Там, где кружат аспиды - Олеся Верева

Лёля выхватила зеркальце и неверяще вперилась в него взглядом. Почему у неё волосы совсем на её не похожи?! Что за цвет такой, точно нить клубка Мокоши, цвет, из крови и солнца смешанный?! Вот что увидела она тогда, когда ветер ей прядь волос собственных в лицо бросил, да только не поняла сразу. И глаза! Тёмными глаза её стали, глубокими, с крапинками золотыми. Быть не может того! Неужто Явь и её цветом иным раскрасила? Что за чудеса!

— Любуетесь собой, барыня? — хитро подмигнула ей Звана. — Так то поговорка только: «Рыжий да красный — человек опасный», а благодаря вам, такой пир у нас сегодня будет, какого давно не было!

* * *

Лёля сидела под деревом и снова разглядывала своё отражение. Как ни странно, оно, сначала непривычное, теперь ей даже нравилось. А особенно ладно лежали по обеим сторонам головы толстые косы, в которые Звана волосы её убрала. И наконец узнала Лёля имя цвета того, каким нить судьбы её была, каким кровь на платке Догоды — красный.

Из гостеприимного дома Званы ушла Лёля лишь утром. Не отпустила её добрая хозяйка, переночевать в избе упросила, лучшую кровать выделив. Вдоволь наигралась Лёля вечером с детьми Званиными, а утром с аппетитом простой кашей на воде позавтракала. И хлеб серый ей уже показался не таким кислым, особенно когда Звана ей, как сыну и дочери, щедро мёдом его полила.

Была бы Лёлина воля, она бы из хаты Званы и семьи её не уходила, к жизни в Яви привыкая. Но надо было клятву сдержать, Догоду найти и понять, отчего холодом Явь облеклась. Как узнала Лёля из разговоров с Яроем, мужем Званы, лет пять, как с каждым годом холоднее и холоднее в Яви становится. Несколько годин засухи стояли, а потом тепло ушло будто бы. Урожай уменьшается, живность в лесах пропадает. До голода ещё не дошло, но, уж видно, недалече.

Там же, прислонившись спиной к широкому стволу, она перекусила, задумчиво отщипывая кусочки хлеба и кроша на колени мягкий козий сыр. Крошками, от еды оставшимися, Лёля поделилась с воробьями, забавно перелетающими с ветки на ветку, а ближе к ней подойти опасающимися. Сновали они среди листвы кустарника, и изредка тот, кто смелости набирался, к кучке крошек подпрыгивал, выхватывал одну да к товарищам своим возвращался.

До Перунова капища (Лёля понятия не имела, что слово то «капище» значит) по обещаниям Званы было полдня пути. Коли сразу после завтрака деревню она покинула, так ближе к ужину должна уже до братца дойти. Главное, не сворачивать с дорожки, что вдоль озера вилась, потом другую деревню обогнуть, а за деревней до того самого капища уже рукой подать.

Ярило-солнце над головой Лёлиной стоял, когда поднялась она, юбку поправила, на ощупь нашла на груди и сжала на удачу монетку с дырочкой в середине, узелок свой повязала и дальше по тропе пошла.

Солнце блескучее от вод широкого озера отсвечивало, глаза слепило так, что слёзы невольные на ресницах у Лёли повисали. И всё равно, красиво здесь было так, что не нашла бы она слов, чтобы описать кому, что чувствовала. Твердь небесная в глади озера отражалась, и казалось, будто глубины там и нет вовсе. Будто всё это озеро вдоль и поперёк исходить можно, ноги не замочив. А в Прави озерцо небольшое, что у дома Лёлиного было, выглядело бездной тёмной, колодцем, где отражения звёзд хранились. Часто Лёля Правь вспоминала, да не скучала пока. Очень уж Явь ей полюбилась, за каждым поворотом дорожки находила она, чему удивиться.

Удивляло её, что люд встреченный в поклонах вежливых склонялся, приветствовал её и стар и млад. И Лёля тем же отвечала — улыбкой сердечной и пожеланием дня доброго. С интересом наблюдала она, как на горизонте мальчишка-пастух в стадо коров сгонял, хлестая их тонкой хворостиной. Как-то дорогу ей стая гусей перешла да с весёлым гоготанием к озеру спустилась. Испугалась Лёля, что погонится за ней гусь особо строптивый, да только, видно, в водице им понежиться приятнее было, чем девиц перепуганных щипать.

Так и шла она, пока в рощицу тенистую не вступила. По левую руку воды озера лёгкими волнами шли, в камышах теряясь, по правую — возвышались берёзы да осины. И вдруг Лёля заметила среди камышей, недалеко от берега, какое-то шевеление. Она сделала ещё десяток шагов, не сумев побороть любопытство. А что, если выдра там затаилась или уток семейство?

— Сестрёнка милая, не поможешь ли мне?

Мелодичный и нежный голос, точно колокольчика звон, пролетел над водой. Камыши закачались под налетевшим ветром, угрожающе взвывшем в спокойном воздухе, и Лёля смогла лучше рассмотреть ту, кто звала её.

По колено в воде стояла девушка. Чуть старше Лёли, всего за пару годков. Светлокожая настолько, что губы цвета крови пятном ярким на лице выделялись. Глаза слегка раскосые, зелёные, колдовские смотрели уверенно и благожелательно. Зубки, точно жемчужинки ровные, обнажились улыбкой искренней. Платье её длинное, зелёное тоже, в воду уходило, и, должно быть, от ткани платья и волосы чёрные зеленцой отдавали.

— Меня Ульянкой звать. А тебя как, сестрица? — Девушка склонила головку набок, будто с интересом ожидая ответ.

— Лёля я. — Лёля подошла ближе. Ей нравилась эта Ульяна, красивая и приветливая, на подруг из Прави похожая. Только глаза раскосые портили её немного, сходство с лисицей хитрой придавая.

— Сможешь подсобить мне? Сама не справляюсь. Ноги в водице помочить зашла, платьем за корягу зацепилась, и с места теперь не сдвинуться. С полудня здесь стою, а ты первая, кто по тропке прошёл. — Ульяна очаровательно улыбнулась и подёргала подол, который на самом деле выглядел так, будто что-то держало его под водой.

— Да, конечно, я сейчас!

Лёля быстро положила на траву свой узелок с провизией, собранной Званой, скинула туфельки и босой подошла к кромке воды. Она замерла, понимая, что в тени густых камышей не видит песчаного дна, только илистую темноту.

— Не бойся, здесь мелко, — успокоила её Ульяна. — Иди сюда, я руку тебе подам.

Ульяна и правда протянула Лёле маленькую узкую ладошку. Выдохнув, Лёля подняла юбку и шагнула в воду. Пальцы ног погрузились в песок, водоросли противно обвили щиколотки. И, как назло, ветер поднялся, икры её влажные обдувая.

— Холодно, — пожаловалась Лёля, привыкая к тому, как стынут голые ступни.

— Вода всем сначала холодной кажется, ты не знала? — Ульяна мягко рассмеялась. Лёля вцепилась в её ладонь, оказавшуюся очень нежной и приятной