Последняя (СИ) - Гусейнова Ольга Вадимовна

Десять девушек резко обернулись и напряженно вперились в «паучиху», способную слишком усложнить жизнь и оборвать ее, не приближаясь.

– Вашей группе повезло на одаренных столь разными и полезными способностями! – весело оценил ситуацию Хайран. – Одна из вас умеет проклинать, а вторая – снимать проклятья.

Теперь мне понятно, по какому принципу нас распределял по группам даки Орхаран. И кто у нас в группе вонючий трупик, способный доставить неприятности. Хотя торопиться с выводами не буду, запросто может статься, что Свиша окажется безобидной, а вот драконицы – злобными.

Хайран, опершись бедрами о преподавательский стол и сложив руки на груди, насладился восторгом невест и начал лекцию:

– Думаю, вы все знаете, когда сиявшая на сотканном богами полотне небес звезда Атама погасла, пришла Великая звездная буря…

Я оторопело уставилась на дракона. Вот же засада! Перед глазами возник унылый образ ото Уршака, который каждый год перед очередной группой юных барсов нашего клана также занудно начинал историю Колыбели Жизни, за что получил кличку Кот Баюн. В прошлом году отец сказал, что со временем я стану преемницей ото Уршака, буду учить малышню клана, поэтому меня обязали сидеть на всех его занятиях, дабы переняла «талант учителя» у признанного мастера.

Хайран на полном серьезе продолжал вещать легенду совершенно ровным, безэмоциональным голосом:

– …когда звездная буря утихла и ее огненный хвост давно истаял, наступила эпоха Хаоса…

«Прародитель Барс, за что мне все это?» – мысленно вопросила я.

– Вир Хайран, позвольте обратиться с вопросом? – Рисаш прервала дракона.

– Позволяю. – К своему удивлению, я заметила хитрый огонек, полыхнувший в его глазах.

– Я прошу прощения за вопрос не по столь важной теме, но он не дает мне сосредоточиться, мучает, – без толики иронии извинилась Рисаш. – Зачем изначальным, у которых даже не срок жизни, а только правления, тысяча лет, невесты, жизнь которых для вас лишь короткий штрих на безграничном полотне времени?

Нага походила на натянутую тетиву, на бледном лице в обрамлении черных волос горели черным огнем сощуренные внимательные глаза.

Хайран удовлетворенно хмыкнул, его плечи чуть расслабились, словно дождался нужного момента и – сел на столешницу. Не полубог, а обычный мужчина на отдыхе.

– Рад, что среди вас нашлись умные и смелые девушки, – он цинично усмехнулся. – Те из вас, кто пройдет последнее испытание со своими избранниками из изначальных, разделят с ними их долгую, очень долгую жизнь. Как думаете, это стоит того, чтобы полюбить?

Снова вспомнив свое испытание с повелителем ашуров, я невольно тихонечко фыркнула. Жаль только, что это услышал дракон и холодно обратился ко мне:

– Я сказал что-то смешное, даки Эйкана?

– Нет, вир Хайран, – повинилась я.

Но нет, дракон неспешно подошел к моему столу и, нависнув скалой, давил все сильнее усиливающейся энергетикой и харизмой альфы-альф:

– Тогда почему вы фыркали?

Меня с рождения научили отстаивать себя, выгрызать у жизни каждый глоток воздуха. Противостоять влиянию толпы сильнейших самцов, отца, братьев, дядьев и старших родичей. Ведь шаграи инстинктивно используют силу зверя против зарвавшихся собратьев. У нас жесточайшая иерархия силы.

Задрав голову и посмотрев Хайрану в глаза, я спокойно ответила:

– Потому что считаю, любят не за что-то, а вопреки.

– Это умозаключение вы сделали из личного опыта? – сухо уточнил он.

– Да, вир Хайран, – признала я.

На Шаграе у меня, пустого, слабого последыша, не существовало приемлемого будущего, бессмысленно было даже мечтать о семье и детях. Или о чем-то ином, светлом и прекрасном! Еще и грызущая, холодная пустота внутри добавляла «перцу» жизненному восприятию. Большинство бы сломалось: жить без цели и надежды – чудовищно тяжело, но, как сказала мама, я привыкла за все бороться с первым глотком воздуха. И все равно родители меня любили, даже отец, которому все девятнадцать лет было стыдно, что не смог избавить дочь от такой участи. Вот отсюда и моя уверенность: любят не за что-то, а именно вопреки!

