Тутти Кванти - Владислав Победоносцев

— Стадо, по вашему определению, Лц!

— Не мстите, Эо!.. Так вот, покинув ряды молчальников, а затем поведя их и нас неожиданным курсом, она совершила маленькое чудо: заплутавшие в казуистических дебрях выбрались к свету истины!

— Я настаиваю: выбрались общими усилиями, помогая друг другу!

— Эо права, мы провели кабинетное расследование сообща. Провели, не запятнав чести профессора Грж некорректными действиями. И готовы представить доказательства его невиновности — во-первых; клеветнического характера «свс» — во-вторых; заранее обдуманного преступления со стороны автора навета — в-третьих. Доказательства предпочли бы изложить немедленно — вам, нашим послам, и ревнителю веры концерна.

— Поздно! Ревнитель был очень внимателен, но и решителен. Прочитал «свс», выслушал каждого, включая доктора Ск с его самой долгой и страстной речью, и тут же связался с Державным синклитом. Его попросили срочно прибыть, но принципиальное решение после короткого совещания объявили: обвинения в адрес председателя совета директоров должны быть проверены — и безотлагательно; для разбирательства бытовых обвинений, связанных с сестрой, модисткой, наследством, дарами, сформировать октаву из служащих концерна, включив в нее получателя «свс» господина Кх, который весьма кстати оказался членом контролеума профсоюза энергетиков; для расследования служебных обвинений — в силу государственной значимости возможных преступных деяний — самим Державным синклитом будет образовано тринадцать терцетов — по религиозной традиции древних эпох Трафальерума.

— Но зачем же октавы и терцеты, если мы уже доказали, что «свс» не содержат ничего, кроме наветов?!

— Если вы что-то и доказали, то лишь теоретически, теория же, как известно, проверяется практикой.

— Повторяю: для расследований нет оснований, ущерб же они нанесут непоправимый, и не только метру и всему «ПИЗЭ». Это будет сокрушительный удар по нравственному равновесию нации! Неужели доктор Пф этого не понимает до сих пор?

— О-о, Эо уже предводительствует в стане бывших противников!.. Но если кто-то чего-то не понимает, то это вы, господа. Вам почему-то не удается абстрагироваться от того, что мы участники инцидента, и вы не в состоянии приподняться над ситуацией, как это сразу же с высоким профессионализмом сделали ревнители веры — сначала наш, потом в Державном синклите.

— А вы что молчите, доктор Ск?

— Превратился в молчаливое меньшинство… Просто я видел и слышал то, что не довелось вам, коллеги. Я признателен всем за поддержку и найденные доказательства низменности «свс», но… реакция ревнителей веры не в нашу пользу. И изменить их нельзя, поверьте. Религия смотрит на предмет наших волнений под одним углом — очищения от скверны.

— Но ведь и мы смотрим так же! Очиститься надо от «свс» и «богов»!

— Наша религия допускает, что живое существо способно на все.

— Даже если это существо хорошо известно служителям культа?

— Даже… Раньше надо было соображать и получше. Сразу-то не все уразумели общность беды и ее размеры. Будь мы едины и небезразличны к ближнему — задушили бы головастика в колыбели, не дав вымахать в дракона… под опекой объективиста Пф и карьериста Кх… а теперь вот и под высочайшей опекой.

— Вы пожалеете о своем выпаде против Державного синклита, доктор Ск! И против меня — тоже.

— Признайтесь, Кх, «свс» — ваш выкидыш?.. Только не изображайте негодования — по своему отношению к соплеменникам и прочим душевным кондициям вы годитесь «богу» в близнецы… Кстати, в какой форме вы предпочтете состряпать донос на меня? В устной, печатной? Или в виде «свс»?! «Сообщаю важные сведения о сотруднике концерна «ПИЗЭ» докторе…» Но на тринадцать терцетов моя крамола не потянет, хорошо, если октавы удостоят, а то ведь и квинтетом унизят, с них станется…

— А вдруг уже завтра вы устыдитесь своего погребального юмора?

— В связи с чем, Эо?

— Реве приглашен в Державный синклит. Зачем? Чтобы узнать подробности. И вот вообразите: узнав нюансы и присовокупив их к собственному представлению о метре — он же давно и прекрасно им известен! — синклит отменяет изначальный вердикт.

— Никаких радужных для нас нюансов реве не сообщит. Он с гораздо большим энтузиазмом вслушивался в злорадные шизофренические подозрения Кх и философические сомнения Пф, чем в мои опровержения. Ну а неписаного, хотя и древнего, постулата нашей религии — подозревать — мы уже касались… Нет, оптимистичная Эо, благим надеждам не сбыться: тут частные подозрения конкретного индивидуума сладострастно слились с общей концепцией подозрения. Всякий способен на все! Этого откровения не сыщешь в религиозном учении, но в повседневности служители культа руководствуются им. Как это ни печально, но у ревнителей веры нет веры своим подданным.

