Открытия, которые изменили мир - Джон Кейжу

Веха № 5

От бинта и перчатки к современной фармакологии: рождение науки

После демонстрации Мортона эфир начали использовать повсеместно, но анестезия еще не была наукой в полном смысле слова. Чтобы понять причину, достаточно прочесть слова некого профессора Миллера, который рассказывал, что в Королевской больнице в Эдинбурге анестезию выполняли «чем угодно, лишь бы это давало доступ ко рту и ноздрям». «Чем угодно» мог оказаться первый попавшийся предмет: «платок, полотенце, кусок бинта, ночной колпак или губка». Разумеется, с поправками на сезон: «Зимой в дело нередко пускали перчатку секретаря или какого-нибудь наблюдателя». По словам Миллера, расчет дозировки был также далек от науки: «Пациент должен как можно скорее потерять чувствительность, но невозможно заранее сказать, сколько ему для этого понадобится, 50 капель или 500».

Одной из причин такого легкомысленного отношения была уверенность в том, что эфир и хлороформ безвредны. Но, как нетрудно догадаться, чем активнее врачи использовали анестезию, тем больше становилось смертельных случаев, нередко внезапных. Так, в медицинском отчете, составленном в 1847 г., врач из Алабамы рассказывает о том, как его вызвали прооперировать чернокожего раба, страдавшего от столбняка и тризма челюсти[8]. Доктор нагрел инструменты для очищения раны, дантист дал пациенту эфир. Но, ко всеобщему потрясению, «под воздействием эфира пациент через минуту обмяк, а через четверть часа умер, несмотря на все мои попытки сделать искусственное дыхание и вернуть его к жизни. Все присутствующие согласились: он умер от того, что вдохнул эфир».

В основном эти вопросы не слишком заботили докторов, но одного из них, английского врача Джона Сноу, вопросы применения и безопасности анестезии, наоборот, крайне интересовали. В 1846 г., за два года до знаменитого расследования эпидемии холеры в Лондоне, Сноу услышал, что эфир успешно применяют для анестезии. Очарованный, он оставил практику семейного врача и посвятил себя изучению химических свойств, изготовления, нанесения, дозировки и результатов действия эфира. Побуждаемый интересом к безопасности, Сноу изучал смерти, связанные с употреблением эфира, уделяя особое внимание случаям передозировки и небрежного применения средства.

В те времена фармакология находилась в зачаточном состоянии, и подсчеты Сноу, определившего растворяемость эфира в крови, соотношение между насыщенностью раствора и силой его действия и даже установившего, как температура в помещении влияет на необходимое пациенту количество анестезии, произвели на современников огромное впечатление. На основе своих исследований Сноу разработал прибор для перегонки жидких анестетиков в газообразные, создав лекарственную форму, позволяющую рассчитывать дозировку гораздо точнее, чем с помощью ночного колпака или зимней перчатки. Усовершенствования в области безопасности анестезии, предложенные Сноу, подробно описаны в его заметках, где на 800 с лишним пациентов, которым он давал эфир, отмечены всего три смерти из-за употребления анестетиков.

Но, возможно, самым важным и увлекательным аспектом работы Сноу были клинические наблюдения за пациентами, подвергавшимися анестезии. В то время большинство практикующих врачей относились к общей анестезии как к примитивной кнопке «вкл/выкл»: применяем эфир, пациент теряет сознание, проводим операцию, пациент приходит в себя. Хотя было очевидно, что потеря сознания и интенсивность болевых ощущений у пациентов проходят разные этапы. Сноу первым приступил к серьезному изучению этих этапов и их соотношения с безопасной, безболезненной хирургией. В своей монографии «О вдыхании паров эфира во время хирургических операций», опубликованной в 1847 г. и ныне считающейся одной из классических работ в области медицины и анестезиологии, он не только дал указания о том, как готовить и применять обезболивающее, но и выделил пять стадий общей анестезии, аналогичных тем, которые признают и современные врачи.

Стадия 1 — пациент начинает чувствовать изменения, но осознает, где находится, и может совершать произвольные движения.

Стадия 2 — пациент сохраняет некоторые ментальные функции и способность совершать произвольные движения, но они становятся беспорядочными.

Стадия 3 — пациент теряет сознание, утрачивает ментальные функции и произвольность движений, хотя некоторые мышечные сокращения сохраняются.

Стадия 4 — пациент полностью без сознания и неподвижен, сохраняется только дыхание.

Стадия 5 — опасная последняя стадия, на которой дыхание становится «затрудненным, слабым или нерегулярным» и «приближается смерть».

