Визит инопланетянина - Софья Александровна Тюрина-Митрохина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поверьте, однако, что все эти ваши земные чувства – отсталость, атавизм, реликтовая нежность… в современных космических сверхцивилизациях от этих самых чувств давно отказались. Нам не особенно нравится, что пришлось оставить у Энн некоторые из её человеческих чувств. Пришлось оставить… потому что резкая смена имиджа могла бы ей навредить. Да и для контакта с вами или с другими людьми ей эти чувства ещё пригодятся. Поверьте, мы оставили ей самое главное, самое необходимое для неё чувство – любовь к вам, Питер Эймс! Оставили, потому что мы уважаем вас. Но зато мы убрали все её привязанности к остальным землянам, даже к собственным родственникам.
Я считаю, что мы, никсляне, поступили, как всегда, правильно. Ведь чувства, любые чувства – это всего только лишний расход энергии. А преобладание эгоизма ещё никому из обитателей Космоса не повредило. Вообще, чем больше у нас, обитателей космоса, эгоизма – тем лучше. Среди никслян, например, каждый может похвастаться стопроцентным эгоизмом. Вот почему мы так сильны.
Питер Эймс всегда старался терпеливо выслушивать собеседника, не перебивать его, давать ему возможность высказаться. Ведь тот, кто много говорит, всегда может сболтнуть больше, чем он хотел бы. А это «больше» – обычно и есть самое интересное. Но сейчас сдержанность изменила Эймсу, он прервал собеседника и нетерпеливо спросил:
– Вы, кажется, говорили о том, что хотите вернуть нас, меня и Энн, на Землю?
– Да, да, мы вернём вас на Землю. Но при одном условии.
– Каком условии?
– На условии взаимовыгоды. Поскольку мы, никсляне, лишены этой вашей ненужной человеческой чувствительности, и все наши силы направлены на реализацию нашего насущного интереса – мы никогда не останавливаемся перед препятствиями и всегда удовлетворяем как свой личный интерес, так и потребности планеты Никс.
– Потребности планеты Никс?
– Я расскажу вам об этом позже. Сейчас мы прервем наш разговор, ибо птицы уже перестали летать.
– Какие птицы, причем здесь птицы?
– О, это наши, никслянские птицы. Ничего похожего на ваших земных недоразвитых пернатых. Это – крылатые роботы. По сути – они просто машины. Это наша охрана, они смотрят вдаль, сообщая нашим службам обо всяких изменениях в космосе. Они предупреждают нас об угрозах. Я их назвал птицами просто на ваш земной лад, чтобы вы меня лучше поняли. Да, мы здесь все спим по графику никслянских птиц, этих крылатых роботов, – и по их же графику просыпаемся. Для нас дисциплина всегда на первом месте.
Итак – регламент нашего с вами разговора исчерпан. Мы продолжим наши переговоры, когда проснёмся. Кроме того, в соответствии с правилами, принятыми на планете Никс, я сейчас должен дать вам время обдумать всё сказанное мною. А на данный момент – я полностью сообщил вам ту порцию сведений, которая была предусмотрена планом нашей первой беседы. Теперь, по этому плану, я должен дать вам время на осмысление.
Кстати, моё имя – Индер. Прощаюсь с вами. И вам, и мне необходимо отдохнуть. Кстати, можете называть меня Инди.
Никслянин исчез с экрана незаметно, просто растворился в пространстве.
Питер Эймс остался один в кабине своего космолёта
«Необходимо вырваться отсюда, – думал Эймс. – Никслянин говорил, что со мной полетит Энн. Что с Энн, что они сделали с ней??? Никслянин упоминал о каких-то функциях робота… Энн – это робот? Энн жива?»
Сознание его отключалось, мысли его путались.
«…Значит, впереди – возвращение на Землю. А ведь я смогу изменить маршрут, если буду делать свои знаменитые «кольца Эймса». Я их выполнял на тренировках, чтобы научиться скрываться от погони. Правда, эти мои «кольца Эймса» здесь опасны, космолёт может не выдержать в незнакомых широтах. Особенно рискованно совершать мои кольца в таких вот далеких пространствах, неизученных и непонятных…»
Эймс дрожал, как в лихорадке, и всё вокруг него дрожало. Вибрация была такая, словно кто-то специально раскачивал его кабину, его откинутое кресло пилота. Это кресло почему-то стало мягким и удобным, как земная кровать. Послышалась убаюкивающая музыка. И Питер заснул.
Разговор во сне
Ему снилась Энн. Она говорила ему какие-то слова, старалась что-то ему объяснить, втолковать, но он не понимал её. Во сне он просил её только об одном: «Энн, вспоминай, вспоминай! Ты попала в аварию в этой чёртовой Карликовой Галактике под названием Большое Магелланово Облако. На Земле мне сказали, что авария случилась в районе туманности Тарантула, в зоне образования какой-то новой звезды и что твой корабль сгорел в ее излучении. Это действительно было так? Всё было точно так?»
Энн отвечала ему беззвучно, как и положено во сне, но Питер почему-то понимал каждое её слово:
«Питер, Питер, ведь там, на Земле, ошиблись… Я не погибла, я жива и сейчас нахожусь на планете Никс».
«Энн, а я сейчас рядом с тобой. На планете Никс. Я никогда не верил тому, что ты погибла, вернее, я не хотел в это верить. Я очень надеялся, что найду тебя… или, по крайней мере, найду доказательства катастрофы. Но почему ты не давала мне знать о себе?»
«Как я могла дать тебе знать о себе? Ведь я здесь – пленница. Как и ты. Ты тоже – пленник. Мы оба в плену».
Внезапно, как это бывает порой во сне, Энн исчезла, а перед Питером появился тот самый кошмарный собеседник, который назвал себя Индером. Он заговорил, сохраняя свой издевательский тон:
«Друг мой Питер, я совершенно забыл предупредить об одном важном обстоятельстве… Ах, какая непростительная забывчивость! Знайте: наши приборы каждую минуту контролируют вас. Мы будем это делать и потом, когда вы и Энн вернетесь на свою планету Земля. Знайте также: мы, никсляне, всегда будем следить за вами. Аккуратно, ненавязчиво, но – неотступно.
Вы всегда будете под нашим постоянным наблюдением. Мы очень хотим, чтобы и вы, и Энн славно поработали ради пользы моей планеты Никс. Итак, удачного вам возвращения на Землю, Питер и Энн Эймс, пусть вам приснится удача, – в голосе никслянина звучала подчеркнутая ирония. – Кстати,
