Бык в загоне - Андрей Воронин

У самых дверей квартиры он взял девушку за руку:

— Послушай, маленькая, а может, отложим представление до лучших времен?

— Наш герой испугался, — с иронией произнесла девушка.

— Ладно, не бери в голову. Давай сделаем так, — предложил Сергей, сначала зайдешь ты, сообщишь старикам о нашем решении, а после позовешь меня.

— Идет, — согласилась Вика, — только обещай, что не сбежишь.

— Бля буду, зуб даю, слово пацана, — Сергей продемонстрировал характерный жест, щелкнув большим пальцем правой руки по переднему зубу, а затем быстро проведя им же по горлу.

Вика рассмеялась и, открыв замок своим ключом, вошла в квартиру.

Навстречу ей из комнаты выскочил Луценко с женой и, крепко обняв дочь, запричитал:

— Наконец-то. Мы уж испереживались все, мать обзвонила всех твоих подруг, где ты была?

Освободившись от теплых родительских объятий, Вика сказала:

— Успокойтесь, дорогие мои, и присядьте. Я сейчас сообщу вам потрясную новость.

— Ой, что-то не нравится мне такое начало, — усаживаясь в кресло, с опаской сказала мать.

— Дело в том, что я выхожу замуж, — одним духом выпалила дочь.

Если бы в это время разверзлись небеса и произошло второе пришествие Иисуса Христа, то супруги Луценко удивились бы этому меньше, чем только что услышанной новости.

Собравшись с силами и недоуменно поглядывая на жену, Павел Андреевич спросил дочь:

— И давно ты пришла к этому решению?

— Сегодня ночью, — нисколько не смущаясь, ответила Виктория.

— Что?

На этот раз Вика не решилась повторить свои слова.

— И долго думала? — спросила мать.

— А разве для этого надо думать? Я увидела человека и полюбила его…

— Хм, и кто же наш будущий зять? — в один голос спросили родители.

— Сейчас покажу, — Вика распахнула дверь и бросила на лестничную клетку:

— Сережа, заходи!

Никитин, широко улыбаясь, вошел в квартиру.

На несчастного отца семейства было больно смотреть. Потеряв дар речи, он опустился на ватных ногах в мягкое кресло.

Никитин вежливо поздоровался:

— Добрый день. С вами, Павел Андреевич, я имел честь познакомиться, а вам, — он поклонился матери Вики, — представлюсь: Никитин Сергей Федорович.

— Очень приятно, Вера Львовна, — произнесла будущая теща, подавая вошедшему руку.

— Что это значит? — Луценко успел прийти в себя, и голос его не предвещал ничего хорошего. — Когда ты успел охмурить мою дочь?

— Ой, папочка, это долгая история, — вмешалась в разговор Вика, — но если хотите, то Сережа вам вкратце расскажет. Правда ведь, милый? — спросила она.

Никитин, опуская пикантные подробности, поведал им о событиях минувшей ночи, закончив свой рассказ следующими словами:

— Вот так, дорогие родители. По правде сказать, я и сам такого не ожидал. Естественно, что моей ненавистью к вам, — он многозначительно посмотрел на Луценко, — пришлось пожертвовать.

— Я даже не знаю, что сказать, — Павел Андреевич был ошеломлен, надеюсь, что ты, дочка, все взвесила. Единственное, о чем хочу предупредить тебя — твой будущий муж с богатым криминальным прошлым и…

— Папа, Сережа мне все рассказал, — прервала она отца, — и я действительно обо всем подумала.

Все замолчали, не зная, как быть дальше, супруги Луценко нервно переглядывались.

Первым заговорил Сергей:

— Кстати, Павел Андреевич, что вы думаете по поводу вчерашних визитеров?

— Честно говоря, у меня было две версии, — предположил хозяин квартиры, — первое, что пришло на ум — обычное бытовое ограбление, а второе я относил на твой счет. Единственное, что мне было непонятно, кто же их убил. Но после твоего рассказа все встало на свои места.

— Хорошо, если так, — с сомнением произнес Сергей, — но, насколько я понимаю, вы не знаете, кто хотел вашей смерти, кроме меня, конечно.

— Но я думал, что все уже позади, — растерялся Павел Андреевич.

— К сожалению, нет, — Никитин не стал распространяться о том, что поведал ему перед смертью кавказец, — поэтому, я считаю, что вам всем надо уехать.

— Но куда? — спросила Вика.

— Пока я вас отправлю в Москву, поживете в моей квартире, — предложил Сергей, — а там видно будет.

