Черные флаги - Мейсснер Януш

Но Мартен, казалось, совсем об этом не думал. Не готовил даже всех огневых средств, ограничившись орудиями левого борта, поскольку нуждался в максимальном числе людей на палубе для быстрого исполнения маневров.

“ — Что за маневры могут нас спасти? — спрашивал себя шевалье де Бельмонт. — После первого же залпа ни о каких маневрах и речи не будет…”

“Зефир” уже приближался к хорошо заметной на воде границе, за которой дул свежий ветер. Еще минута-и дистанция между ним и ближним фрегатом сократится настолько, что начнется битва. И два тех, что походят с севера, в самое время смогут открыть огонь с противоположной стороны. Это было ясно, как день!

Тут с кормы раздался голос Мартена:

— Эй там, на брасах! Выбирай!

— Выбирай! — повторил Бельмон, а за ним все трое боцманов.

— Руль лево на борт, — скомандовал Мартен.

Корабль резко накренился, развернулся почти на месте, и люди на снастях уперлись изо всех сил, чтобы удержать реи, которые развернулись сами.

Поворот произведен был так быстро, что капитан фрегата, шедшего встречным курсом, просто растерялся и вовсе не отреагировал,“Зефир” же, набрав полные паруса ветра, мчался теперь прямо на юг и уже разминулся с ним правым бортом на безопасной дистанции, направляясь ко входу в залив.

Только тогда португальский капитан понял, что его провели, и развернувшись кинулся в погоню за удалявшимся корсаром. И снова совершил ошибку: вместо того, чтобы повернуть влево, замыкая петлю снаружи и оставаясь все время в зоне устойчивого свежего ветра, отвалил вправо. Прежде чем успел перебрасопить реи, корабль потерял ход и лег в дрейф, а в результате по окончании маневра оказался ближе к берегу, чем “Зефир”, теряя все преимущество в скорости, которое имел.

Несмотря на столь благоприятное развитие событий, Бельмон все ещё сомневался в возможности бежать из этой западни. Мартен не мог миновать тем же способом фрегат, оставленный в резерве ближе к заливу: он должен был пройти левым бортом у того перед носом и видимо так и собирался поступить, раз велел приготовить орудия с этой стороны. Но два португальских корабля, которые все ещё двигались на юг вдоль берега, приблизились уже настолько, что и правый борт “Зефира”, где канониров не было, мог быть обстрелян их пушками. Так что ситуация не слишком изменилась.

Его размышления и расчеты прервал новый окрик Мартена:

— Больше парусов, Ришар! Ставь все, что только есть!

Бельмон впервые почувствовал себя озадаченным. Всего пару раз ему доводилось видеть корабли, которые кроме прямоугольных парусов пользовались и косыми, причем не только на бушприте для облегчения маневров. Он правда слышал о такой новинке, как топсели, стаксели и кливеры, или как их там ещё именовали, но не имел ещё возможности ни рассмотреть их вблизи, ни изучить, как нужно ставить их и спускать, хотя бы на “Зефире”.

На счастье Штауфль в самый раз тут оказался под рукой и избавил его от хлопот. Длинные белые полосы парусины по очереди поползли вверх, тут же ловя ветер, напрягались и начинали тянуть;“Зефир” уже не плыл, и даже не скользил-летел!

“ — Если на такой скорости решит свернуть на запад, — подумал Бельмон, — перевернемся.” Но Мартен не собирался поворачивать на запад, безжалостно гоня свой корабль к бухте Таг.

Португальские капитаны наконец это поняли, как и шевалье де Бельмон. Фрегат, к которому “Зефир” приближался, спешно ставил паруса, готовясь к повороту на фордевинд, а все остальные взяли правее, чтобы отрезать беглецу путь на запад.

Погоня продолжалась, шансы обеих сторон сравнялись, но “Зефир”, вырвавшись наконец из-за скал да Рока, с каждой минутой набирал ход.

Низкий юго-западный мыс, за которым открывался вход в залив, вынырнул из моря, освещенный лучами восходящего солнца. Мелкие суденышки и рыбацкие лодки лавировали возле него, пробираясь на север, а какая-то барка покрупнее медленно двигалась в обратную сторону, пересекая бухту поперек.

