Колхозное строительство 3 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— О! Уже ньяшёл. Мишель Мерсье подьедет, — вот и повод образовался для более плотного общения с «Анжеликой».

— Анжелика? Лучше и не придумаешь. Я двумя руками за. Теперь осталось найти сценариста.

— Тьи письятель.

— Нет. Нужен португалец, — уточнила бежевая трубка телефон.

— Таракан?

— Что таракан? В голове?

— В головье? Почём в головье? Португалец (portugal) — у испаньцев названье и португальцев, и тараканов.

— Да, тогда нужен таракан.

— Найдьём. А что за фьильм?

— Смотри, рассказываю сюжет. Анжелика приезжает на съёмки фильма в Лиссабон. Там её уговаривают совершить экскурсию вместе с группой других французов по достопримечательностям Лиссабона. Её узнают на улице и пристают с просьбой дать автограф. Пока всё понятно?

— Поньятно. А гид? И другой экскурсант?

— Вот, молодец, Марсель. Вся группа уходит и не замечает, что Мишель отстала. Она раздала автографы и попыталась догнать группу, но пошла не туда и очутилась в трущобах. Понятно?

— Трусьёбах. Что это?

— Бедные бандитские районы. Помойки, наркотики, Писают прямо на улице, подростковые банды. Так понятно?

— Чьё не поньятно, как район Сен Дени и кварьтал Гаре ду Норд в Парижь.

— Наверно. Не был. Надо бы к тебе в гости съездить.

— Приехать?

— Нет, потом, попозже.

— Карош, так чьё с Мишель? — напомнил Бик.

— Она бегает по этим трущобам и боится, за ней даже погналась банда подростков. Потом она забегает в тупик и там трое бандитов, они снимают с неё украшение и даже успевают сорвать юбку, но тут прибегает эта подростковая банда и начинается драка из-за Мишель. Стрельба, поножовщина. Понятно?

— Ужасно. Бедьяна Мишель.

— Это же кино, — успокоил Тишков друга.

— Дья, забьил, ты карош писатьель.

— Дальше, она сбегает и опять носится среди этих помоек в одних трусах. Находит обрывок грязной тряпки и заворачивается в него. Опять бегает. Долго бегает. Кругом одни помойки. Огромные крысы. Проститутки стоят. Рожи бандитские. Все дома исписаны. Всё завалено мусором. В нём шарятся старики нищие, дети. И вдруг видит полицейского. Бросается к нему и обнимает, просит помочь. Но полицейский срывает с неё тряпку и начинает расстёгивать ремень и штаны. Она снова убегает и вдруг видит вдали, в конце улицы море и их экскурсию. И она бежит к ним в замедленной съёмке. Всё конец. На экране горят огнём буквы Лиссабон — город контрастов. Карош?

— Бедьяна Мишель. Карош. Я надьют сценарист. Уговарьют Мишель. Я оплатить. Сам буду играть один бандит. Кто хотель полицейский?

— Бельмондо?

— Тrès bien. Отльично. Уже ушёль договьяриваться продьюсер Мишель Мерсье. Пока.

Глава 24

Не так страшен Ницше, как тот, кто его прочитал.

Не так страшен звук, как его запах!

Утро теперь начиналось одинаково. В восемь ноль-ноль раздавался стук в дверь, и Тамара Филипповна запускала в кабинет курьера из министерства Иностранных Дел. Хотя, кто сказал, что это был курьер. Солидный дядечка в недешёвом импортном костюме и в очках с золотой оправой. Галстук ещё броский. Широченный. Стиляга, тудыт его.

Дядечка здоровался, с наклоном головы и протягивал Петру листок, на котором товарищу министру нужно было обязательно расписаться в получении пакета. Солидно всё. Потом дядечка расстёгивал чёрный дорогой кожаный портфель и вынимал конверт с сургучными печатями. И не жалко?

Прощался опять с кивком головы и …проваливал. При этом Филипповна всё это время стояла в дверях. Дверной проём был не маленький. Но и вратарь женщина солидная. По этой причине золотым очкам приходилось протискиваться. Упираясь носом в бюст, ну не Сабонисом был дядечка. Замечательная сцена, кто понимает. И всем троим нравилась.

Петру нравилось смотреть за мучениями золотых очков. Филипповне нравилось чувствовать себя глыбой. Дядечке нравилось мучиться, протискиваясь между бюстами. Хорошо начинался день.

Обычно не подводили и конверты. В них были газеты. Когда больше, когда меньше, когда только американские, когда и пару подпевал имелось. В большинстве своём они ругали «Крылья Родины». Как Пётр узнавал? В газете красным карандашом была обведена нужная статья, и был приложен машинописный перевод. И зачем учить английский? А как тогда переводчики будут зарплату зарабатывать. У них ведь дети. У них жёны, которые хотят шубу. (Ну, загнул! Пальто с воротником из чернобурки). Да ещё у кого из продвинутых или озабоченных — любовницы. И им брюлики. (Опять анахронизм. Колечко с янтарём.) А тут все знают язык вероятного противника. Хана любовницам. А нефигь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Красная обводка натолкнула Петра на мысль о фломастере. Вот нет под рукой википедии. Кто и когда эту полезную штуковину изобрёл? Но из стакашка с карандашами и ручками они точно не торчали. Поговорить нужно с бароном, отметил себе в блокнот Штелле.

Статьи были ругательные в основном. И если их читать будет неподготовленный человек, то по возращению на родную землю всех артистов, по его мнению, должны расстрелять. И не по одному разу. Но Громыко по телефону пару раз хмыкнул и посоветовал читать между строк. И это он попаданцу. А то не ясно. Инноагенты. Коми. Сманивают их порядочную американскую молодёжь. Куда ведут? За собой? В коммунизм с медведями на улицах городов. Ату их.

Так и выходило, нанятые, или на самом деле люто ненавидящие русских, зрители начинали свистеть и улюлюкать. В заключение концертов они пытались забросать девочек и мальчиков (Богатикова и Сирозеева) помидорами. Несколько штук даже и долетало. Но… Настоящие любители рока и хорошей музыки объясняли заблудшим овцам их неправоту. Отдирали доски от скамеек и объясняли. За «правильных» вступалась полиция. Доставалось и им. Потом громили пару магазинов и дружно шли к офису шерифа или его аналогу и требовали выдать им товарищей по борьбе за хорошие песни.

Прошло уже тридцать концертов. Приближались Чикаго, Филадельфия и Нью Йорк. Потом Анаполис и Вашингтон. Огромные города. Быстрее бы всё это кончилось. Маше удалось дозвониться три раза. Устали все говорит, но держимся. Знаем — «Надо». Помогают посольские. Кормят, обстирывают. Охраняют. Треть посольства вокруг вьётся. Ох и заварил ты кашу Пётр Миронович. Бросил детей под каток шоу бизнеса.

Ничего, если выживут — крепче будут. Кто сказал про то, что нас не убивает и делает сильнее? Господин Ницше? Точно! Он же ещё один афоризм придумал: «Большинство людей слишком глупы, чтобы быть корыстными». Целых два придумал? Силён немец.

А что вот сейчас замечательная мысль пришла. Пётр точно знал, что памятник этому товарищу расположен в Гамбурге. Был на экскурсии. Видел. Сидит себе казак усатый, а на него проститутка открыв рот смотрит. Красота!!! Ладно, бог с ней, с дивчиной. А вот Хамбург. Промышленный город, нужно подружиться. Нужно заказать у них копию памятника великого земляка для Краснотурьинска. Немецкий город. А там и землячества подтянутся. Ай, да Штелле, ай, да … Айда-айда.

Глава 25

— В СССР свобода слова: любой может рассказать о чиновнике всю правду, и ему за это ничего не будет.

— А тому, кто рассказал?

Изгнанный из рая чиновник становится народом. А народ из ада ещё никто не выгонял.

— Вы, Пётр Миронович, с перепою видно, — вежливо поинтересовался Громыко.

— Нет, я конечно не конченный трезвенник, но сейчас в здравом уме и трезвом рассудке, — Штелле пожал плечами. Сидели в кабинете у Громыко втроём. Была ещё и Екатерина Великая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И кабинет был величественным. По сравнению с аскетизмом у Петра, так просто номер люкс. Дебильные деревянные панели из карельской берёзы. Шторы на окнах в разных рюшечках. Книжные полки вдоль стен. Он тут книжки читает? Может потому и проиграли холодную войну?

— Андрей Андреевич, вы рьяный противник Ницше, он вам что-то сделал? Или вы не любите немцев вообще? В докладной написано, что в Краснотурьинске живёт более двадцати тысяч немцев. До войны в стране была немецкая республика со столицей в городе Энгельс. Теперь все два с лишним миллиона немцев, что живут в нашей стране вам враги? Их, между прочим, больше в СССР, чем латышей, эстонцев и литовцев вместе взятых, — и брови свести, жаль, очков нет, ещё бы ими сверкнуть.