На следующий день, предварительно созвонившись с Олегом Злобиным и попросив его встретить гостей, Никитин провожал семью Луценко в аэропорту Борисполь. Перед тем как отправиться на посадку, Павел Андреевич подошел к Сергею и, пожимая ему руку, сказал:

— Прости меня за все. Я перед тобой виноват. А деньги я верну, может быть, не все сразу, но большую часть.

— Это вы скажете Злодею, — ответил Сергей, — а по поводу обиды мы уже все обсудили. Вас простил не я, а ваша дочь, которую я люблю.

Луценко, расчувствовавшись не на шутку, попросил его:

— Будь осторожен. Вика тебя тоже любит, не оставь ее вдовой, не сделав женой.

— Осторожность — это часть моей профессии, — отшутился он.

В это время к ним подошла Вика и, не стесняясь родителей, крепко поцеловала Сергея:

— Береги себя, я тебя люблю и буду ждать. Береги себя… — сказала она.

— Что вы меня хороните раньше времени, — рассердился Сергей, — не волнуйся, со мной ничего не случится, не на войну же я ухожу, ну-ка, маленькая, улыбнись.

Он и не предполагал, что его последние слова окажутся едва ли не пророческими.

Глава 6

Из аэропорта Никитин отправился по адресу, известному ограниченному кругу лиц, на предварительно оговоренную встречу с киевским авторитетом Крытым.

Приехав на место точно в назначенное время, Никитин еще раз удостоверился, что не ошибся:

Крытый жил именно тут, и, непонятно чему улыбнувшись, с силой нажал на кнопку звонка.

В открывшемся проеме входной двери возник знакомый силуэт Николая Николаевича Кроменского, более известного и среди обывателей украинской столицы, и среди криминальных элементов Союза, и среди мусоров под кличкой, навевающей ассоциации с «крыткой», то есть с тюрьмой.

Из-за его спины выглядывал незнакомый парень, и доверия на его лице не проглядывалось. Только после того как Крытый радостно обнял гостя, охранник успокоился и, пропуская Сергея в комнату вслед за Кроменским, закрыл входную дверь.

— Ну, Писарь, рассказывай, как дела? — Крытый расположился в кресле и пытался закурить неизменную папиросу.

— Спасибо, — ответил Никитин, — все хорошо.

Были, правда, мелкие проблемы, но они позади.

— Мне тут уже порассказали, — хрипло рассмеялся Крытый, — успел с нашими мусорами пообщаться?

— Было дело, — неохотно сказал Сергей, — но слава Богу, Лысый вытащил.

— Он был у меня вчера, поведал о твоих проблемах, — Николай Николаевич аккуратно сбил пепел с кончика папиросы, — а как поживает Вася?

Конечно же, Кроменский имел в виду Корина.

— Велел низко кланяться.

— Когда вернешься в Москву, передавай Доктору привет, скажи, что я жив-здоров и постоянно вспоминаю своего наставника.

Кроменский был крестником старого вора Василия Григорьевича. В последней отсидке перед самым выходом на свободу Вася Доктор передал полномочия пахана Крытому, несмотря на возражения некоторых авторитетов, ссылавшихся на его относительно молодой возраст.

В то время Кроменскому едва исполнилось тридцать пять. И надо сказать, что он проявил себя достойно, оправдав доверие Корина.

На его зоне свято соблюдались традиции воровского закона, не было беспредела, и касса общака использовалась точно по назначению. Так что перед освобождением Кроменского «короновали» на вора — никаких «косяков», то есть порочащих блатного человека поступков, за ним замечено не было.

Квартира, в которой принимал Сергея Крытый, ничего особенного собой не представляла. Это был дом холостяка, который жил по принципу: лишь бы крыша над головой. Коля Крытый, как и подобает человеку его сана, и в одежде был скромен, что отвечало требованиям кодекса чести воров. На нем был надет простенький спортивный костюм. Единственным предметом роскоши можно было назвать золотой православный крестик с цепочкой, который висел на красной, задубленной сибирскими морозами шее Крытого.

— Я бы уже сегодня мог улететь, после нашей встречи, однако у меня возникли кое-какие вопросы, — с этими словами Сергей извлек из кармана коричневый блокнот, ранее принадлежавший Махмуду.

Протягивая Крытому записную книжку, Сергей попросил:

— Коля, загляни сюда, может быть, встретишь знакомые имена.

Кроменский взял в руки книжицу, внимательно перелистал ее и сказал:

— Двоих знаю. Один — мой бизнесмен. Томский, а второй — директор мощной фирмы «Днепр», он платит Алику Шраму, если хочешь, сейчас ему позвоним. А что, коммерсюги где-то напортачили?

— В том-то и дело, что я сам ничего понять не могу, — задумчиво произнес Сергей, — может, я вообще случайно попал в чужой монастырь?