Греческие богини. Архетипы женственности - Галина Бедненко

В то же время Джонсон напоминает:

«Несмотря на то, что они являются предвестницами осознания, для всякой женщины все же существует опасность задержаться и застыть на этой стадии развития, всю последующую жизнь оставаясь деструктивной. Вы можете видеть в мужчинах источник своих бед, оставаясь на скале Смерти; точно так же можно оказаться в состоянии двух старших сестер и разрушать все, что пытается создать мужчина»[113].

В нашей системе голос сестер мы бы соотнесли с определенной стадией развития архетипа Геры.

Когда Эрот покидает Психею, та в отчаянии решает покончить с собой, но река не принимает ее. В этом критическом состоянии видят важный этап развития личности, ведь желание завершить свою жизнь означает невозможность жить так, как раньше, а следовательно, — возможность инициирующей перемены:

«Прежде чем женщина соприкоснется с архетипическим содержанием, она часто находится на краю гибели. Именно в момент гибели она быстро восстанавливает связь с архетипом и воссоздает внутренний мир. Это приводит к образованию весьма ценных и полезных структур на глубоких уровнях психики»[114].

Особенность женщин состоит еще и в том, что именно в страданиях и одиночестве мы можем найти свою новую силу и путь для дальнейшего развития. Нельзя сказать, что это сильно радует... но все-таки дает надежду, ведь правда?

Психея, решившая утопиться, встречает бога Пана[115], который дает ей совет молиться богу любви. Пан нечасто встречается в историях богинь, но когда все же играет какую-то роль, она оказывается важной и отчетливой. Так, после определения доли Артемиды ее отцом, Пан дает юной богине щенков от своей гончей. При чтении текста кажется, что в этом нет ничего особенного, но в мифодрамах фигура Пана оказывается очень мощной и самодостаточной, по-настоящему ресурсной для той героини, в истории которой он появляется. Пан как будто «заземляет» героиню и вместе с тем дает ей силу продолжать путь.

Отдельная сюжетная линия этой истории — отношения Афродиты со своим сыном и ее ревность к сопернице за красоту и за отпрыска. Но это история зрелой матери, Деметры-Афродиты-Геры, а не Психеи, поэтому здесь мы не станем ее рассматривать.

Психея ищет храм «своего владыки» — Купидона (Эрота, Амура) и по дороге приводит в порядок убранство храма Цереры (Деметры). Богиня земледелия ей рада, но не может у себя приютить, опасаясь недовольства Венеры (Афродиты). Затем Психея приходит в храм Юноны (Геры) и также молит о покровительстве, но и Юнона отказывает ей, называя Психею «рабыней Венеры», то есть чужой рабыней.

Так Психея оказывается во власти Афродиты, и никто другой больше не может ей помочь. (Как и большинство ярких героинь, Психея от пути и воплощения сценария одной богини плавно переходит к сценарию другой. Хотя в целом мы видим в ее истории сценарий Коры-Персефоны, с момента укола стрелой Эрота и влюбленности в самого бога любви Психеей владеет Афродита.)

Афродита и сама разыскивает Психею. Когда, наконец, девушка является к Афродите, ее встречает служанка по имени Привычка и мучают другие слуги Афродиты по имени Забота и Уныние. Здесь мы видим метафорическое описание жизни молодой женщины в доме мужа, при свекрови. Это путь Коры-Персефоны, попавшей в чужой дом, чужой род и привыкающей к чужим порядкам. Приходится ей и терпеть унижения и побои:

«Наверное, ты рассчитываешь, что во мне вызовет сострадание зрелище вздутого живота твоего, славное отродье которого собирается осчастливить меня званием бабушки? Действительно, большая для меня честь в самом цвете лет называться бабушкой и слышать, как сына рабыни низкой зовут Венериным внуком. Впрочем, я, глупая, напрасно произношу слово «сын»: брак был неравен, к тому же, заключенный в загородном помещении, без свидетелей, без согласия отца, он не может считаться действительным, так что родится от него незаконное дитя, если я вообще позволю тебе доносить его».

10. Сказав так, налетает она на ту, по-всякому платье ей раздирает, за волосы таскает, голову ее трясет и колотит нещадно…»[116]

Могу поспорить, что какая-то часть любезных читательниц чует в этом описании нечто очень знакомое... хотя бы по духу.