Описав эти стадии в подробностях, о которых ранее не упоминал ни один практикующий врач, Сноу определил, что пациенты переходят из одной стадии в другую в среднем с интервалом в 1–2 минуты. Также он заметил, что, если применение эфира прекратить после стадии 4, пациент будет оставаться в достигнутом состоянии 1 или 2 минуты, затем постепенно начнет возвращаться к стадии 3 (3–4 минуты), стадии 2 (5 минут) и стадии 1 (10–15 минут). Он также сообщил, что операцию можно проводить уже на стадии 3, когда хирургическое вмешательство «не вызовет у пациента никакого отклика, кроме искажения лица… и, возможно, слабого стона». На стадии 4 пациент «сохраняет идеальную неподвижность, независимо от того, какие процедуры над ним производят».

Объясняя, как разные типы пациентов реагируют на анестезию, Сноу писал, что при переходе от стадии 1 к стадии 2 «женщины, склонные к истерии, иногда начинают рыдать, хохотать или кричать». Он также обнаружил, что пациент сохраняет четкие воспоминания только о первой стадии общей анестезии и что в этот период он чувствует себя «вполне сносно и даже испытывает удовольствие». Кроме того, он дает советы по поводу того, как пациенту следует питаться перед анестезией («легкий завтрак»), как помочь принять эфир («Многие поначалу жалуются на едкий запах… Следует подбодрить больного, чтобы он отнесся к этой неприятности терпеливо»), и предупреждает, что на стадии 2 некоторые пациенты могут прийти в возбуждение и внезапно почувствовать желание «говорить, петь, смеяться или плакать».

Работа Сноу, посвященная использованию эфира, была опубликована в 1847 г., но еще до того, как она получила широкое распространение, Джеймс Симпсон познакомил медицинскую общественность с хлороформом. Вскоре Сноу переключился на изучение эффектов этого нового анестетика. Через несколько лет он стал настоящим специалистом в этой области и любимым анестезиологом лучших лондонских хирургов. Его слава достигала пика дважды, в 1853 и 1857 гг., когда его приглашали дать хлороформ королеве Виктории во время рождения принца Леопольда и принцессы Беатрисы. «Когда хлороформ начал действовать, — отметил в своих записях Сноу, — Ее Величество выразила чувство глубокого облегчения». Разрешившись от бремени, «королева вела себя весьма бодро и жизнерадостно и выразила удовлетворение действием хлороформа».

После смерти Сноу в 1858 г. его исследования в области фармакологии и анестезии, наряду с его клиническим опытом и оставленными публикациями, подняли анестезию на уровень науки и сделали его первым в мире практикующим анестезиологом. Хотя медицинская общественность еще много лет не могла в полной мере оценить его труды, он помог поставить финальный восклицательный знак в одном из величайших прорывов в истории медицины.

Связь между потерей и пробуждением сознания

Нетрудно понять, почему некоторые ставят анестезию на одно из первых мест среди важнейших открытий в истории медицины. После нескольких тысяч лет малоэффективных попыток предотвратить боль — от алкоголя и корня мандрагоры до сильного удара по голове — открытие ингаляционных анестетиков стало настоящим прорывом, совершенно не похожим на все, что люди видели или представляли себе раньше. Возможность быстро и надежно отключить пациента от болевых ощущений при проведении самого радикального оперативного вмешательства в его теле и вместе с тем дать ему шанс прийти в себя уже через несколько минут, не ощущая почти никаких последствий, преобразило медицину и общество в целом. Теперь пациенты намного охотнее соглашались на операции, которые могли спасти или существенно облегчить им жизнь, а хирурги, которым больше не приходилось сталкиваться с сопротивлением больных, могли выполнять больше операций, разрабатывать новые приемы и способы спасения жизней.

И все же, как мы убедились за десятилетия «причуд» и «проказ», открытие анестезии требовало трансформации общества на нескольких уровнях. Нужно было разобраться с религиозными вопросами, переубедить медиков, которые считали, будто боль необходима для выздоровления. Кроме того, и у врачей, и у пациентов должно было выработаться новое отношение к невообразимому, изменяющему сознание опыту. Интереснее всего, что болеутоляющее действие анестезии не может и не должно быть отделено от ее общего воздействия на разум человека. Оглядываясь назад и вспоминая историю Гемфри Дэви, Кроуфорда Лонга и Хораса Уэллса, нельзя не отметить иронию: именно эйфорические свойства газов — и физические увечья, которые люди получали, наслаждаясь ими, — привели к открытию их анестетических свойств.