Откуда ты, Русь? Крах норманнской теории - Сергей Лесной

В те времена «Новгородов» всюду было множество. Поэтому нельзя все данные относить лишь к Новгороду на Волхове. Нападение совершилось. вовсе не за тысячи верст, а было только моментом вековечной борьбы «варваров» с севера с греками южного берега Крыма. Эта борьба прекрасно отражена во "Влесовой книге" (см. ниже) еще до Олега. Нападение на Корсунь Владимира Великого было лишь продолжением цепи войн между этими народами. Наконец, из договора греков со Святославом видно, что еще приблизительно в 972 году руссы сидели далеко на юге, закрывая доступ в Крым. Греки, желая обеспечить себя от нападений "черных угров", обязывали Святослава не пропускать через свои земли последних и тем прекратить им доступ в Крым.

Наконец, руссы того времени официально назывались «тавроскифами». Причем добавлено, что сами себя они именуют «руссами». Следовательно, "таврические скифы" установлены в Крыму, безусловно. И эти «скифы» были руссами.

Сомневались в том, что Бравлин покорил всю южную полосу Крыма от Корсуни до Керчи. «Житие» вовсе не говорит, что Бравлин взял и Корсунь, и Керчь. Сказано описательно: "земли от Херсона до Керчи". Штурм же берега Крыма не является чем-то невероятным (см. ниже). Наконец, добавлено, что Бравлин был "силен зело". Происходила обычная, тянувшаяся веками война греков с наступающими с севера «варварами». В этих войнах наступавшие подчас захватывали и крупные опорные пункты греков — Корсунь, Сурож, Кафу (Феодосия), Керчь и т. д. Выдвигали также внутренние несообразности «Жития» и тем набрасывали тень и на все достоверное в нем. Конечно, хвалебная литература должна приниматься "cum grano salis". Однако жития невольно отражают исторические события. Говоря о лицах, месте действия, обстоятельствах, отличить истину от выдумки нетрудно. Данное «Житие» имеется в двух вариантах — греческом и русском. Вариант русский написан, по- видимому, русским не ранее первой половины XV века и не позже 1475 г. В нем имеются детали, выгодно отличающие его от греческого. Об Ирине, супруге имп. Константина Копронима, сказано, что она "дочь керченского царя". В действительности же она была дочерью хазарского кагана, а хазары были тогда в Крыму.

В рассказе о чудесах упоминается князь Юрий Тархан. Это весьма правдиво для истории Сурожа VIII века. В это время в степной части Крыма господствовали хазары, а при них существовали свободные от дани лица, называвшиеся «тарханами». Далее. Храм в Суроже действительно был храмом, посвященным св. Софии. Это подтверждается древней греческой припиской на полях синаксаря, принадлежавшего греку-сурожанину. В ней сказано, что в 793 году храм св. Софии в Сугдее, т. е. в Суроже, обновился. Далее в «Житии» сказано, что крестил Бравлина и его вельмож "архиепископ Филарет". Твердых исторических данных о нем не сохранилось. Но в письме Феодора Студита (ум. в 826 г.) к архимандриту соседней с Сурожем Готии упоминается какой-то епископ Филарет.

Таким образом, канва «Жития», несомненно, несет весьма древние и точные черты. И в нем нет ничего противоречащего тому, что в конце VIII века руссы нападали на Крым. Некоторым образом это подтверждается местом из так называемой «итальянской» легенды о перенесении мощей св. Климента. Когда св. Кирилл в 861 году расспрашивал жителей Корсуня, они рассказали ему, что "вследствие частых набегов варваров в свое время Корсунь был оставлен, храмы брошены, и страна опустошена, даже сделана необитаемой". По времени это как раз подходит к нападению князя Бравлина. Дело в том, что к концу VIII века сила Херсонеса и других греческих городов Крыма пришла в упадок, и они легко становились добычей нападавших с севера.

Глава 7

12. Нападение руссов на Амастриду (около 820 г.) «Житие» св. Георгия Амстердамского сохранило нам следующие сведения о Руси: "Было нашествие варваров Руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность, уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они — этот губительный и на деле, и по имени народ, — начав разорение от Пропондиты и посетив прочее побережье, достиг наконец и до отечества святого (т. е. Амастриды на южном берегу Черного моря. — С. Л.), посекая нещадно всякий пол и возраст".