Свекровь дает Психее четыре задания. Эти задачи интерпретируются как определенные этапы психологического развития женщины, каждая из которых символизирует способность, которую нужно развивать женщине.p>

«Каждый раз, когда Психея справляется с заданием, она приобретает умение, которого не имела раньше, — умение, приравненное в юнгианской психологии к анимусу или маскулинному аспекту женской личности. Хотя эти способности часто видятся как "маскулинные" у женщин, которые, как Психея, нуждаются в прикладывании усилий для их развития, они являются естественными свойствами женщин — Артемид и Афин»[117]. (Обратим внимание на последнее замечание.)

Первым заданием Психеи становится сортировка семян. Необходимо было до вечера рассортировать кучу перемешанных между собою зерен по своим кучкам. Это очень знакомый нам сюжет из волшебных сказок, особенно о мачехе и падчерице, походе последней к Бабе-Яге или другому могущественному женскому персонажу. И тут, как и в сказках, Психее на помощь приходит волшебный помощник — в данном случае муравьи, которые и выполнили всю необходимую работу. Современные юнгианские аналитики видят в этом необходимость научиться приводить в порядок путаницу мыслей и чувств, в которой часто пребывает женщина (особенно в ситуации, когда уже разбужена Афродита), и отделять существенное от несущественного, полезное от вредного, необходимое от пустяшного.

«Когда женщина учится оставаться в запутанной ситуации и не действовать до того, пока все не прояснится, она учится доверять "муравьям". Эти насекомые аналогичны интуитивному процессу, работа которого лежит за пределами сознательного контроля. Или ясность может прийти благодаря ее осознанным усилиям к систематически или логически оцененному и определенному приоритету перед многими элементами, включенными в ситуацию»[118].

Вторым заданием Психее стала добыча шерсти золотых овнов Они были ужасно агрессивны и затоптали бы ее насмерть при первом подступе. Психея вновь почувствовала свою беспомощность и отчаяние, но зеленая тростинка нашептала ей, что собирать шерсть надо поздно ночью, когда бараны лишатся своей могучей солнечной силы и заснут, и собирать ее следует с кустов, мимо которых они проходят днем, что совершенно безопасно. Джин Шинода Болен и Роберт А. Джонсон видят в этом необходимость войти в «мужской», агрессивный и соревновательный мир, но не стать при этом жесткой и циничной. При этом Р. Джонсон полагает, что это касается всех женщин, а Дж. Ш. Болен — что это имеет отношение лишь к женщинам типа «уязвимых» богинь[119].

Однако данная трактовка мне кажется не вполне убедительной. Основываясь на интерпретациях моей учительницы психодрамы Е. Лопухиной и на своем собственном опыте бытия Психеей в ее мифодраме, я могу предположить, что это обучение тому, как следовать своим курсом посреди агрессивного мира, ни во что не вмешиваясь, не ввязываясь ни во что серьезное, но осторожно и ловко продвигаясь вперед. Во всяком случае, я поняла это именно так и именно это чувствовала из роли. Я вспоминала свою бурную «металлическую» юность и то, что именно тогда и там научилась «не будить лихо, пока оно тихо», «делать все, что хочется (это было совершенно новым по сравнению со сверхопекой моего детства), но учитывая, что за это, возможно, придется отвечать», идти на определенный риск, чтобы просто получить от него удовольствие... успешно пройдя испытание, конечно.

В последнем можно увидеть яркую черту Персефоны, которая вновь и вновь проверяет Цербера на то, как быстро он бегает и действительно ли не причинит ей вреда. Это и постоянное повторение рискованных ситуаций, чтобы вновь не попасться и убедиться в том, что по-прежнему выходишь из них невредимой. Сейчас я понимаю, что это типичное «виктимное» поведение. Пожалуй, тогда, в юности, мне достаточно везло. И, проигрывая ситуацию с баранами в мифодраме, я почувствовала знакомую «игру», и, надо сказать, получила удовольствие.

Когда Психея выполняет первые два задания, Афродита гневается и говорит, что знает, кто ей помогает на самом деле, явно подразумевая своего сына. В этом смысле интерпретируют происходящее и юнгианские аналитики, полагая, что женщина, идущая путем Психеи, достигает своего и развивается с помощью Анимуса. И мы не будем этому противоречить, потому что иногда трудно разделить, где действует развитый и умелый Анимус (Логос), а где — развитые способности женского архетипа Афины или Артемиды, в ряде случаев даже Гекаты. Во всяком случае, когда речь идет о функциональных задачах и их выполнении, а не о духовном опыте, провести такую границу трудно.