Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова

— Ей в глаз попала мушка, — ответил Антон первое, что и пришло в голову. Он не заметил, чтобы Нэя рыдала. — Или лицо вспотело. Жарко же…

— У неё никогда не потеет лицо, болван! И никакая гнусная мушка не смеет прикасаться к её нездешним глазам! Потому что она не потливая троллиха, а Фея Мечты. И то и другое с большой буквы. Это и есть её настоящее имя. Её истинная суть.

— Вы, шеф, напрасно подавляете столь чувствительную женщину своим командным голосом. Честно, я едва не оглох от вашего рычания. Не удивительно, что она и сбежала…

— Так зачем же ты околачивался рядом с ней? Раз уж я подошёл, сваливать надо было!

— Она меня удерживала. Прежде я не верил, что военные очень грубеют от своей службы, даже если от природы обладают рафинированной натурой. Мне есть о чём подумать. Вряд ли я останусь тут надолго. И вряд ли поступлю в ваш десант. Стать безликой единицей вымуштрованного стада мне как-то расхотелось.

— Считаешь, что я как волчара для овец?

— Я не понимаю ваших историзмов.

— Я ведь не только для них, мне навязанных сынков, охранная система. Если бы не мы, в том числе и я, на этой части планеты уже и не было бы этого «Лучшего города континента».

— А что было бы?

— Местная резиденция Паука, должно быть. Ты у Нэи спросил бы, какие лютые то ли маги, то ли факиры, проживают в Архипелаге. А она там жила семь лет…

— Я никогда не лезу в душу, если меня туда не зовут.

— За что тебя и ценю, цветовод Кубани.

— Далась вам эта Кубань! Что это означает-то?

— Родители моей земной жены там жили. И всё хвалились, какие чудные цветы там растут. Бескрайние поля растительных солнц, уходящие за горизонт. Подсолнухи называются.

— Я никогда не разводил подсолнухи, — совсем по-детски обиделся Антон, — я же не аграрий…

— Разве нет? А ведь вместо тебя хотели прислать именно что агрария. Некоего Ксенофана Зотова. Но прибыл ты. И что смешное, тот Ксенофан тоже был моим соперником, но на Земле.

— Однодырник? — поддел его Антон.

— Дурак же! — невольно засмеялся Венд. — Не о жене моей речь.

— И сколько же у вас этих жён и прочих было-то? Со счёта не сбиваетесь?

— Для такого боевитого и молодого парня, кем я и был тогда, очень умеренное количество, надо тебе заметить. Одна невеста, женой не ставшая. Другая жена, не успевшая пройти фазу невесты. Вот и всё, пожалуй. И тут, на Троле, лишь пара. Для столь зрелого моего возраста это не та летопись, которой можно упиваться при её прочтении. Тряхнёшь своей памятью, а там пустынно как-то в смысле её заселения женскими персонажами. Ты ведь и представления не имеешь, какие богатые коллекционеры в этом смысле бывают… Вот доктор Франк. Думаю, он и лиц своих бывших жён не помнит. Его детьми и их потомством можно целый город заселить. А он опять припас эту летопись для нового заполнения её страниц.

— Не думаю, что летопись доктора в его-то возрасте готова вместить в себя хоть кого, — засмеялся Антон.

— Ты не веришь в молодую полноту его старческих чувств? А зря. Я как раз верю. Но в молодости человек воображает, что всё способен понять и испытать так, как это не дано старшему поколению. На самом деле ни черта ничего не ценит. Даже саму жизнь молодость не ценит. И подлинная глубина чувств или понимание этого приходит к человеку лишь в зрелости, когда развивается способность оценить себя и других вокруг себя. Понимаешь? Ты, как и все юные, возрастной шовинист по отношению к тем, кто старше. Я и сам был таким.

— Что же вы не искупались с той ундиной? — Антону надоела его болтовня, но как отвяжешься?

— Место не располагало. Слишком уж многолюдное.

— Так пригласили бы в «Зеркальный Лабиринт», если уж потратились на элитные лакомства.

— Обойдётся без элитных лакомств. И так похожа на сдобную булку. Живёт сытно. Я лучше пирожные каким-нибудь худышкам отдам, студенткам, убирающимся в «Зеркальном Лабиринте». Ты что же, не замечал, какое тут царит сословное расслоение? Одни жиреют не в меру, другие сохнут не по возрасту, а от избыточных трудозатрат и нехватки средств даже для пропитания. Так что и подкармливать надо не всех подряд. А эта привлекательная по виду, но ядовитая по своей начинке, жаба повадилась бродить и на территорию «Зеркального Лабиринта», чтобы девчонок там отлавливать за их вольные художества.

— Какие художества? — опешил Антон. — И как жаба может быть привлекательной? У вас и вкус…

— Есть же такие люди, что спят на ходу и ничего не видят у себя под носом, — усмехнулся Венд. — Ты же там работаешь днями, в отличие от меня. И как только работаешь, если хронически отсутствуешь своими мыслями в реальности. Злиться на тебя всё равно, что на ребёнка, Антон. А опасные земноводные обладают порой очень оригинальной и приманчивой для зрения фактурой, и тебе как биологу должно быть о том известно.

— У вас все женщины или бабочки или птицы, ещё и земноводные. Вы точно шовинист!

— Доктор Франк считает меня расистом, ты кобелём и шовинистом, а она и вообще оборотнем. Вот как мне оставаться добряком при таком предвзятом отношении?

— Шеф, как вы умеете так бесшумно и непредсказуемо появляться там, где вас никогда не ожидаешь? — спросил Антон, усмехаясь забавному наложению собственных размышлений на откровения Рудольфа, но не желая дискуссий на темы о…

— У меня хорошо работают мозговые центры, отвечающие за локомоцию, за бесшумное и быстрое передвижение. Да нас всему учили в Академии ГРОЗ, и не только учили, но и подвергали определённой стимуляции перед броском в глубокий Космос, хотя не всем консерваторам, вроде старика Франка, это по вкусу. В каком-то смысле это же происходит за счёт боле важных и чисто человеческих, более тонких структур, так он считает. И прав, конечно. Приобретая одно умение, взамен платишь чем-то другим, и не исключено, что более ценным. В человеке просто нет настолько бездонной энергоёмкости, чтобы быть всеохватным совершенством, как выдумывают это фантасты. Ты же «ксанфик» — ботаник, тебе учиться и учиться ещё всему. А ведь порывался на меня наскочить. Чудила же! Да я бы тебя с того холма закинул в центр той лужи одним броском.

— Может, попробуете сейчас?

— Отсюда, пожалуй, не докину. Слишком высокие деревья вокруг растут. А ну как ты застрянешь в их вершинах? Придётся доставать при помощи нашей техники, а это уже нарушение строжайших инструкций.

Антон смеялся,