Улика № 13 - Анна Князева

Говорили о многом, и Анне казалось, что между ними возникло нечто большее, чем просто дружеское общение. И это нечто, словно тонкая, но прочная нить, соединило их души.

Анна вспомнила, как они остановились на мосту, любуясь ночными огнями города. Аксенов взял ее за руку, она ощутила тепло его пальцев и в тот момент поняла, как сильно им увлечена.

Когда пришло время прощаться, они остановились у ее машины. И тут, как будто по какому-то негласному соглашению, Аксенов наклонился и нежно поцеловал ее. Это был недолгий поцелуй, но в нем было столько нежности и тепла, что Анна почувствовала, как ее сердце переполняется счастьем.

Теперь, направляясь на базу театра, она снова и снова прокручивала этот момент в голове. Ее губы еще хранили его прикосновения, а сердце – сладкое ожидание встречи.

Но Стерхова не была бы Стерховой, если бы позволила себе безоглядно отдаться этому чувству. Присущее ей недоверие дало ядовитые плоды и пустило крепкие корни. Ее сердце противилось холодному расчёту, но разум, привыкший к осторожности и анализу, снова взял верх.

Анна боялась стать уязвимой, довериться и снова потерять. В этом противоречии, между желанием любить и страхом снова быть раненой, она искала свой путь и надеялась обрести хоть какой-то баланс.

Взглянув на лежащую рядом сумочку, Стерхова вспомнила, что вчера едва не лишилась ее. В сумочке не было ничего, кроме кошелька с деньгами и картами, расчески, помады и пудреницы. Документы и телефон она, по-мужски, носила в нагрудном кармане верхней одежды и, сдавая вещи в гардероб, перекладывала в сумочку. Большой удачей было, что она переложила фотографию мертвой девушки в папку с документами. Анна поблагодарила себя за предусмотрительность. У сумочки после инцидента порвался длинный ремень, но осталась ручка. Короче, все было не так уж плохо, но, как говорится, осадок остался.

Кроме прочего у Стерховой было, о чем подумать. Расследование дела шло по принципу ни шатко ни валко, и это сильно раздражало. Она ждала неизбежного прорыва, а его все не было. Анна ненавидела такие моменты в работе, но привычно тянула свою лямку.

Больным вопросом в этой истории было гипотетическое соучастие тетушки Руфи. В ее квартире хранилось не только платье, в котором фотографировали девушку, но и туфли, которые были на «скрытой матери» во время съемки.

Анна чувствовала, что ей не стоит спешить, и одновременно знала: ответы на вопросы неизбежно придут. Но каждый в свое время.

До базы театра осталось ехать совсем немного, когда на ее телефон поступил звонок от Татьяны Куркиной.

– Уехала домой и даже не попрощалась, – с обидой попеняла она. – В кои-то веки свиделись. Подруга называется.

– А я еще в Санкт-Петербурге, – ответила Анна.

– Шутишь?

– Частный визит плавно перешел в командировку. Зря обижаешься, подруга, мы еще встретимся.

– Тогда я приглашаю тебя на юбилей моего Володьки, ему исполняется сорок пять.

– Поздравляю… – сказала Анна. – Когда состоится торжество?

– В ближайшее воскресенье. Адрес ресторана и время скину тебе эсэмэской.

– Не уверена, что смогу.

– А я тебя и не спрашиваю. Просто будь любезна явиться. Я должна познакомить тебя со своим мужем.

– Попробую что-то придумать, – пообещала Анна, но все же уточнила: – У меня с собой нет нарядной одежды. Не рассчитывала, что задержусь так надолго.

– Этот вопрос решаем: – решительно сказала Татьяна. – Сегодня же позвоню знакомой и договорюсь о визите в шоу-рум.

– Почему бы и нет, – улыбнулась Анна.

– Жди звонка, пойдем туда вместе.

В конце разговора Стерхова подрулила к двухэтажному зданию из красного кирпича, на который указывал навигатор. У входа ей пришлось позвонить Иванову, и тот сам открыл дверь.

Это был коренастый шестидесятилетний мужчина, одетый в меховой жилет и спортивные брюки – типичный кладовщик советского времени. Он провел Стерхову в конторку, забитую от пола до потолка амбарными книгами и растрепанными папками с документами.

– Мне нужна ваша помощь, – сказала ему Анна.

– Это я понял. В чем ее суть?

– Необходимо отыскать на складе мягкую декорацию к спектаклю «Горе от ума». Он был снят с репертуара в середине восьмидесятых.

– О-о-о-о… – протянул Иван Иванович и покачал головой. – Ну, не знаю, не знаю.

– Мне очень нужно. – Она показала удостоверение.

– Не стоит, – отмахнулся Петров. – Гликерия Львовна все рассказала. – Он подошел к высокой стопке документов, переворошил ее толстыми пальцами и вытащил амбарную книгу. – Ну-с, какого типа декорации вас интересуют?

– Мягкие.

– Это я понял. – Иван Иванович раскрыл книгу и его палец медленно пополз по чернильным строчкам. – Кулисы, падуги, занавесы, задники, половики?

– Могу исключить лишь одно, – уверенно заявила Стерхова. – Это не половик. На декорации нарисованы окна.

Он полистал книгу и, найдя то, что нужно, захлопнул ее.

– Идемте со мной.

Они вышли из конторки, по дороге заглянули в какую-то мастерскую и прихватили с собой рабочего.

Склад декораций располагался в большом и старом ангаре. Иван Иванович дернул электрический рубильник и вспыхнул свет. От увиденного Анне сделалось дурно, в тот момент она осознала: в этом скопище свернутых тканевых колбас им никогда не найти то, что им нужно.

Однако Петров уверенно подошел к забитому до верху стеллажу и приказал своему рабочему:

– Ну-ка, подсоби!

Мужчины ловко скинули на пол несколько свернутых декораций. На каждой была надпись: «Горе от ума, 1967 год. Художник-постановщик Горобец М. И.».

– Нужно их развернуть, чтобы рассмотреть, – распорядилась Стерхова.

– С чего начнем?

– Разматывайте задник.

– Задник, так задник, – сказал Петров и подошел к самой длинной сложенной в несколько раз колбасе.

Рабочий подхватил ее край, и вместе с Петровым они растянули задник в прямую линию, развязали многочисленные киперные ленты и стали разматывать. Когда раскрутили декорацию на несколько метров, Иван Иванович спросил:

– И что же? Будем до конца разматывать?

– Мне нужны окна. – сказала Анна.

– Это в самом конце.

Как сказал Петров, так и вышло: нарисованные арочные окна оказались в самом низу задника. Отмотав последние метры, управляющий вдруг воскликнул:

– Что за черт! Кто это сделал?!

Стерхова тоже хотела знать, кто вырезал большой кусок задника, на котором было одно из окон.

– Подождите. – Она достала телефон и сделала несколько снимков. Потом отыскала фотографию мертвой девушки и сверила фон с декорацией. – Тот самый кусок.

Петрова нисколько не интересовали ее дела, его беспокоил порядок на вверенной территории.

– Можем сматывать?

– Конечно, – с благодарностью улыбнулась Анна. – Вы мне здорово помогли. Только один вопрос.

– Ну? – Иван Иванович распрямился и поглядел ей в лицо.

– Как думаете, кто мог это сделать?

– Откуда ж мне знать? Декорация полвека пролежала на складе. За это время здесь сменились много работников.

Возвращаясь в город, Стерхова была уверена в том, что мертвую