Несколько мгновений мы с изначальным сверлили друг друга взглядами, пока не услышали восторженный вопль феникса:

– Хвала изначальным! Я вас люблю, вир Хайран!

Дракон смерил изучающим взглядом рыжую выскочку, а потом облил ледяным предупреждением:

– Не переигрывайте, даки Кайкусь.

– Вир Хайран, я не играю, я правда вас люблю! – девица обиженно надула губы.

К своему удивлению, я заметила досадливый огонек в хитрых оранжевых глазах феникса. Неужели дурочку все время разыгрывала?

Хайран усмехнулся, причем многозначительно и, я бы сказала, зловеще:

– Шакран, Идар, Модрун и Хлогир – ближайшие соседи Ранивира. Когда первая триада сыновей Великого Ранивира создавала Колыбель Жизни, именно этим мирам досталось больше всего энергии. Ваши звезды уже самодостаточны, миры в безопасности. Так с чего бы пламенным фениксам, особенно дочери сильнейшего огненного клана, разыгрывать восторженную дурочку?

– Я не разыгрывала! – напряглась, как я думала, наивная и глупая девушка.

– Да, ты думала, изначальные глупы и слепы, – в голосе Хайрана трещал разозленный огонь.

– Нет, я…

– Девочка, ты решила, что можно обмануть тех, кто своей энергией питает Колыбель Жизни? – с ледяным презрением спросил дракон. – Я понимаю, вас так воспитали: в первую очередь, думать о выгоде своей семьи, во вторую – о себе, и лишь в третью – о благе своего мира. Все остальное – в последнюю и необязательную очередь. И каждая из вас сюда пришла только за властью и троном, готовая идти по головам, невзирая на последствия, ведь так?

Хайран стоял у моего стола, поэтому, задав вопрос, машинально опустил взгляд, как бы спрашивая ответа у ближайшей невесты. Ну что сказать, не знаю как остальным, а мне нечего скрывать. Поэтому глядя в прекрасные вишневые глаза, спокойно произнесла:

– Клянусь Прародителем Барсом, родители отправили меня на Ранивир с единственной надеждой, что я смогу здесь обрести любовь достойного, сильного мужчины, семью и детей.

Хайран моргнул пару раз, окинул меня недоверчивым взглядом, а потом, скрестив руки на широкой груди, поинтересовался:

– Что на самом деле думают шаграи об изначальных?

Я растерянно пожала плечами, пытаясь собраться с мыслями:

– Сложный вопрос.

– Чего уж проще признаться: уважаете вы нас или нет…

Вздохнув, пояснила:

– Для вас, вир Хайран, может, и проще. А для любого шаграя… Знаете, наш клановый учитель ото Уршак на расоведении детально, красочно и дотошно рассказывал обо всех расах Колыбели Жизни и о девятнадцати мирах, входящих в нее. Этот предмет длился целый год, ежедневно и по часу.

– Это не ответ на мой вопрос, – напомнил Хайран.

– На Ранивир ото Уршак тратил всего один день по завершении курса расоведения.

Хайран скрипнул клыками:

– Велико же уважение Шаграя к своим спасителям…

– Даже не представляете насколько, – спокойно, без страха парировала я. – Если о Ранивире, как о мире, есть достоверные сведения, ведь Шаграй и с драконами ведет торговлю, то о самих изначальных – практически нет. Только легенды и слухи. Как о богах, о которых мы тоже почти ничего не знаем и никогда не видели, однако это не мешает нам верить в них всей душой. И уважать, тоже от всей души!

– Равняешь нас с богами, княжна Эйкана Кашерок? – весело хмыкнул Хайран, зачем-то обратившись ко мне полным именем.

Мне не было весело, да и его веселость явно напускная, злая, но продолжила говорить откровенно, без прикрас, невольно сжав кулаки на столе от волнения:

– На Шаграе одинаково почитают как богов Великого Ранивира, его сыновей и Прародителя Барса. Очень надеюсь, что не обижу вас, вир Хайран, мы нисколько не умаляем героических заслуг других изначальных, но все же считаем вас вторыми после богов.

Дракон помедлил мгновение, затем наклонился близко-близко и едва слышно произнес, обдав мне горячим дыханием ухо и острым запахом перца с пеплом – нос: