Пропажа государственной важности - Монт Алекс

— Когда мы ждали копию договора по Аляске, этот бесчестный русский сделал дополнительный список и продал его кому-то из британского посольства в Петербурге.

— Значит, всесильный Лайонел сел-таки в лужу! — злорадный блеск загорелся в его глазах.

— Ты зря торжествуешь, племянник. Конфуз имел место в кабинете лорда Стэнли и теперь наверняка тот в красках сообщит о происшедшем своему отцу, премьер-министру. Ты понимаешь, в какое дурацкое положение мы поставили нашего Лайонела, невольно, конечно.

— Представляю, что стало с его спесивой физиономией, дядюшка! — от души радовался Натаниэль.

— Собирайся, поедешь в Женеву и навестишь там месье Герцена. Я подготовлю для него письмо, остальное передашь на словах, — не пожелав доверяться бумаге, резко прекратил разговор барон Джеймс, и едва дверь за племянником затворилась, зашелся в безудержном смехе.

Глава 18. Убийство на Петергофском шоссе

Сергей решил ехать на квартиру Блока, дождавшись доклада Шныря. Впрочем, выбраться в ту минуту на улицу, если тебя не ожидал закрытый экипаж, было невозможно. За окном бесновалось ненастье, порывистый западный ветер нагнал множество туч, обрушивших на мостовые кубометры воды. Холодный затяжной дождь, местами переходивший в ливень, превратил улицы в полноводные реки, затруднив движение экипажей и сделав их непроходимыми для людей.

Агент объявился у Чарова в промокшем до последней нитки пальто и хлюпавших штиблетах. Тот усадил его у огня, велев Прохору озаботиться самоваром. Напившись чаю с животворящей настойкой, Шнырь поведал свои наблюдения, заострив внимание Сергея на походе Палицына в банк.

— Вышел он оттуда с довольной рожей, а вот когда, минут сорок опосля, из квартиры своей выходил, физиономия у него уж иная была, будто змея его укусила. Лицо злое, лоб наморщен и смотрел все в одну точку.

— А когда из сыскного на Дворцовую ехал, как думаешь, в каком настроении пребывал?

— В обыкновенном.

— Так уж и в обыкновенном?

— Примет чрезвычайности на лице его не заметил. Ну и далее, когда на Фурштатскую в клуб кулачных боев поспешал, тоже был весьма спокоен.

— А после?

— Опосля дождь зарядил, я его лица уж не видал, до дому довел, да к вашему высокоблагородию поехал.

— Завтра еще день за ним походишь, а дальше поглядим. Я должен уходить, а ты посиди у Прохора, пока одежда твоя не просохнет. Завтра, как всегда, жду тебя ввечеру, — великодушно произнес Чаров, мигнув слуге, чтобы не забывал про настойку.

Чаров вспомнил слова Гумберта о заболевшем Стекле и по достоинству оценил цепкий глаз Шныря, умудрившегося высмотреть в толпе прохожих лекаря, спешившего на квартиру посланника. В эту минуту в дверь позвонили и неизвестно как добравшийся до его дома нарочный доставил срочное послание от Блока: «Вчера утром на 18-й версте Петергофского шоссе обнаружен труп неизвестного, — размашистой рукой взволнованно писал он. — Есть основания полагать, что злодейство случилось в парке дачи господ Мятлевых, оказавшейся целью путешествия вам небезызвестной „Мечты“». — Блок в нетерпении ожидал его, немедля отворил дверь и провел в кабинет.

— Стало быть, личность убитого установить не удалось?

— Покамест нет, — с удрученным лицом развел он руками.

— При нем нашли что-нибудь?

— В карманах пусто было. Чинам городской и сыскной полиции предписано начать опросы дворников, а также домовладельцев и квартирных хозяев, сдававших внаймы комнаты, на предмет выяснения, все ли их проживающие налицо и нет ли внезапно исчезнувших.

— Однако дело это нескорое. Когда еще ответ будет!

— Не скажите, господин Чаров. Зачастую, подобные меры нас здорово выручали.

— Дай Бог, чтоб и на сей раз помогли. В каких летах ходил покойный?

— Навскидку, года двадцать два, три от силы. Одет скромно, но аккуратно, по виду из мещан, может, и студент…

— В переданной мне записке вами была упомянута яхта князя Несвицкого. По дороге на дачу вы повстречались со своим агентом?

— Тамошний участковый пристав, прибывший к нам с известием об убийстве на полуденном омнибусе из Лигово, успел осмотреть парк вокруг дачи Мятлевых и окрестные владения, где и приметил стоявшую в Матисовом канале «Мечту».

— А ваш человек?

— Кучер забрал Кавендиша с дачи в начале десятого и отвез на Галерную отсыпаться.

— У него был усталый вид?

— Скорее, помятый.

— Сегодня вечером как ни в чем не бывало он боксировал на Фурштадской в обществе господина Палицына. Впрочем, филер уж сказал вам об том.

— С кем боксировал — не сказал, зато догадался о присутствии в гимназическом зале Палицына, благодаря вашему человеку на улице, — усмехнулся Блок. — Кстати, мой агент, когда заявился спозаранку на Галерную, видел там воскресную барышню англичанина.

— Он не ошибся?

— Исключено. Барышня потолклась возле дома Кавендиша и, поговорив с кучером, как со старым знакомым, ретировалась.

— Неожиданная подробность, если учесть, что кучер почти не говорит по-русски.

— Так уверяет мой агент.

— Посему и неожиданная.

— Вам, наверное, интересно узнать, как прошел допрос господина Палицына?

— Горю нетерпением последние полчаса, как мой филер доложил, что он был у вас.

— Держался спокойно, сказал, что давно слышал о Михееве как о превосходном столяре, поэтому, узнав, что тот починял замок в кабинете его высокопревосходительства, поехал к нему домой, дабы тот поменял дверной замок у него на квартире. Не застав Михеева дома, выспросил дворника, где столяр мог обретаться, тот и показал на кухмистерскую.

— Пугануть, стало быть, не удалось?

— Может, и удалось, да он виду не подал. Хотя на злодея закоренелого мало похож. Жидковат для смертоубийства. Опросить дворника на Столярном уж было недосуг, и без того на Петергофку опаздывал.

— М-да…, — покачал головой Чаров. Странно, однако ж. Опять оный англичанин рядом оказывается!

— Странностей много, ваше высокоблагородие, один способ убийства чего стоит.

— И каков он был, господин Блок?

— Тяжелым предметом по голове хватили, потом ножом в сердце много раз ударяли, да так звероподобно, что грудь покойнику разворотили. Трава вокруг кровью его обрызгана. Глядеть страшно! Доктор, что тело осматривал, и тот побледнел, хотя к подобным зрелищам человек привычный.

— Обухом по голове оглушили, а после резали уже без разбора. Прямо-таки изверги естества, да и только. Иль убийца один был?

— Беря в расчет крепкое телосложение убитого, предположу, что не один. Однако на трупе нет ссадин и кровоподтеков, что говорит об отсутствии борьбы.

— Выходит, покойный сопротивления не оказывал?

— Точно так, — кивнул Блок.

— Компанию, что на даче Мятлевых кутила, опросили?

— Всех, кроме Кавендиша.

— И?..

— Никто ничего не видал и не слыхал, зато кухарка Мятлевых, проживающая в соседней даче, показала, что поутру слышала одиночный душераздирающий крик со стороны Петергофской дороги, о чем и поведала встретившемуся ей почтальону. Тот оказался большим любителем подобных историй и, движимый любопытством, взялся прочесать вместе с дворником Новознаменский парк и окрестности. Он-то и обнаружил в густоте леса распластанное тело, сваленное в канаву.

— Когда почтарь наткнулся на труп?

— В осьмом часу. Он же и сообщил участковому приставу о происшествии, пока дворник караулил тело.

— Стало быть, вся компания в сборе была, и Кавендиш, когда за ним кучер приезжал, мог узнать об убийстве, — задумался Чаров.

— Мог даже в нем и поучаствовать, что, однако противно всякому смыслу. Да и показания господина Мятлева и его гостей, включая цыган и вызванных из города камелий, говорят против этого. Когда яхта бросила якорь в Матисовом канале, бывшая на борту троица под разудалые цыганские хороводы выгрузилась на берег, где была встречена высланной с дачи коляской. С того времени никто дом и прилегавшую к нему территорию парка не покидал.