Второй Грааль - Борис фон Шмерцек

Идея была не лишена смысла. В стремлении к справедливости члены ордена часто балансировали на грани закона, поскольку не брезговали применять те же средства, что и их противники. В глазах Эммета это было всего лишь печальной необходимостью. К сожалению, оставаясь в рамках закона, многие вещи просто невозможно уладить. Так что неудивительно, что Интерпол занялся расследованием деятельности ордена. Следы их работы — медальоны с розой и мечом — было нетрудно найти. Год назад орден ввел их как предупреждение для всех стоящих по ту сторону справедливости.

«Тогда, — вспоминал Эммет, — мы решили, что это хорошая идея. Вероятно, мы заблуждались…»

— Однако я не думаю, что японец является сотрудником Интерпола, — сказала Лара Мозени.

Подумав, Эммет с ней согласился.

— Нападение на Лейли-Касл, — пробормотал он. — Интерпол не стал бы использовать против нас боевые вертолеты. Это означает одно из двух: либо числа на клочке бумаги не являются телефонным номером Интерпола, либо замок был разрушен кем-то другим. Что снова приводит нас к похитителям Энтони.

Он вновь задумался.

— Я думаю, тебе стоит остаться в Исфахане, — сказал он наконец. — Попытайся разузнать еще что-нибудь про японца. Если, как ты говоришь, он практически не покидал квартиру, должны быть люди, которые снабжали его продуктами и товарами первой необходимости. Поговори еще раз с хозяином квартиры. Возможно, он знает что-то, что кажется ему малозначимым, а нам поможет продвинуться дальше.

Они закончили беседу. Эммет принял душ, побрился и отправился в ресторан. За супом из моллюсков, первым из пяти блюд, воспоминания о Шотландии снова нахлынули на него. Разрушенный бомбежкой замок. Гибель друзей и единомышленников. Чем больше он размышлял над случившимся, тем более убеждался, что катастрофа не была на совести японца. Совпадение последовательности цифр с номером телефона Интерпола не случайно.

Нет, к разгадке причины катастрофы в Шотландии ведет тот последний след, по которому недавно шел Энтони Нангала, подумал Эммет. След исчезнувших людей. След черного демона.

28

Университет Калифорнии, Лос-Анджелес (УКЛА).

Факультет биологии и генетики

В битком набитой аудитории царила абсолютная тишина. Никто не шептался и не перебрасывался записочками. Даже блондинки в третьем раду, до сих пор постоянно флиртовавшие с сидящими рядом красавчиками, умолкли и заслушались. Доктор Томас Бриггс, приглашенный в УКЛА лектор, с удовольствием отметил, что все взгляды направлены на него — и это несмотря на то, что его внешность едва ли можно было назвать впечатляющей. Он был небольшого роста — метр семьдесят один, изящного и хрупкого сложения. При первой встрече он на многих производил впечатление робкого, углубленного в свои мысли человека, при этом все было как раз наоборот. Сорокапятилетнего доцента переполняло самодовольство, особенно когда он, как сейчас, говорил о каком-либо из своих исследовательских проектов.

Он неторопливо переводил взгляд с одного ряда на другой, наслаждаясь тем, что находится в центре внимания. Его аудитория была смешанной. Естественно, большинство слушателей были студентами, но несколько профессоров тоже сюда забрели. Бриггсу показалось, что в верхнем ряду он узнал знакомую журналистку, которой однажды уже давал интервью. Вероятно, она была не единственной представительницей прессы в зале.

«Передача опыта нейромедиаторами»[8] — так звучала тема доклада. Не тот предмет, который может вызвать бурю восторга, но Бриггс, будучи опытным оратором, знал, как держать публику в напряженном внимании.

— До недавнего времени племена каннибалов считали, что с мясом врагов едоку передается их сила, — начал он твердым голосом. — Они поедали сердце умершего в надежде на приобретение долгой жизни. Они ели чужую печень для того, чтобы вылечить собственную. Они ели также семенные железы для укрепления мужской силы.

Он усмехнулся, заметив, как несколько слушателей скорчили гримасу, в частности красавчики, сидевшие рядом с блондинками.

— Однако то, что кажется нам варварским суеверием, давно уже имеет научное подтверждение. Уже в начале шестнадцатого века врач и ученый Парацельс писал: «Подобное лечат подобным». Тот, у кого слабая печень, должен принимать печень, тот, у кого слабые почки, должен есть почки. Тот, у кого проблемы с потенцией… ну, я полагаю, вы догадываетесь, на что я намекаю.

