Магазин чудес «Намия» - Кэйго Хигасино
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сложно как следует выразить свои чувства на бумаге. Поэтому у меня к вам просьба. Можно разок встретиться с вами лично и поговорить? К тому же мне ужасно интересно, что вы за человек.
Где я смогу вас найти? Если скажете, поеду куда угодно.
Музыкант из рыбной лавки».
Лавка все так же стояла в темноте. Кацуро подошел к рольставням и открыл окошко для писем. Вынул из кармана конверт и начал было совать в щель, но замер.
Ему показалось, что внутри кто-то есть, и вот-вот схватит конверт, и потянет к себе. Некоторое время Кацуро не шевелился, желая посмотреть, что будет дальше.
На часах было начало двенадцатого.
Кацуро сунул руку в другой карман и вынул губную гармошку. Глубоко вдохнул и, глядя прямо перед собой, не спеша заиграл. Ему хотелось, чтобы его услышали внутри.
Это была самая любимая мелодия из всех, которые он сочинил. Она называлась «Возрождение». Слова он пока не придумал. Не приходило в голову ничего подходящего. На концертах он всегда играл ее на гармонике. Спокойная мелодия, баллада.
Проиграв куплет, он отнял гармонику ото рта и посмотрел на конверт, торчащий из щели. Непохоже было, что его кто-нибудь втянет внутрь. Никого там не было. А письмо, наверное, заберут утром.
Кацуро пальцем протолкнул письмо внутрь и услышал, как оно с тихим шелестом упало на пол.
– Кацуро, вставай!
Он проснулся оттого, что кто-то сильно тряс его. Перед глазами – бледное лицо Канако.
Кацуро сморщился и заморгал.
– Что случилось? – Он посмотрел на часы у изголовья.
Восьмой час.
– У нас беда. Папе стало плохо на рынке.
– Что?! – Он привстал. Сон как рукой сняло. – Когда?
– Вот только что. С рынка позвонили. Сказали, что его увезли в больницу.
Он вскочил с кровати. Протянул руку к джинсам, которые висели на спинке стула.
Одевшись, вместе с Канако и Эмико он вышел из дома. На рольставни наклеили листок: «Сегодня магазин закрыт».
Они взяли такси и примчались в больницу. Их ждал мужчина средних лет – администратор рыбного рынка. Мать его, похоже, знала.
– Носил ящики – и вдруг начал задыхаться. Мы и вызвали скорую, – объяснил он.
– Правда? Простите, что доставили столько хлопот. Мы уж здесь присмотрим, вы возвращайтесь на рынок, пожалуйста, – стала извиняться Канако.
Тут им сообщили, что первая помощь оказана, и позвали в кабинет лечащего врача. Кацуро и Эмико пошли вместе с матерью.
8
– Если коротко – он перерабатывает. Отсюда и нагрузка на сердце. Как вы думаете, от чего он в последнее время мог так устать? – спокойно заговорил седой врач с приятным лицом.
Канако сказала, что в семье только что прошли похороны, и врач с понимающим видом кивнул.
– Возможно, всему виной физическое и нервное напряжение. Пока ничего не могу вам сказать о состоянии его сердца, но стоит быть аккуратнее. Советую ему также регулярно проходить осмотр.
– Обязательно, – ответила Канако.
Затем врач разрешил им повидаться с больным и отправил в палату. Такэо положили к тем, кто требовал срочной помощи. Кацуро показалось, что он чувствует себя неловко.
– Чего вы все вместе прибежали? Ничего страшного не случилось, – отец пытался говорить как ни в чем не бывало, но голос звучал натянуто.
– Все-таки зря ты открыл магазин так быстро. Лучше было отдохнуть пару-тройку дней, – сказала Канако, но Такэо надулся и замотал головой.
– Я так не могу. Да все будет в порядке. Если я возьму выходные, это отразится на клиентах. Многие ведь ждут нашу рыбу!
– Но если ты перенапряжешься и сляжешь, тогда вообще ничего не будет!
– Говорю же – ничего страшного не случилось.
– Отец, не перенапрягайся, – вступил Кацуро. – Если непременно надо открыть магазин, я помогу.
Все трое посмотрели на него с удивлением.
После общего секундного молчания Такэо бросил:
– Что ты мелешь? Ты ничего не умеешь. Даже рыбу не сможешь разделать.
– Почему это? Ты забыл? Летом в каникулы я всегда тебе помогал, пока в старшую школу не пошел.
– Это работа для профессионалов.
– Да, но… – Кацуро осекся: Такэо выпростал из-под одеяла правую руку, будто призывая замолчать.
– А как же твоя музыка?
– Да вот думаю бросить это дело.
– Что?! – Такэо скривил губы. – Хочешь сбежать?
– Вовсе нет. Просто подумал, что лучше мне заняться лавкой.
Такэо прищелкнул языком.
– Три года назад такие громкие заявления делал, и вот чем все кончилось? Скажу честно: я не собираюсь отдавать лавку тебе.
Кацуро с удивлением взглянул на отца.
– Дорогой… – обеспокоенно прошептала Канако.
– Если ты действительно хочешь заниматься семейным делом, тогда разговор другой. Но сейчас ты об этом не думаешь. С таким настроем ты хозяином не станешь. Через несколько лет начнешь елозить – мол, надо было все-таки музыкой заниматься.
– Не начну.
– Начнешь. Я знаю. Да еще и оправдываться станешь: мол, отец заболел, вот мне и пришлось остаться в лавке, я принес все в жертву семье… Ты не хочешь брать на себя ответственность, все валишь на других.
– Дорогой, не надо так говорить!
– А ты молчи. Ну что, не знаешь, что сказать? Если есть что возразить, говори.
Кацуро сердито взглянул на отца.
– По-твоему, это плохо – думать о семье?
Такэо фыркнул.
– Такие громкие слова говорят после того, как хоть что-то удалось сделать. Вот ты занимался музыкой – и что из этого вышло? Ничего. Раз уж решил посвятить себя чему-то вопреки мнению родителей, так пусть от этого останется нечто существенное. Ты не преуспел в музыке, но уверен, что у тебя получится с лавкой?
Выпалив это одним духом, Такэо поморщился и потер грудь.
– Дорогой! – крикнула Канэко. – Что с тобой? Эмико, позови врача!
– Не волнуйся, ничего страшного. А ты, Кацуро, слушай. – Такэо, не вставая, внимательно посмотрел на сына. – Ни я, ни «Уомацу» не настолько слабы, чтобы просить тебя о помощи. Так что хватит болтать ерунду, еще раз возьмись за дело со всем рвением. Уезжай в Токио и борись. Даже если в конце тебя ждет проигрыш – пускай! Оставь свой след! И пока не добьешься результата, не приезжай. Понял?
Кацуро молчал, не зная, что ответить.
– Понял, я спрашиваю? – настойчиво переспросил отец.
– Понял, – тихо ответил Кацуро.
– Точно? Обещаешь как мужчина мужчине?
Кацуро кивнул.
Вернувшись из больницы домой, он сразу же начал собираться. Он уложил свой скромный багаж, а после разобрал комнату. Ей давно толком никто не занимался, так что дело кончилось генеральной уборкой.
– Стол и кровать можете выкинуть. Полки тоже выбросьте,