“Зефир” поровнялся с фрегатом, закончившим тем временем маневр, и некоторое время корабли плыли рядом на дистанции, превышавшей дальность стрельбы. Португальский капитан даже и не пробовал открыть огонь; решил вначале сблизиться, прижимая неприятеля к берегу. Для этого направил фрегат наискось на юго-восток, правда в результате добился лишь того, что стал отставать, в то время как “Зефир” мчался вперед, все больше отрываясь от него все больше.

И тогда раздался первый выстрел из носовой пушки. Выстрел, который никуда не попал, но зато оповестил все корабли в радиусе многих миль. От грохота задрожал воздух, прокатился по морю, эхом отразился от скал и ещё гремел, когда клуб дыма поднялся над палубой и рассеялся за кормой фрегата. Сразу после этого загремели остальные орудия, одиночными выстрелами с равными промежутками, словно меча громы и молнии или взывая о помощи.

И помощь пришла.

Бельмон заметил верхушки мачт и верхние паруса, двигавшиеся на фоне неба по другую сторону узкого, едва возвышавшегося над водой полуострова. Видимо, бухта хорошо охранялась. С самого начала у него не было в этом никаких сомнений.

“ — Ну, теперь все кончено, — подумал он. — Мы угодим прямо под их огонь”.

Окинул взглядом гигантскую пирамиду парусов “Зефира”, розовевшую на солнце. Вид был великолепен. Почувствовал жалость, что это розовое чудо скоро рухнет на палубу, сметенное орудийными залпами. Разглядывал их с наслаждением и сочувствием, позабыв на миг о собственной судьбе, навсегда связанной с этим кораблем. Тут что-то его остановило; нехватка какой-то мелочи в почти идеальном силуэте парусника, спешащего навстречу своей гибели.

“ — Нет флага! — блеснуло у него в голове. — Почему Мартен не велел поднять его перед этой смертельной последней схваткой?”

Уже хотел крикнуть, чтобы привлечь его внимание, когда вдруг ему пришло в голову, что Ян сделал это умышленно, чтоб не выдать раньше времени, кто они на самом деле. Капитаны кораблей, спешивших из бухты, не могли сразу сориентироваться в ситуации; наверняка они не были готовы к тому, что корабль, чьи мачты и паруса были так близко, и есть тот корсар, за которым идет погоня. Осознание этого факта, прицеливание и сам залп могли последовать только через несколько десятков секунд. Зато сам Мартен знал наверняка, что любой корабль, оказавшийся в пределах досягаемости его огня-корабль неприятельский; он не мог ждать, ибо не имел права на ошибку.

Бельмон удивленно покачал головой. Этот двадцатилетний юноша предвидел все заранее! Оказался не только блестящим моряком, но и способным тактиком. Сумел перехитрить капитанов двух фрегатов, а теперь сам больше угрожал двум другим, чем они ему.

“ — Если ему удастся, — подумал шевалье де Бельмон, — это будет самая блестящая ретирада, которую я видел в жизни.”

Тут он почувствовал, что “Зефир” чуть изменил курс. Темная, выщербленная береговая черта стала отклоняться влево, а косо торчавший бушприт описал широкую дугу по горизонту. Почти одновременно две тяжелые португальские каравеллы вышли из бухты в открытое море. Каждая из них была вместимостью не меньше шестисот лаштов. У них были по две орудийных палубы и на них не меньше шестидесяти или семидесяти орудий разного калибра.

— Огонь! — закричал Мартен. — Огонь!

И левый борт изверг огонь и дым.“Зефир” отшатнулся вправо, как от могучей оплеухи, закачался, и гром ударил в тишину, которая рухнула со стократным эхом. Ветер носил тучи дыма вокруг мачт, так что корабль на какое-то время просто исчез с глаз преследователей. Их пушки молчали; слышны были только удаляющиеся возгласы растерянных голосов и сигналы тревоги.

— Флаг поднять, Ричард! — крикнул Мартен. — Живо! Пусть знают, с кем имели дело!

Матросы кинулись к грот-мачте и Бельмон увидел, как длинный треугольник черного флага с золотой куницей посредине вздымается вверх и трепещет на ветру.

Повернулся к заливу. Сквозь клочья дыма, все ещё скрывавшие перспективу, разглядел разодранные паруса, сломанные реи, порванные штаги и ванты каравеллы, которую течением сносило прямо под нос второго корабля.