Яйцо птицы Сирин - Сергей Кравченко

Казаки не понимали, что перед ними кольцо a-la' Samara'. Вода уходила влево, и хотелось свернуть вместе с ней с опасного пути. Это было бы плохо. Люди Маметкула зашли бы со спины, вторая часть отряда уже караулила на обратной стороне Бабасана. А еще несколько десятков лодок с лучниками и копьеметчиками дожидались в заводях за поворотом. Правда, всего татар и двух сотен не набиралось, и наши восемьсот удальцов имели-таки численное преимущество, однако, схватка на воде — дело опасное, неверное, — как хулиганство в речном ресторане. Могло получиться совсем плохо.

Но тут раздался нечеловеческий рев. Стрела попала в нос Боронбошу. И это хорошо еще, что у Боронбоша носа-то, как такового не было, и стрела спицей проткнула повязку, не зацепив даже губы. Но гнев запорожца был безмерен! Богдана пронзила фантомная боль, казалось, покойный нос взывает об отмщении! А если бы нос был золотой? Или серебряный, как обещал Иван Кольцо? Где тут, в диком краю восполнишь утрату тонкого протезного изделия? Богдан рассвирепел и прыгнул за борт с кривой турецкой саблей.

Тогда уж и Ермак, обиженный за клетку, скомандовал причалить и строиться. Собственно, в построении нуждались только немецкие аркебузники да шведские пищальники, а наши просто вывалили на берег и присели за кустами в полной боевой готовности.

Надо сказать, что до сего момента сибирские просторы не оглашались ружейными выстрелами. В самой России пороховая благодать присутствовала со времен взятия Москвы Тохтамышем в 1381 году. Тогда московские стены впервые огласились несколькими выстрелами «тюфяка». Но двухсотлетний юбилей огнестрельного просвещения в Сибири отмечать явно не собирались. Поэтому, когда эскадроны Маметкула борзо выскочили из лесу, чтобы посечь да раздеть чужеземцев, случился незапланированный обряд огненного крещения. Шведы так жахнули вдоль строя, а немцы так добавили из-за кустов, что наивные сибирские коньки просто впали в прострацию. Не разъяснил им царствующий Конь опасностей взрослой жизни. Короче, после первой атаки, коням очень не хотелось идти во вторую и третью. А пришлось. Безумные всадники еще и еще гнали несчастных животных в адский огонь и под привычные, но тоже безжалостные стрелы.

Основные силы Маметкула — кавалерийские части — полегли все. Это был шок. Потом начался «артишок». Артиллеристы Ермака в несколько залпов так сотрясли округу, что люди царевича стремглав бросились в ставку батьки Кучума доложить о пришествии Большого Беса. Ну, или, кто там у них на его месте значился.

Наши конкистадоры не стали преследовать бегущих, собрали стрелы, спокойно сели на корабли и поплыли по Бабасанскому кольцу. Когда оно свернулось по-самарски, Боронбош закончил перевязку бывшего носа и философски заметил:

— Тоже богли дам петлю даладить.

Глава 21

1581

Устье Туры — Иртыш

Не до птиц

Дальше пошли двумя колоннами. Кольцо вел основной речной караван. Впереди него, в ста саженях плыл струг Порфирия и Боронбоша, ощетиненный аркебузами. Ермак шел пешком по берегу со шведами. Тоже пищали у них были заряжены, и фитили дымились в особых лампадках. Пехотная колонна на правом берегу была необходима для прикрытия, потому что всадники Маметкула не отставали. Они выскакивали иногда из перелесков, стреляли с седла наугад и ныряли обратно в зеленку.

По мере продвижения у Ермака обострилось понимание того, что одними прогулками по заповеднику тут дело не кончится. Дойдя до цели путешествия, войско попадет в сложную ситуацию. Уже октябрь. Холодно. (Вы не забыли, конечно, что октябрь времен Ермака наполовину совпадает с нашим ноябрем? Штурм Зимнего и взятие сибирской столицы 25 октября — это же наше любимое 7 ноября! — прощальный праздник отморозков). Скоро утреннее обледенение сменится непрерывным морозом, сплошным льдом. Вода в теплом Тоболе уже заметно похолодела. Если не повернуть назад в ближайшую неделю, то реки могут замерзнуть очень не кстати.

Получалось одно из двух.

Или срочно ловить Птицу, бросать половину каравана и налегке спешить к царю-батюшке. Или искать теплое местечко. Захватывать улус какой-нибудь, строить собственный городок. Но на семь с лишним сотен народу зимних квартир не напасешься! Было от чего снять шлем и чесать буйну голову. Если не сказать, — репу.

В общем, решения не было. Оставалось уповать на Бога.

