Время химер - Бернард Вербер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Один…
Пьер дергает рычаг отсоединения челнока от станции. Раздается пугающий металлический лязг.
– Ноль! Зажигание!
Пилот жмет на красную кнопку.
К оглушительному шуму, сопровождающему падение станции, добавляется характерный рев сопел челнока. Серебристая капля отделяется от Международной космической станции.
Трое астронавтов видят в иллюминатор правого борта, как удаляется от них стальная громада, долго служившая им домом. В иллюминаторе левого борта растет Земля.
Алиса замечает, что Пьер поглядывает на Симона.
Эти двое никогда не перестанут враждовать. Можно подумать, что они рождены для соперничества.
20
ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: борьба святого Петра и Симона Волхва
Симон Волхв родился в Самарии, он был современником Иисуса Христа. В Деяниях апостолов (Деян. 8, 4–25) рассказывается, как Симон, успешно практиковавший магию, узнал о творимых Иисусом чудесах и пожелал купить себе такую же способность, чем прогневил апостолов.
Согласно раннехристианским «Деяниям Петра», между Петром и Симоном Волхвом разгорелся спор о том, что такое волшебство и истинные чудеса.
Показывая свою магию, Симон якобы продемонстрировал на Римском форуме, перед императором Клавдием и разинувшей рты толпой, свою невероятную способность летать.
Петр же собрал христиан, и те принялись истово молиться, чтобы Симон упал. Завязался воздушный бой между магией и мистикой. Победил Петр, Симон упал и испустил дух.
Для христиан падение Симона Волхва служит подтверждением превосходства христианства над всеми другими верованиями. Связанный с этим эпизодом термин «симония» означает покупку и продажу за деньги или за протекцию церковных и духовных благ (благословений или церковных должностей).
Вероятно, Симон обладал некими знаниями, проистекавшими из греческой гностической традиции, смеси науки и эзотерики, объяснявшей сотворение мира, появление человека и назначение жизни в мире иллюзорного. Симону Волхву приписывают ряд сочинений, в том числе «Четыре четверти мира» и «Апофазис мегале» (что можно перевести как «Великое Благовещение»).
Вошедший в легенду бой Симона и Петра служил сюжетом религиозной живописи и скульптуры в Средние века и позже. Симон Волхв послужил прототипом волшебника Мерлина в цикле легенд о короле Артуре, а позже – Гэндальфа во «Властелине колец».
Энциклопедия относительного и абсолютного знания
21
Огонь. Он повсюду.
Космический челнок воспламеняется при входе в атмосферу, как метеорит. Вся его передняя часть превращается в пылающий ад. Керамический нос приобрел от нагрева цвет спелого апельсина, весь фюзеляж содрогается все сильнее и сильнее, языки пламени уже лижут иллюминаторы.
Как по мановению руки ревущий ад сменется звенящей тишиной. Шум, огонь, пекло, вибрация – все это ушло.
Корабль, умело пилотируемый Пьером, переходит на плавный полет в направлении Франции.
Чем ближе Париж, тем больше последствий Третьей мировой войны можно наблюдать через лобовое стекло. Внизу зияют кратеры от взрывов бомб.
Эпицентром главного взрыва стал стадион «Стад де Франс» на севере столицы, отлично различимый с большой высоты. Видимо, летчик, сбросивший туда бомбу, метил прямо в стадион. Целые кварталы вокруг превращены в труху.
По мере снижения трое астронавтов начинают различать уцелевшую Эйфелеву башню, собор Парижской Богоматери, базилику Сакре-Кёр на Монмартре. Два других важнейших парижских ориентира – башня Монпарнас и Триумфальная арка – исчезли с лица земли.
Пьер закладывает искусный маневр, чтобы опуститься прямо на площади перед Нотр-Дамом. Увы, он слишком поздно спохватывается, понимая, что площадь коротка для посадочной полосы. Это обстоятельство застает его врасплох. Пьер решается на рискованную посадку, надеясь врезаться в оставшиеся вокруг площади дома уже на погашенной скорости и сберечь корабль.
