Красные кресты - Януш Майснер

Генриха это нисколько не волновало. Все контракты о найме, за исключением одного, истекали в течение ближайшего квартала - он проверил это, прежде чем подписал договор купли - продажи. За ним было право и обеспечена помощь со стороны магистрата при выселении упорных жильцов. Что же касалось того единственного контракта на трехлетнюю аренду двух небольших комнат в бельэтаже, он готов был пойти на определенную компенсацию за его расторжение.

Контракт был оформлен на имя Ядвиги Грабинской, вдовы Яна из Грабин, который некоторое время командовал одномачтовым каперским коггом "Черный гриф", принадлежавшим Готлибу Шульцу. Генрих припоминал и этот небольшой корабль, и имя его капитана. Это была старая история, восходившая к тем временам, когда он одиннадцати - или двенадцатилетним сиротой, которого приютил дядя, мечтал стать капером.

Решил лично поговорить с вдовой, но как человек предусмотрительный поручил доставить ему всю информацию о ней и её материальном положении. Когда же получил её, ироническая усмешка скользнула по его губам, ибо Ядвига Грабинская в девичестве именовалась Паливодзянка.

Тотчас перед его глазами возникла канатная мастерская Мацея Паливоды, в которой он бывал едва не ежедневно, сопровождая иностранных шкиперов, ищущих где купить шкоты для парусов или канаты для восполнения такелажа. Ядвига в то время была светловолосой девчушкой, похожей на святую Агнессу, он обожал её и воображал, как, добившись её взаимности, когда-нибудь в будущем возьмет её в жены. Эти детские мечты вскоре развеялись по вине Янка Куны, который в один прекрасный день появился в мастерской старого Паливоды со своим отцом и тут же очаровал девушку. Но судьбы их троих сложились совсем иначе, чем можно было предположить: Генрих стал юнгой, а потом кормчим на "Зефире", Ян - его капитаном, а Ядвига - женой другого Яна - Яна из Грабин.

Последний в ту пору уже оставил службу у Готлиба Шульца, который ко всему прочему продал "Черного грифа". Став капером короля Стефана Батория и под командованием Эрнеста Вейера отличился в войне против Гданьска, а особенно в битве при Глове, во время которой был дважды ранен. Вскоре после того он потерял свой корабль в Гданьском заливе, уступив превосходящим силам датчан, которые под командованием адмирала Клейтона прибыли туда на одиннадцати кораблях, но сумел спастись и с несколькими товарищами доплыть до берега на наскоро сколоченном плоту. Однако был этот берег гданьским...Яна из Грабин и шестерых его боцманов там ждал суровый суд, настроенный против королевских каперов.

Но у городского сената было немало противников среди населения, которые видели в Батории освободителя от гнета патрициата. Лавочники, мелкие купцы, ремесленники и беднота стали на сторону короля. К ним принадлежал и Мацей Паливода, который дал временное пристанище королевскому каперу.

Ядвига была тогда красивой семнадцатилетней девушкой, а с отъезда Янка Куны прошло уже четыре года - и никаких вестей. Детские чувства поблекли, хоть и не стерлись в её памяти. Вдобавок Ян из Грабин живо напоминал молодого Куну. И она долго не раздумывала, когда он попросил её руки, а через год после женитьбы одарила его крепким мальчуганом, которому при крещении дали имя Стефан - в честь короля.

В тот самый 1577 год в Гданьске возникли беспорядки, которые вскоре переросли в открытое восстание населения и бедноты против правления городской аристократии. Во главе этого восстания стал мелкий купец Каспер Гобель, а одним из вооруженных отрядов добровольцев командовал Ян из Грабин.

Гданьский патрициат, который не признавал Батория и опирался на поддержку германского кесаря Максимиллиана, попал меж двух огней: в городе восстали цехи ремесленников и беднота, снаружи грозило вторжение войск Речи Посполитой. Семнадцатого апреля наемные полки Гданьска потерпели поражение над Любешовским озером, а в июле началась осада города. Советники склонились перед королевской мощью: делегация магистрата с бургомистром во главе отправилась в Мальборк, чтобы принести присягу Баторию.

Потом патрициат уже без труда расправился с бунтовщиками при помощи немецких рейтар и датской пехоты. Вернулись прежние порядки, и несколько десятков голов скатились из - под топора палача.

Мацея Паливоду судьба эта миновала, поскольку старого мастера сразила пуля при штурме ратуши. Его зять вместе с женой и ребенком перебрался в Пуцк и снова поступил во флот Вейера. Но в ту пору настали лихие времена для королевских каперов: польские морские силы таяли, а сейм не думал про их обновление. Лучшие капитаны оставляли службу в пуцкой эскадре и перебирались в Швецию или Лифляндию. Туда же, под команду адмирала Флеминга, подался и Ян из Грабин.

