Эмигрант с Земли - Игорь Чужин

Первый месяц работы на себя любимого провел как в бреду, практически перепутав день с ночью. Компаньон по бизнесу тоже спал урывками и ходил с красными как у оборотня глазами, а его секретарша Летиция Клэм, лишившись регулярного секса, даже устроила Арни грандиозный скандал с битьем посуды. Галарду пришлось откупаться дорогими подарками и, нажравшись местной «Виагры», исполнить долг настоящего мужчины, но после свершения сего подвига врачи законопатили героя-любовника в медицинскую капсулу на трое суток. Потеряв боевого товарища, я тоже решил убавить трудовой пыл и занялся подведением предварительных итогов нашего ударного труда.

На данный момент на счетах фирмы «Галард энд Кертис» находилось весьма скромная сумма в 48 тысяч кредитов свободных средств. Казалось бы, имеется серьезный повод снова нажраться с горя, но это была только верхушка айсберга. Если добавить к этой сумме оборотные средства в размере полутора миллионов кредитов, находящихся в товаре и заказах, то мы с Галардом за прошедший месяц нехило поднялись. Моя доля на данный момент составляла около 550 тысяч кредитов, а с этими деньгами уже можно строить конкретные планы на будущее.

Изначально, чтобы не съехать с катушек от обрушившихся на меня бед и проблем, я поставил себе цель вырваться из нищеты, а уже по завершении первого этапа заполучить собственный межзвездный корабль. Корабль был необходим мне для того, чтобы получить свободу передвижения, а не просто бороздить на нем просторы космоса, так как опасность быть раскрытым еще не миновала.

Увы, но я вынужден расстроить романтиков космических полетов, которые грезят красотами космоса и невероятными приключениями, ждущими космонавтов на каждом шагу. Описываемая земными фантастами космическая жизнь оказалась весьма далека от реального быта пилота межзвездного корабля. Месяцами сидеть запертым в консервной банке, правда, в условиях относительного комфорта, удовольствие ниже среднего.

Космос это черная бездна с неподвижными точками звезд, находящимися от наблюдателя на умопомрачительных расстояниях в десятки и тысячи световых лет. Полеты внутри системы на плазменных двигателях длятся неделями, за это время от скуки одиночества запросто может уехать крыша, поэтому частники обычно летают семейными экипажами в три-пять человек. Конечно, встречаются и одиночки, но у такого пилота должен быть особый склад характера или серьезное занятие, которое занимает много времени и не дает скучать.

Молодежь обычно занята освоением учебных баз, но со временем обучение упирается в ограничения по уровню интеллекта и фактически теряет смысл. Конечно, если у человека есть деньги, то он поставит себе дорогую нейросеть и имплантаты на интеллект, но выше головы все равно не прыгнешь. В 90 % случаев обучение заканчивается базами 3–4 уровня, а затем человек лишь набирается опыта и пополняет знания из текущих обновлений.

Во время внутрисистемных перелетов нагрузка на нейросеть пилота не особо большая, например, у меня управление кораблем проходит в фоновом режиме, но во время подпространственного прыжка нагрузка на мозг возрастает в разы.

Человек с интеллектом в 120–125 единиц пилотского минимума в состоянии совершить подпространственный прыжок без последствий для здоровья в среднем на три световых года. Прыжком на дальность в 5 лет человек с пилотским минимумом управляет уже на пределе своих возможностей и это считается предпосылкой к летному происшествию. После совершения стандартного прыжка длиною в 3 года, нейросеть автоматически выводит корабль в обычный космос, после чего пилоту необходимо отдохнуть несколько часов, или его заменяет другой член экипажа. Прыжок на максимальную дальность проводится только в чрезвычайной ситуации, так как пилот после такого прыжка как минимум трое суток восстанавливается в медкапсуле, а полноценно управлять кораблем сможет лишь через несколько дней.

Если подобрать визуальный образ ощущениям человека во время прыжка, то это состояние напоминает спуск на горных лыжах по слаломной трассе. Обычно навигация во время прыжка проводится по наиболее массивным звездам и подпространственным маякам, которые для меня выглядят как флажки и ворота на виртуальной слаломной трассе. Чем выше интеллектуальный рейтинг пилота, тем дольше он может продолжать этот слалом а, следовательно, длиннее и сам прыжок. Я летал в подпространстве только на тренажерах, но мне удавалось совершать прыжки на дальность в 22 световых года, а это весьма солидный результат.

