Хочешь жить - стреляй первым - Леон Маркс

— Действительно.

— Ну, хорошо, ни пуха тебе.

— К черту, — сказал я, мысленно посылая Сверлова туда.

— Постарайся выиграть это дело. Удачи.

Дверь за ним закрылась. Я задумчиво смотрел на двери. Сегодня я с трудом держал себя в руках. Я даже рассердился на себя за такое поведение и за такую манеру ведение беседы. Еще немного, и я потеряю друзей.

У меня возникла потребность расслабиться, и я отжался от пола, потягал гири, и сделал еще несколько физических упражнений.

Почувствовал себя немного уверений, я вышел во двор и подошел к машине. Я проверил уровень масла и закрыл капот, когда ко мне сзади кто-то подошел. Я инстинктивно напрягся и приготовился драться, если в этом возникнет необходимость.

Такой необходимости не возникло, поскольку передо мною стоял газетчик, высокий в синей шапки, нахлобученной чуть ли не до глаз.

— Добрый день, — вежливо начал он. — Моя фамилия Варшак. Я — журналист газеты "Криминальный мир".

Услышал это, я сразу запротестовал:

— Нет, нет, уходите отсюда! Я не желаю с вами беседовать. Вы понаписывали всякой гадости про меня и теперь собираетесь это сделать.

— Правда, что вы убили двух работников милиции?

Это вывело меня из себя:

— Если ты сейчас не заткнешься, то я тебя убью!

Но, журналиста это не сильно оскорбило. Очевидно, он привык к такому обращению.

— Вы считаете, что вас кто-то подставил? — спросил он.

Наконец, я немного успокоился:

— Да, я так считаю. И собираюсь найти того, кто это сделал. А когда я его найду — пусть пеняет на себя.

— Как вы думаете, кто вас подставил?

— Послушай, приятель. Твои вопросы сидят у меня уже в печенки. Я больше не собираюсь тратить свое личное время, на пустую болтовню.

— Подождите, это не пустая…

— Все! — я развернулся и пошел в дом.

До встречи с адвокатом оставалось минут сорок. Это время я смотрел телевизор, но особо не вникал, что показывают там.

Ровно через сорок минут пунктуальный адвокат приехал. Мы поздоровались. Зинченко с широким лицом, острым подбородком выглядел, как известный художник Серченко, но по характеру и по взглядам никак не был похож.

— Должен заметить, что все, что вы скажите мне, останется между нами, только если вы сами не захотите все рассказать прокурору.

Я заверил его, что знаю все юридические тонкости этого дела. Затем, я ему все рассказал, что считал необходимым. Мы побеседовали минут тридцать, и Зинченко задал мне несколько вопросов.

— Вы уверенны, что в доме Омельченко сами не оставили свою визитную карточку вашего детективного агентства "Белый Дом"?

— Уверен, потому что визитки я в карманах не ношу. Обычно, я их оставляю в багажнике своего "BMW".

— Понимаете, в чем дело? Алиби у вас безупречно только на ту ночь, когда убили двух блюстителей порядка. А в момент убийства Степана — у вас алиби нет.

— Разумеется, нет. Я нашел труп, а убийство произошло буквально минут за десять до меня. Потом это медицинская экспертиза определила.

— Да, скверно. Я уверен, что окружной прокурор зацепиться за этот случай, где у вас нет алиби.

— От этого никуда не деться. Я думаю, что ход конем в этом случае будет предъявить пленку, где меня шантажируют и угрожают. А там, на основании фактов судья будет принимать решение. Я как юрист, считаю, что дело в суде будет выигранным.

— Вы правы, я тоже так считаю. А экспертиза пленки была проведена? — спросил адвокат.

— Я пока не знаю. Полковник сегодня позвонит и скажет мне.

— Хорошо, придерживайтесь тех принципов, которые я вам назвал, и удача вам улыбнется.

— Спасибо, Григорий Иванович, до свиданья.

Не успел я закрыть за ним двери, как раздался звонок телефона. Я подошел к столу и снял трубку:

— Алло.

— Володя, привет, — услышал я голос полковника, — эксперты проверяли пленку.

— Ну и что с кассетой?

— Положительный результат — это не монтаж.

— Слава Богу! А как там досье Тарасенка?

— Пока ничего. Завтра может, будет возможность поискать его досье.

— Понятно.

— Ну, давай, держись. Пока.

— Пока.

В воскресенье утром, я отправился на киностудию "Белый Орел". На этот раз я собирался поговорить с оператором Федором, который снимал на видеокамеру отдых Даши с компанией друзей. Мне пришлось подождать минут пятнадцать, пока оператор освободиться. Наконец, когда это произошло, я зашел в огромный зал, где стояло несколько видеокамер на подставках.

Оператор сидел за столом и перематывал одну из видеокассет. Он был среднего роста, с козлиной бородой и длинными волосами, которые свисали до плеч. На его лице было написано, что он полностью сосредоточен на работе.

— Что вас интересует? — спросил он сухим официальным тоном, не отрываясь от экрана.

— Я — частный детектив и веду одно дело. У меня есть к вам пара вопросов.

— Только не долго — у меня работы много.

— Но сегодня же выходной, — заметил я.

— Да, но у нас свой график работы. Мы неделю работаем — неделю отдыхаем.

— Вот как? Понятно. Скажите, кто вас просил снять пикник пару недель назад?

— Да парень один. Кажется, Игорем зовут.

— Ничего необычного не было во время съемки?

— Нет, а что должно быть необычным?

— Ну, может поведение молодежи, которую вы снимали, показалось вам странным? Или поведение отдельного человека?

— Да, один парень себя странно вел. Он был очень нервным и напряженным перед съемкой.

— А что за парень?

— А я не знаю как его зовут. Но это не Игорь.

— Ясно. А как вы думаете, почему он был нервным?

— Откуда мне знать.

— А как вела себя девушка, что была с ним?

— Девушка? Обычно, как все остальные.

— Скажите, вы Олухина давно знаете?

— Да уже больше восьми лет.

— Что он за человек?

— Ну, как вам сказать? Есть у него свои недостатки, конечно, но на работе он их старается не показывать. Вообще, он человек умный, умеет хорошо организовать работу и мне с ним приятно работать.

— В каких вы с ним отношениях?

— В профессиональных.

— У вас есть диск с записью пикника?

— Нет, я отдал его Игорю.

Я решил пойти в открытую:

— А вам известно, что на диске сделан монтаж, где происходит убийство?

Мой вопрос произвел на него такое впечатление, которое производит убийца на жертву. Оператор испугался:

— Нет, конечно.

— А если подумать, — я начал на него немного нажимать.

— Ну, этот парень, — на фотографии он указал на Степана, — попросил меня сделать монтаж.

— И вы сделали?

— Нет, не я сделал, а мой знакомый.

— Кто он?

— Извините, но это я вам не скажу. Я и так вам много чего сказал.

— А кто об этом узнает?

— Нет, я не буду рисковать.

Я не собирался так легко упустить такую зацепку. Она может меня вывести из этого тупика, в котором я сейчас нахожусь.

— Хорошо, — я достал портмоне и показал краешек двадцатки. — Если скажете, кто делал монтаж, то эта бумажка будет в вашем распоряжении.

— Мало, — заметил он.

На этот раз я достал полтинник.

— Ладно, — согласился Федор и стал глазами хищно пожирать купюру, которую я положил на стол. Как только я это сделал, то его рука быстро ее забрала, что я даже не успел моргнуть глазом.

— Его зовут Андрей Воронкин. Вот его адрес, — он написал его на не большом листике, — держите. Только я вам этого не говорил.

— Конечно, спасибо за информацию. Вы мне очень помогли.

Я вышел из киностудии на свежий воздух и стал обдумывать, полученную информацию. Некий Воронкин сделал монтаж видеозаписи. Если это сделано, с целью направить на ложный путь, то этот Воронкин может прямым образом быть связанным с похищением Даши.

Внезапно, возникшую мысль в моей голове, спугнул голос мобилки. Я вытащил ее из правого кармана куртки:

— Слушаю.

— Привет, Володя, — сказал Шередев. — Я к тебе направил сержанта только что.

— Дело в том, что я сейчас нахожусь возле киностудии.

— А что ты там делаешь?

— Побеседовал с оператором, который снимал пикник на природе.

— Что-то новое узнал от него?

— Да, Степан просил его сделать монтаж записи на диске. Правда, оператор не умел делать такое и посоветовал к кому можно обратиться.

— И к кому он обратился?

— К Андрею Воронкину. Он же и сделал потом монтаж.

Мы еще немного побеседовали, а затем я отправился домой. Возле ворот стояла "Волга". Я вышел из автомобиля и подошел к сержанту, который стоял, опершись о багажник "Волги".

— Сержант Губанов, меня прислал Николай Петрович.

— Ясно, вы принесли дискету?

— Да, держите, — он протянул ее мне, — только никому не слова об этом.