Он снова сделал небольшую паузу, прежде чем вернуться к теме доклада.

— Подобное лечат подобным… Хотя Парацельс считается отцом-основателем современной медицины, он был отнюдь не первым врачом, постигшим этот основополагающий принцип. Уже в тысяча пятисотом году до нашей эры в папирусе Эберса, пожалуй, самой значимой древнеегипетской рукописи по медицине, описывалось средство от импотенции, приготовленное из яичек быков. Римский ученый Плиний Старший, живший в то же время, что и Иисус, для восстановления мужской силы рекомендовал яички молодых диких кабанов. А индусы в подобных случаях принимали питье, приготовленное из яичек тигра.

Бриггс обвел взглядом аудиторию. Его слушатели, казалось, испытывали отвращение и в то же время были заинтригованы. Они не отрывали глаз от губ лектора. Бриггс был уверен, что теперь можно перейти непосредственно к самой теме доклада, не потеряв всеобщего внимания.

— Раньше моя бабушка часто говорила мне: «Ешь мозги, юноша, чтобы быть умнее». И мне постоянно приходилось выхлебывать две тарелки супа из говяжьих мозгов. По сути, я делал то же самое, что и древние египтяне, римляне и индусы. Что ж, вероятно, я не стоял бы сегодня перед вами, если бы бабушка не кормила меня супом из мозгов.

По рядам прошло хихиканье. Бриггс по собственному опыту знал, что короткие анекдоты всегда хорошо принимаются слушателями. Оживляя материал, вносят в доклад личную нотку, даже если они — как в этом случае — выдуманы.

Снова зазвучал его баритон:

— Однако я, наверное, никогда бы не прикоснулся к супу моей бабушки, если бы уже не знал об опытах, проводимых на плоских червях Томпсоном и Макконнелом. Оба ученых обнаружили, что опыт и поведение живых существ передаются через их питание. Они изменяли образ поведения плоского червя, убивали его, перерабатывали останки в клетчатую массу и скармливали ее другим плоским червям. После чего эти черви приобретали такие же поведенческие модели, как и их съеденные собратья. Из этого следует, что поведенческий опыт зависит от определенных химических клеточных субстанций.

Бриггс дождался, когда смысл сказанного дойдет до слушателей, сделав тем временем глоток воды из стакана.

— Профессор Гэй из Западного Мичиганского университета проводил подобные эксперименты с крысами и пришел к тому же результату. В течение нескольких дней он наносил подопытным животным удары электрическими разрядами до тех пор, пока их не запугал. Из мозга убитых животных получил раствор для инъекций и ввел его другим, свободным от страхов крысам. После этого животные стали вести себя так же пугливо, как те, с которыми раньше жестоко обращались. Профессор Унгар из медицинского колледжа Бейлор Хьюстонского университета продвинулся еще на шаг и установил, что этот способ переноса опыта применим для разных видов. То есть опыт крыс может усваиваться мышами, и наоборот. Унгару удалось выделить специфический экстракт из мозгов четырех тысяч животных, которым перед этим с помощью электрических разрядов он привил страх перед темнотой. Экстракт он назвал «скотофобин». Понятие «скотофобия» пришло из греческого языка и означает страх темноты. Скотофобин можно синтезировать в лабораторных условиях. Унция памяти из химической кладовой, так сказать. В последнее время удалось идентифицировать и искусственно произвести и другие «молекулы памяти».

Бриггс включил оверхед-проектор и написал на пленке несколько ссылок на литературные источники.

— Вернемся к моей бабушке, — сказал он, — и к супу из говяжьих мозгов, который она регулярно готовила для меня. Если субстанция мозга содержит молекулы опыта, которые через прием пищи переносятся в другой организм, почему при взгляде на зеленые пастбища у меня не бегут слюнки? Почему я не ударяюсь в панику, когда в супермаркете за углом сталкиваюсь лицом к лицу с мясником? Конечно, научных данных о переносе опыта на человека не существует, но в принципе здесь можно дать три объяснения. Во-первых, в супе моей бабушки было слишком мало «молекул памяти» или кипячение их разрушило. Во-вторых, «молекулы памяти» крупного рогатого скота и людей несовместимы. Или, в-третьих, — Бриггс ухмыльнулся, — мне просто несказанно повезло.

Слушатели рассмеялись, а Бриггс, ухмыляясь, ждал, когда все снова успокоятся.