Оставив на совести автора риторику о бесчеловечности руссов, которая, наверное, имела иную подоплеку, отметим, что народ «рос» был известен в то время, т. е. за несколько десятков лет до призвания варягов. Всем и под его собственным именем. Это не был, как стараются изобразить, даже для событий 860 года, какой-то неведомый, откуда-то взявшийся народ, а общеизвестный, располагавший военной силой, достаточной для грабежа целого побережья Черного моря, принадлежавшего одному из самых могущественных государств Европы того времени.

Время смерти Георгия Амстердамского точно не установлено. Последним императором, упомянутым в «Житии», является имп. Никифор (802–811). Ни имп. Ставракий (811), ни имп. Михаил 1-й (813–820) в «Житии» не встречаются. Стало быть, нападение руссов было, во всяком случае, не ранее 802 г., ибо св. Георгий скончался, очевидно, в промежутке между 802 и 811 годами.

А нападение было после его смерти. Некоторым указанием служит время написания самого «Жития». Хотя я оно с точностью не известно, но имеется подробность, позволяющая приблизительно установить время написания. Дело в том, что в «Житии» нет решительно ни одного слова об иконах, предмете, которого в религиозном произведении можно избежать лишь намеренно. И действительно, в истории Византии было время, когда упоминание икон было совершенно запрещено после тяжелых времен иконоборчества, принесших огромное зло империи, в 820 году, после того, как Лев 5-й был убит, на престол вступил Михаил 2-й Травл (Косноязычный). Он издал указ, чтобы "никто не смел приводить в движение свой язык ни против икон, ни за иконы; но пусть пропадет и сгинет собор Тарасия (787 г.), так же как и собор Константина (734 г.) или недавно вновь собранный при Льве (813 г.), и пусть глубокое молчание будет правилом во всем, что напоминает об иконах". Это постановление имело силу до смерти имп. Феофила, последовавшей 20 января 842 года. Следовательно, «Житие» написано в промежутке между 820 и 842 годами.

Так как в 838 году мы застаем послов народа «рос» в Царьграде для заключения "договора о любви" при том же имп. Феофиле, а в мае 839 года они с рекомендательным письмом Феофила попадают к германскому имп. в Ингельгейм, то естественно, что нападение руссов состоялось до 838 года. "Договор любви", конечно, был не торговым соглашением, как это явствует из смысла слов, а о мире после военных действий. Такими действиями как раз могло быть нападение на Амастриду. В этом случае становится понятной и чрезвычайная любезность имп. Феофила в отношении к послам: он хотел показать действительно дружеское отношение к руссам. Такое заманчивое предположение наталкивается, однако, на серьезное возражение: из текста «Жития» видно, что оно произнесено в виде речи на церковном торжестве в честь святого. В этой речи говорится и о чуде у гробницы святого во время нападения варваров. Если бы время в момент совершения чуда (и произнесения речи) было бы близким к 838 году, то проповедник, несомненно, изложил бы событие иначе, ибо подавляющее число присутствовавших были современниками их (проповедник просто напомнил бы им, что все они видели это). Но проповедник излагает это так, что события уже успели покрыться паутиной времени. Нападение, вероятно, было ближе к 802 году, чем к 838-му. Мы примем условно дату — около 820 года.

13. Послы народа «рос» в Царьграде и Ингельгейме (838–839). В западных хрониках, в частности в Вертинской, под 839 г. мы находим первое ясное указание на существование народа «рос». В мае 839 г. в город Ингельгейм на Рейне, где находился тогда император франков Людовик Благочестивый, прибыло посольство от византийского имп. Феофила. Вместе с посольством находились и люди, говорившие" что они "от племени рос", и имевшие с собой рекомендательное письмо от византийского императора. В письме было сказано, что эти люди явились к имп. Феофилу от имени своего предводителя, который именовался «хаканом», с предложением дружбы. Феофил просил Людовика пропустить этих людей через его владения ввиду того, что они не могут безопасно вернуться к себе домой (очевидно, путь был перехвачен врагами). Людовик произвел дознание и выяснил, что эти люди не руссы, а шведы, и задержал он их, подозревая в них скандинавских лазутчиков. Людовик добавил, что из любви к нему, т. е. Феофилу, он охотно согласится отправить на родину упомянутых людей и поможет им, если они не окажутся обманщиками. В противном случае он отправит их с послами назад к Феофилу, чтобы он сам решил, что с ними сделать. Дальнейшая судьба послов неизвестна, хроники об этом не говорят ни слова.