Тем временем в 1586 году умер Стефан Баторий, а в следующем на престол вступил Зигмунт III. В Гданьске забыли про бунт, подавленный десяток лет назад, купеческие капиталы все росли, богател и кое-кто из лавочников или виднейших ремесленников, но в основном народ жил по-старому, а беднота страдала, как и прежде.

Не прекращались и вечные свары сената с Речью Посполитой, хоть королевский флаг и начал снова появляться в порту. Когда в сентябре 1593 года Зигмунт Ваза отправился с визитом в свое шведское королевство, и Флеминг привел ему в Гданьск финляндский флот, состоявший из двадцати семи кораблей, на одном из них прибыл и Ян из Грабин, чтобы снова поселиться в родном городе.

Торговый флот Гданьска в то время бурно рос, и спрос на опытных шкиперов был выше, чем когда - либо прежде. Так что Ян незамедлительно получил под свою команду большое судно дальнего плавания "Фортуна", принадлежавшее Рудольфу Циммерману, а Ядвига Грабинская благодаря протекции арматора смогла опять поселиться в бывшей мастерской отца на улице Поврожничьей.

Правда, не о таком жилище она мечтала, но после ремонта и небольшой перестройки там стало вполне приемлемо и даже мило. Могла было считать удачей, что Готлиб Шульц согласился сдать его дочке Мацея Паливоды, который жил там и работал почти полвека. В Гданьске ведь население прибывало куда быстрее, чем помещения в жилых домах.

Стефану Грабинскому было тогда пятнадцать лет, он вырос рослым и здоровым. Был единственным ребенком - как Янек Куна, и как тот рвался в море. Ему не запрещали - он должен был когда-нибудь стать шкипером, как и отец. Ведь он уже плавал вместе с ним на "Фортуне с ранней весны до осени, а зимние месяцы посвящал наукам у бакалавра городской гимназии.

В это безоблачное, почти счастливое существование вдруг ворвалась беда: во время памятного шторма на Балтике в апреле 1595 года холк "Фортуна" налетел на скалы Кристиансе поблизости от Борнхольма и разбился. Экипаж спасся; погиб лишь шкипер, Ян из Грабин, тело которого так и не нашли.

Генрих Шульц принял Ядвигу Грабинскую в своем рабочем кабинете на первом этаже дома на Длинном рынке. Был настолько любезен, что встал, чтобы её приветствовать, когда она несмело вошла в его святыню. Увидел он перед собой щуплую, преждевременно постаревшую женщину в темном платье с короткой пелериной на плечах и с маленькими кружевными брыжжами на шее.

"- Я бы её не узнал", - подумал Генрих, отвечая: - Во веки веков! - на её набожное приветствие и склоняя голову.

Указал на кресло, прося садиться. Ему пришло в голову, что если бы Провидение не бдило над его судьбой, эта женщина могла бы сейчас быть его женой.

"- А может быть, женой Яна Куны?", - подумал он, облизывая губы кончиком языка.

Выразив свои соболезнования по поводу её вдовства, спросил о сыне. Отвечала она несмело, словно через силу, стиснув нервно сплетенные пальцы. И именовала его "ваша светлость".

Генрих прервал её с ласковой усмешкой, заметив, без особого впрочем нажима, что титул этот излишен: ведь они знакомы с детских лет...

Это придало ей смелости, но она все же не могла заставить себя назвать его по имени, как делал он, обращаясь к ней.

Что мог он для неё сделать? Ох, очень многое! Прежде всего мог бы если бы захотел - оставить ей и впредь две комнаты в своем доме.

- Я подумаю, - благосклонно пообещал он. - Что еще?

Она заговорила о сыне. В свои восемнадцать лет он получил достаточную морскую практику, чтобы стать главным боцманом или хотя бы парусным мастером. Будь жив его отец...

Генрих приподнял бровь.

- Мне кажется, отец его не всегда верно служил интересам нашего города, - многозначительно заметил он. - Я слышал, что он принимал активное участие в бунте Гобеля против сената...

- Но Стефана тогда ещё на свете не было, - ответила Ядвига, опуская глаза. - Он родился сразу после восстания.

Генрих снисходительно кивнул.

- Ну да, ну да. Не будем об этом. Я им займусь, если он действительно этого заслуживает. Полагаю, что Циммерман его мне уступит. Помнишь "Зефир", Ядвига? Командует им один из самых знаменитых капитанов. Кажется, когда-то он был тебе не безразличен...