Пункт назначения 1978 - Виктор Громов

у меня один, а билета ни одного. Всю оставшуюся дорогу я сидел тише мыши и думал, что делать? Но обошлось. Контролеры, если и водились на этом маршруте, то не в этот день.* * *

Калачовка была самой натуральной дырой в два десятка домов. Но я ее заранее любил. Мне она дарила какую-никакую надежду.

Автобус остановился на асфальтированной площадке возле продмага. Внутри осталось всего трое пассажиров: я и две бабки. Одна из них та, что я собственноручно усаживал еще в порту. Похоже, опять придется носить сумки. И пусть, мне это было не в тягость.

Бабка тоже обрадовалась мне, как родному, и тут же принялась петь дифирамбы:

– Вот спасибо тебе, милый. Уж как у меня спина болит! – Она картинно схватилась за поясницу. – Не знаю, как бы я без тебя справилась? Слава Богу, что помог.

Последние ее слова показались мне манной небесной. А когда она размашисто перекрестилась, я уверовал, что бабку послало само провидение, и поспешил спросить:

– Вы далеко живете? Давайте, я вам помогу.

Бабуля уцепилась за мое предложение, как клещ цепляется за собаку, затараторила сразу:

– А и помоги, внучок, помоги. Здесь недалёко. Всего шесть дворов. Аккурат возле храма.

Она махнула рукой в нужном направлении. А я окончательно уверился в Божьем промысле. Там за домами виднелась синяя маковка церквушки. Помнится, где-то мне попадалось, что цвет куполам дается не просто так. Что-то он да означает. Для поддержания разговора я спросил:

– А почему купол не золотой?

Вопрос мой вызвал нешуточное оживление. Бабуля проследила, чтобы я взял ее поклажу в правую руку, поправила платочек, повисла на левой моей руке и, пытаясь приноровиться к моим шагам, начала ликбез:

– Все со смыслом, внучок, все благодаря Божьему повелению. Золотой купол – Слава Божественная, синий – небесная чистота Божьей матери нашей, заступницы…

Она говорила что-то еще, а я думал, как повернуть разговор, чтобы моя нечаянная спутница помогла мне раздобыть святой воды. И едва не пропустил, когда меня спросили:

– Внучок, а зовут-то тебя как?

– Олег.

– А меня можешь называть бабушка Дуся.

– Бабушка Дуся, – попросил я, – не могли бы вы мне помочь.

– Чем? – бабуля почти не удивилась.

Зато я замялся. Вроде бы и стесняться некого, старуха – человек верующий. Просьба моя должна прийтись ей по душе. Но было как-то неловко. Я, взрослый мужик, и вдруг занимаюсь такими глупостями.

– Так чем помочь-то, Олежек?

– Мне нужна святая вода.

Мое желание восприняли, как должное. И бабушка Евдокия, довольная вниманием подрастающего поколения, ответила:

– Отчего не помочь? Помогу. Вот только вещички в дом занесем.

Она отцепилась от меня, подошла к забору и скинула петлю, которой крепила калитку к толстому дрыну. Проворно распахнула передо мной дверку.

– Заходи, внучок, не стесняйся.

Я и не стал стесняться. Зашел внутрь.

Двор был совсем небольшой – аккуратный, ухоженный. Справа виднелся колодезный сруб с потемневшим воротом. Слева небольшой сарайчик. Из крыши торчала труба. Окна с зелеными ставенками. У крыльца цвели золотые шары. Мне здесь понравилось сразу.

Навстречу по ступеням спустился шикарный котище – черный с белой манишкой. Толстый. Залюбленный.

Баба Дуся, начисто забыв про больную поясницу, ринулась к нему, как молодая. Склонилась, принялась чесать за ушком, приговаривая:

– Соскучился, Васенька. Вот я тебя сейчас молочком угощу!

Васенька мурчал не хуже трактора и косил на меня хитрым зеленым глазом. Сразу стало понятно – хозяин в доме именно он. А бабка у него так, на подхвате.

– Ты сумки ставь на крыльцо, – скомандовала она не разгибаясь. – Щас, Васеньку накормлю и в церкву пойдем. У нас батюшка хороший, понимающий. Не бойся, не обидит.

Глава 9. Святая вода

Кот громко фыркнул и удалился в заросли золотого шара, сверкая на ходу белоснежными «носочками».

Бабка достала из-под крыльца блюдце с щербатым краем, поставила на ступеньку. Бодро прошкандыбала в сарай и вернулась оттуда с трехлитровой банкой молока. Ловко наполнила Васенькину посуду. Посмотрела, чутка долила, а банку протянула мне.

– Угощайся, свое молочко. Утренней дойки.

В животе у меня призывно заурчало. Но пить некипяченое молоко я не рискнул. В памяти накрепко засел печальный опыт прошлых лет. Когда полночи пришлось провести на толчке после кружки деревенского молока. А тут еще и туалет на улице. Пришлось извиниться:

– Не рискну. Я к такому не привычный.

Бабушка Дуся поняла и настаивать не стала. Молоко было возвращено на место.

Кот пристроился на ступеньке и величественно вкушал подношение.

– Можем идти, – сказала бабуля. И вдруг опомнилась. – Внучок, а воду-то ты во что наливать собрался?

Я аж расстроился. Действительно, во что? Надо было у дяди Толи брать термос. Только я, дурак, не подумал. Получается, зря ехал? Обидно стало, хоть плачь.

Баба Дуся все поняла без слов. Ушла куда-то во двор и вскоре вернулась с чистой литровой банкой.

– Вот, – сказала она, – сюда нальешь. Держи.

– Спасибо.

Не бабуля, а дар небес. Я был невероятно счастлив. Был готов носить ее на руках. Баба Дуся задумалась и вернула меня с небес на землю.

– Банку потом привезешь.

Так я задолжал две банки. Стыдно признаться, но ни одну из них, в итоге, не вернул.

* * *

У входа в церквушку баба Дуся притормозила. Подтянула узел платка. Оправила подол. Словно шла не на встречу с батюшкой, а на свидание. Я постарался смотреть на все это с серьезным лицом, чтобы ненароком не обидеть старушку.

Войти не успели. Нас окликнули со двора:

– Утро доброе, Евдокия.

– И тебе доброго утра, батюшка.

– Здравствуйте, – сказал я.

Меня оглядели с добродушным любопытством. Батюшка был совсем еще не старым мужчиной, высоким, подтянутым. Совсем не таким, как в советское время любили изображать попов. Мне он понравился. Сразу. Я протянул руку для пожатия.