7

Длинношерстные шкуры горных козлов, устилающие полы переходных галерей и культовых кабинетов, отнимают у шагов звуки, и попавшему сюда ослушнику — а таковым здесь осознает себя всякий уже с порога, где электронная стража обшаривает закоулки мозга в поисках террористических намерений, — начинает казаться, что он теряет плоть и вот-вот воспарит над бренностью всего сущего, приближаясь к воспетому верой состоянию непорочного духа.

Акустика культовых устроена так ловко, что голос хозяина, сидящего в глубине кабинета, звучит усиленно и стереофонически, обрушиваясь на ослушника с боков, сверху и снизу, голос же последнего, как тот ни надсаживает связки, прорывается будто сквозь подушку и едва слышен. Полчаса беседы в таких условиях, как правило, ввергают приглашенного в прострацию, парализуют волю, он испытывает истерическую потребность со всем соглашаться, во всем признаваться и каяться, даже если признаваться не в чем, а покаяний не требуют.

По лестницам и галереям здесь не снуют развязные горластые чиновники, как в любом государственном заведении. В пустынных пространствах при кромешной тишине лишь изредка прошмыгнет бестелесный приспешник веры с папкой тайных предписаний да перепуганный насмерть ослушник скатится вниз, в неосязаемые объятия электронной стражи, которая снова сверит его обличье с хранящимся в памяти, снова просветит ему извилины и внутренности — не замыслил ли переворота, не заглотнул ли чего секретного — и мигнет зеленым зраком: кыш отсюда…

Переведет дух отпущенный на волю, уймет дрожь в членах, кинется в казенный воздухоплав — и ходу! Прочь от 7-го холма, прочь от черно-желтой Иглы, прочь от анфилады дворцов Державного синклита! Цел покуда…

А к религиозным дворцам, разделенным, как и административные, высокими арками, в одиночку и стаями продолжают слетаться большие и мелкие воздухоплавы, выпрастывая из темных чревов очередные порции ослушников, которые, блюдя себя перед прохожими, важно шествуют к глухим дверям, чтобы сразу же за ними сникнуть, скукожиться, сократиться в габаритах и, выдержав в страхе электронное испытание на благонадежность, елейно пропорхать в культовую, каждому в свою, к вызвавшему приспешнику.

У одного из таких дворцов, отведенных Державным синклитом меньшему собрату — синклиту ревнителей веры главного города планеты Е2, воздухоплавам негде было бы притулиться в этот час, не будь напротив многоярусной стоянки. Респектабельный ручеек приглашенных беспрерывно вливался в двери, пока не иссяк снаружи и не образовал некое черно-белое озерцо внутри, сразу же за суровой стражей, в холле у пневмолифта. Здесь их уже дожидался непроницаемый приспешник, который после молчаливой, но тщательной сверки со списком жестом предложил всем войти в поданные просторные кабины.

Через вдох-выдох они очутились на 67-м этаже, вышли, ведомые приспешником, и невесомо прошелестели по шкурам в ритуальный зал, обставленный с традиционным для культовых дворцов вызывающим аскетизмом: ряды индивидуальных сидбищ, изготавливаемых простой распилкой толстых деревьев на чурбаки, массивный стол, составленный из точно таких же, но больших по размеру чурбаков, вдоль стен сплошняком скульптуры прославившихся ревнителей веры прошлого и настоящего, вырезанные из цельных стволов черного дерева.

В отличие от культовых кабинетов, в ритуальном зале редко включалась угнетающая акустика, и, зная это, все обычно чувствовали себя посвободнее. Но лишь когда ведали, зачем позваны. Ныне же среди рассевшихся по чурбакам сведущих как раз не было. Оттого нервничали, ерзали, озирались, утешаясь, правда, при том трезвой мыслишкой: если бы персонально меня в чем ущучили или заподозрили, то не сюда бы привели, а в культовом распотрошили.

Повертевшись туда-сюда, очень многие с радостным удивлением узнавали друг друга: все они работали в химических компаниях, выпускающих основной строительный материал планеты — пластические массы различного назначения или поставляющих сырье для их производства. И хотя большинство компаний люто конкурировало между собой, видеть сейчас такое количество специалистов одной отрасли было утешительно: религия постоянно проявляла деловой интерес к промышленности, вероятно, теперь подошел черед химии.