Соприкосновение с землей получается сверхжестким, шасси оторвано, челнок скользит на брюхе и, наконец, замирает на месте, снеся половину здания в стиле барона Османа.
Нос корабля разбивается с душераздирающим грохотом. Троих его пассажиров швыряет вперед, но, на их счастье, инерционные ремни безопасности оказываются достаточно прочными.
Все троим требуется несколько минут, чтобы опомниться.
– Все в порядке? – подает голос Симон.
Все отделались несильными ушибами, царапинами и ожогами от ремней.
Алиса хватается за живот.
Лишь бы мой малыш пережил удар!
Его должны были уберечь околоплодные воды.
Надеюсь, эмбрионы-гибриды выжили в своем контейнере, пенопластовые прокладки внутри должны были компенсировать удар.
Но сам космический челнок восстановлению не подлежит.
– Поздравляю с приземлением! – хрипит Пьер, разгоняя ладонью валящий из-под приборной доски дым.
Все кашляют.
– Доложить уровень радиации! – командует командир корабля.
Симон косится на экран дозиметра.
– Сто двадцать миллизивертов.
– Что это значит?
– Таким был уровень радиации вокруг Чернобыльской атомной электростанции сразу после взрыва. Он смертелен.
Алиса опять хватается за живот.
Мой ребенок жив, я это чувствую.
Другой рукой она тянется за чемоданчиком.
Моя шкатулка с драгоценностями тоже цела.
Трое астронавтом расстегивают свои инерционные ремни безопасности и сразу убеждаются, что страшно отяжелели от «нормальной» земной силы притяжения. Любое движение требует нечеловеческого усилия, можно подумать, что они с ног до головы обвешаны свинцом.
Как ни трудно им двигаться, они покидают кресла, снимают белые космические скафандры и с огромным трудом натягивают оранжевые антирадиационные комбинезоны, продевают головы в такие же шлемы.
Мы отвыкли от своей родной планеты, вот же ирония судьбы! Мы стали здесь чужими. Но хоть как-то, а движемся, спасибо ежедневным спортивным тренировкам. Боюсь даже гадать, что бы с нами сейчас стало, если бы мы ими пренебрегали.
Алиса медленно добирается до чемоданчика с тремя эмбрионами-гибридами, генетическим материалом и генетическим принтером. Все цело. Но забрать толстый чемоданчик мешает оторвавшаяся непонятно откуда и прочно зажавшая его железка.
Пока она пытается достать чемоданчик из железных тисков, передняя часть челнока воспламеняется.
– Не иначе, где-то кабель оголился, вот вам и замыкание, – объясняет Пьер. – Срочно эвакуируемся! С минуты на минуту здесь все взорвется!
– Подождите! Чемоданчик! – кричит ученая.
Симон пытается ей помочь, но железка, искривившаяся при жесткой посадке, держит чемоданчик мертвой хваткой.
– Все, время вышло! – Пьер толкает их обоих. – Либо немедленно наружу, либо сгорим здесь живьем!
Удостоверившись в герметичности их комбинезонов, Симон заставляет Алису покинуть корабль. Снаружи все трое сразу падают на землю, не в силах сопротивляться забытому земному тяготению.
Алиса опирается на руки, превозмогая себя, встает на четвереньки и начинает кое-как перемещаться. Так она ухитряется удалиться от объятого огнем корабля на полусотню метров. Позади них взрывается топливный бак, пламя охватывает весь фюзеляж.
– Нужно спасти чемоданчик! – надрывается Алиса.
– Ты же видишь, все горит! – пытается увещевать ее Симон.
– Все равно! Он бронированный, противоударный и огнеупорный, но при таком нагреве зародыши, не дай бог, сварятся!
– Я их достану! – вызывается Пьер.
Каждый шаг дается ему с таким усилием, словно он весит добрую тонну, тем не менее он добирается на четвереньках до челнока и исчезает в огне и дыму.
– Он свихнулся!
