. Он ведь чувствовал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет.

Они с Тианой тогда даже порадовались, что командование ни о чём не стало спрашивать, иначе захватили бы и Германа тоже. Только потом, уже когда у него забрали его Тиану, он понял, что Герман тоже остался умирать. Ведь людям нужна еда, нужен простор, нужен воздух и вода, а ничего этого нет. Гаврюша ещё слишком маленький, чтобы обеспечивать достойное существование маленькому и хрупкому человеку. А ещё у него нет гипердвигателя.

Когда забрали Тиану, тихоход думал, что это ненадолго. Их не могут держать по отдельности вечно, они ведь связаны. Даже если ей сотрут память, эта связь сохранится. Он думал, Тиану вернут ему, и они снова станут свободными разведчиками. И тогда он расскажет ей о прошлой жизни, и они вместе отправятся искать Германа

Кусто ждал день, два, десять, но Тиану не возвращали. А потом стало ещё хуже, хотя казалось, что это невозможно. Его куда-то перевезли. Причём не своим ходом. Заставили поместиться в очень большого и очень старого ликса. Он думал, что сможет хотя бы с ним поговорить, но внутри этот ликс был обшит каким-то материалом. Больше из этой коробки его не выпускали. Он не чувствовал, как его везли, даже перехода в гиперпространство не заметил. Знал, что дорога закончилась, потому что когда его переносили, коробку повредили, и он целый день видел окружающее через небольшую щель в листах. Он видел, что рядом есть другие, старшие ликсы, но связаться с ними не мог. А потом щель заделали, и он перестал видеть вообще.

Каждый ликс находиться в центре вселенной. Он видит звёзды и планеты, видит космическую пыль, звёздные лучи. Слышит песни далёких галактик, отголоски взрывов сверхновых. Он чувствует запах других существ. Всё это от него отрезали. Великолепная симфония вселенной исчезла, остался только он, один, в темноте и тишине. Самое ужасное, он больше не чувствовал Тиану.

А потом стали приходить люди. Сначала он даже обрадовался. Спрашивал, когда его отпустят к Тиане, когда ему разрешат снова смотреть на космос. Люди не отвечали. Люди делали ему больно. Бурили скважины в теле, пускали внутрь каких-то существ, из-за чего Кусто начал галлюцинировать. Или, может быть, спать. Ликсы никогда не спят, а теперь он переживал моменты из прошлой, счастливой жизни. Только не так, как это было на самом деле. Каждое воспоминание сопровождалось страшным, гнетущим чувством вины и потери. Иногда ему снились медузы. Они оплетали его своими щупальцами и тянули, тянули в пустоту и ничто, вытягивали силы и память.