5 октября со струга Святого Порфирия закричали. Что-то происходило за поворотом реки. Оказалось, — ничего необычного. Никакого падения каменных скрижалей с полезными советами. Просто впереди была уже не одна река, а две. Справа в Тобол вливался широкий поток ледяной воды. Он хоть и не изменял, не сбивал направление Тобола, но был шире, втрое полноводнее, темнее, страшнее, и потому перехватывал имя реки на себя. «Иртыш!» — торжественно сказал местный товарищ. Цель была достигнута. Причалили к левому берегу, чтобы не смущать Маметкула и его кавалеров.

Ну, и где же тут остров Буян? Казаки рыскали вокруг да около. Ни острова, ни Дуба, ни Птицы не обнаруживалось.

Все бред. Воспаленные видения хворого монарха, отмазка долбаной ведьмы.

Произошли неприятные разговоры. — Кто развесил лопухи на Каме? — Никто. Никто и не верил в райскую птичку. Мы сюда все равно собирались. — Нет, мы не полезли бы за Камень в зиму, пересидели в Чусовом. — А Васька нас бы за зиму не передушил? Они же с Биркиным поняли наше дело?

Базар мог продолжаться без конца, но случилось две неприятности. Боронбош пришел из палатки с продовольственными запасами и сказал, что «водка кодчается». Почти все буквы этой страшной фразы у Боронбоша получились без изъяна, и от этого стало особенно гадко. А тут и капитан Андерсен с извинениями пожаловал. Шведы, понимаешь, очень сомневаются в дальнейшей диспозиции и дестинации. Это было еще хуже.

Но казаки не привыкли отступать. Быстро выпили остатки водки. Стали думать с удвоенной силой, пока не пришли к единственно-правильному решению: «Каждый да обрящет свое» — это для русских, или «Jedem das Seine» — для немецких камарадов.

Людей нужно занять. Занять трудным промыслом по их собственному выбору. Потому что самое страшное в нашем пиратском деле — это бунт на корабле, черная метка капитану и офицерам.

Собрали Большой Круг. Бодро поздравили войско с овладением Сибирью и ее главным транспортным узлом. Сообщили о грандиозных планах. Порадовались, что огнестрельная сила создает нам в этих краях монополию на власть и беспрепятственное передвижение. Затем был объявлен набор добровольцев в три отряда.

Первый отряд — стройбат. Он остается здесь и начинает строить зимовье — будущую столицу Сибири. Охотимся, запасаем продовольствие, создаем бытовые удобства, отдыхаем, наслаждаемся чудесной зимней природой. Есть желающие? Есть. Полсотни доходяг, половина шведов, татары. Прекрасно. Капитан Андерсен старший. Стройте тут крепость, лабазы, блиндажи утепленные. Останется время, можете воздвигнуть гостиный двор. Зачем? Для купцов заморских. Английских, шведских. Так можете и назвать — «Шведский двор». Идем дальше...

— Огласить весь список? Ишь вы какие хитрые! Второй отряд — летучая сотня, она идет назад в Кукуй. Сообщает о наших подвигах, зимует в Кукуе. В этой сотне могут пойти приболевшие, подуставшие, подраненные. В Чусовой — ни ногой! Туда мы отдельно пошлем грамотного человека.

— Ну, и главное. Основной боевой отряд совершает бросок на бывшую сибирскую столицу. Находит ее, берет, зимует там. Забирает трофеи, баб подходящих, все, что полагается. Когда лед станет, санной почтой извещаем друг-друга о наших делах. Весной сходимся на Большой Круг для дележа готовой продукции и новых рассуждений. Все.

Получилось неплохо. Слабаки, паникеры, больные собрались в толпу, прихватили еды и минимум оружия, убыли под удачным северным ветром против тобольского течения.

Для крепостного строительства остались надежные, но не самые дерзкие люди. Ермак усилил их отрядом Боронбоша, его 40 «верхнекольцовских» бандитов должны были в дополнение к главной крепости ставить засеки, городки на разных берегах Иртыша и Тобола. Еще Богдан не оставлял затеи с Птицей, хотел пораспросить пленных, кочевников, и кого Бог пошлет, насчет острова с дубом, Птицы и прочего. Ну, кто же против? Давай! Изучение родной природы — долг юнната.

С главными силами ушло около 500 человек. На пятьдесят второй день похода 22 октября 1581 года казачьи струги подошли по Иртышу к городищу Атик-мурзы — Заднего Левого Копыта непарнокопытного царя. Самого Копыта на месте не оказалось. Теряя подковы, оно ускакало к селению Чувашеву. Здесь Кучум создал мощные укрепления. Тесаные бревна твердыми карандашами целились в небо по периметру села, с юга и запада подступы были закрыты болотистыми озерами, на восточной окраине в Иртыш впадала неприятная какая-то река — Вагай. Не разбирая тонкостей, наглые захватчики, самоуверенно полагавшиеся на силу пороха, атаковали сибиряков в лоб. На рассвете 23 октября они ударили «корабельной артиллерией» по бревенчатому забору, высадились под редким дождичком из стрел и поперли на приступ укрепленного Чувашева.