Капитан боевого фрегата или эсминца совершает стандартный прыжок на 5 световых лет, но на военных кораблях по штату как минимум два пилота, поэтому они могут совершать прыжки чаще. Командир имперского крейсера или линкора обязан выдерживать прыжок на 10 световых лет, а прыжок на дальность в 15 световых лет считается показателем настоящего аса.

Подобная градация по дальности прыжка справедлива только для известных межзвездных трасс и в условиях стандартного навигационного обеспечения. Однако есть и так называемые «слепые» прыжки, когда точная межзвездная навигация усложнена или вообще невозможна. Такие прыжки пилотам приходится совершать за пределами исследованных районов галактики или после полета через «червоточину», которая может перенести корабль вообще в другую галактику или реальность. Такой полет – самый настоящий экстремальный спуск по снежной целине вне горнолыжной трассы, от которого буквально захватывает дух! Подпространственный прыжок на разведанной трассе заранее просчитан, поэтому ошибка пилотирования приводит к автоматическому выходу обычное пространство и в большинстве случаев проходит без серьезных последствий. Правда, затем обязательно проводится служебное расследование и если это ошибка пилота, то ему могут понизить пилотский рейтинг и заставить заново пересдавать экзамены на летный сертификат.

Ошибка в пилотировании во время «слепого» прыжка обходится значительно дороже, фактически это гарантированный гроб для корабля. После таких ошибок только десять процентов кораблей возвращаются на свою базу с серьезными повреждениями и значительно поредевшим экипажем. Подобный звездный фристайл под силу только пилотам с рейтингом выше 140 единиц и здесь все зависит от опыта полетов в подпространстве. Моя максимальная дальность слепого прыжка составила всего восемь световых лет, а более или менее уверенно я мог прыгнуть только на дальность в районе 4–5 световых года. Правда в империи есть уникумы, которые уверенно совершают «слепые» прыжки и на дальность 10-ти световых лет.

Теперь вернемся из виртуальных просторов космоса к делам приземленным. Как я уже упоминал, дела нашей фирмы шли успешно, если пренебречь ущербом, нанесенным здоровью главы фирмы и физическим и моральным истощением его технического заместителя. Вынужденное снижение темпов обогащения и успешное завершение первого этапа моего плана, заставили снова включить голову и внести серьезные коррективы в выполнение второго этапа. В принципе, уже к концу следующего месяца я смогу заполучить в свое распоряжение полностью укомплектованный имперский фрегат сопровождения типа «Мурена». Однако всем известно, что аппетит приходит во время еды. «Мурена» – корабль универсальный и способен выполнять различные функции во время проводки транспортных конвоев, но недостаточно мобилен во время одиночных полетов.

Фактическая дальность данного типа корабля – десять стандартных прыжков на 5 светолет каждый, а затем фрегату требуется замена топливных стержней в реакторах и пополнение расходной массы для внутрисистемных плазменных двигателей. Стандартный экипаж фрегата шесть человек, поэтому автономность по обитаемости меня вполне устраивала. Дальность полета в 50 светолет при моих возможностях была явно недостаточной, поэтому я решил доработать проект фрегата до требований легкого разведчика типа «Барракуда». Дальность «Барракуды» составляла 200 светолет, а экипаж был сокращен до трех человек при сопоставимом с «Муреной» вооружении. Правда на «Барракуде» было установлен более дорогой и мощный локатор, а также два прыжковых двигателя, предъявляющих повышенные требования к реакторам, но оно того стоило. Помимо перечисленных выше отличий на «Барракуде» было установлено много дополнительной специфической электроники военного назначения, но на нее я мог только облизываться.

На общей Свалке, откуда остовы отправлялись на разборку в ремонтный ангар, найти подобное оборудование было нереально, потому что все ценное с кораблей снималось еще до отправки остовов на отстой, однако была одна лазейка, с помощью которой можно было поживиться. После разгрузки транспортов с битой техникой, первыми к ней допускались саперы, которые проверяли ее на наличие взрывоопасных предметов и боеприпасов. Саперы, конечно, в полной мере пользовались предоставленной возможностью поживиться, но обычно потрошили каюты экипажа и тырили различную ценную мелочевку, которая не требовала больших познаний в электронике и технике.