Красная Латвия. Долгая дорога в дюнах - И. Э. Исаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В июле 1935 года Карл Розенберг стал членом Латвийской коммунистической партии. Его оставили на комсомольской работе. Кооптировали в Рижский комитет комсомола, поручили руководить коллегией пропагандистов. В Риге Карл Розенберг принял партийную кличку Кули. Он был вентспилсский, из портовых рабочих – не потому ли взял себе псевдонимом слово, обозначавшее портовых рабочих в Китае?
Теперь его карманы были набиты иностранными газетами, журналами, вырезками из них. Он быстро находил и переводил выдержки, которые требовались для подтверждения его мысли. «В этом смысле он нам полностью заменил арестованного Мартина Розенталя, который единственный из нас знал несколько языков и ориентировался в зарубежной литературе», – вспоминает А.Гринтале-Петрова. […]
До осени 1935 года напряженная борьба КПЛ, ЛСРКП и объединенного фронта молодежных организаций против фашизма происходила без крупных провалов. Однако время от времени происходили трудно объяснимые аресты. Одновременно с арестом М.Розенталя в марте был схвачен руководитель коллегии пропагандистов Рижского комитета КПЛ Вилис Друва. Летом в Задвинье арестованы на улице подпольщики Зелма Лутере и Екаб Бауманис.
Потом пришел ноябрь – черный месяц латвийского коммунистического подполья.
В первых числах ноября 1935 года в конспиративной квартире на улице Индрану был арестован только что прибывший из Москвы А.Марквартс. Несколькими днями позднее, 12 ноября, в квартире на улице Пернавас, 18 схватили подпольщика Карла Платера, а в другой квартире – курьера ЦК КПЛ Августа Кокаревица, прибывшего за шесть дней до того с почтой. 13 ноября на улице Пернавас, 18 арестовали техника ЦК А.Пайзума и вечером того же дня там же – подпольщика Унгера. 16 ноября в квартире Мартина Канны на улице Оглю, 10 были задержаны работники ЦК комсомола Э.Опинцанс и М.Донатс. 23 ноября произведен обыск нелегальной квартиры на улице Слокас, 4, где жили работник ЦК КПЛ М.Крумс (Мазайс). В тот раз обоих разыскиваемых не застали. А.Абеле схватили на улице тремя днями позднее. Ееще через несколько дней, 5 декабря, в квартире П.Гаркая на улице Кулдигас, 32 арестовали секретаря ЦК комсомола Элмара Бриедиса. Так за один месяц в разных местах и в разное время были арестованы девять ответственных работников ЦК КПЛ и комсомола и несколько держателей явочных квартир. Враг знал нелегальные квартиры. Не скоро удалось выяснить причины этого. […]
В связи с арестом Элмара Бриедиса Карл Розенберг-Кули был кооптирован на пост первого секретаря ЦК комсомола Латвии. На него легла теперь ответственность за всю работу организации. […]
Через некоторое время после отъезда Мазайса (М.Крумса) на пост руководителя нелегальной Латвийской компартии был выдвинут Ян Калнберзин (Закис). Несколькими годами раньше он работал в латвийском подполье Видиенской организации партии. Потом учился в Москве в Институте красной профессуры, преподавал в Ленинской школе Коминтерна – так назывались курсы для руководящих работников зарубежных компартий.
Решено было сменить и первого секретаря ЦК ЛКСМ. На место Карла Розенберга-Кули был кооптирован Петер Курлис (прежний Волдис, а теперь Мистер, Вальт)7. Карл Розенберг до того никогда не работал с Петером Курлисом, не был даже знаком. Курлис был в группе комсомольцев, отправившихся на учебу в Москву годом раньше.
Кули давно ждал замены. В нелегальной работе это требовалось время от времени, чтобы затруднить действия ищеек охранки. Кули работал на своем посту уже второй год. И как бы ни был строг в соблюдении правил конспирации, нельзя было забывать о вопросах, заданных хозяину квартиры, где взяли Элмара Бриедиса: кое-какие сведения о Кули были у охранки уже год назад.
Непонятное
– Связи с Мисиньшем и Будзисом в дальнейшем надо прервать.
Мистер, прибывший, чтобы заменить Карла на его посту, говорил спокойно, чуть небрежно, как о чем-то простом и само собой разумеющемся. А Кули с трудом постигал смысл сказанного. Мисиньш – это его правая рука, Армин Анкупс, старый друг Армин, с которым вместе начинали подпольную работу в Вентспилсе. Будзис ведал связями с сельскими организациями. Мисиньш, Будзис и сам Кули – всего трое было членов ЦК ЛСТМ от бывшего комсомола. Теперь двоих Мистер требует отсечь. Зачем, почему – этого Карл не имел права спрашивать у товарища, передающего указания руководства. Подполье есть подполье. Чего тебе не сказали, того, значит, и не надо говорить. Сам всегда сурово обрывал каждого, кто задавал лишние вопросы. Но один вопрос он мог задать: как? Как это практически сделать? Мисиньш и Будзис занимают ответственные посты в системе руководства. Прервать связи с ними – значит потерять связь с товарищами, которые работают в этой системе. И куда денутся они сами? Они живут полностью на нелегальном положении. И как объяснить им такой разрыв связей?
– Как же так, нельзя же сразу, – попытался возразить Кули.
– Почему же нельзя? Для нас все должно быть возможно. А что сделаешь, когда кого-нибудь арестуют? Всегда должны быть дублирующие, резервные связи. Если таких нет, на случай смены или провала руководителю самому надо знать все явки, чтобы заменить другими. – Мистер говорил уверенно.
[…]
Да, людям надо верить, это сам Кули всегда толковал. Но у Мистера все правильные слова звучат всегда как-то иначе, словно он поворачивает все вверх ногами. Однако он представляет собой руководство, к тому же он учился на курсах в Москве, а Кули не учился. Может быть, так надо? Дисциплина подпольщика мешала Кули заводить с Мистером серьезную дискуссию о принципах работы.
Будзис в несколько дней передал все свои связи с сельскими организациями Наталье Бусе. Расставаясь с Кули, он не высказал никаких обид. Разошлись молча, не пытаясь ничего объяснять друг другу. Будзис уехал в деревню и там нашел какую-то возможность легализоваться.
С Мисиньшем было хуже. Ему подошел срок отбывать воинскую повинность. Квартирная хозяйка, правда, толковала властям, что он нанялся на работу где-то в лесу, но его уже не раз прежде арестовывали, и охранке он был хорошо известен. Вряд ли там поверили объяснениям хозяйки. Значит, самое малое, что ему грозит, – это суд за бродяжничество, поскольку он не сможет объяснить, где пребывал прошедшие месяцы.
Армин попросил разрешения поехать в Испанию, чтобы, вернувшись оттуда, продолжить работу в подполье, оставаясь на нелегальном положении.
– Этого нельзя. Добровольцев в Испании у нас хватает. А просто в эмиграцию пускать комсомольцев нельзя. Как они потом смогут вернуться? Если не отслужит обязательную службу, он будет включен в списки разыскиваемых
