У каждого свой путь - Любовь Рябикина

— Я пока не хочу. Тут неподалеку магазин есть. Я утром сбегала, молока купила, сметаны. У бабули на улице домашней капустки приобрела. Оставайтесь, товарищ генерал, с нами до вечера. Я оладьи печь буду. Сейчас растворю.

Бредин вздохнул, отправляя в рот последнюю порцию картошки и повернулся к водителю:

— И рад бы, да дела не терпят. Как, Николай, умеет сержант готовить?

Солдат улыбнулся:

— Не то слово, товарищ генерал-полковник! Мне бы жену вот такую найти после армии и кум королю буду.

Генерал рассмеялся:

— Слышь, Марин, губа у парня не дура!

Бредин с водителем напились чаю и уехали, пообещав приехать через сутки. Руслан включил телевизор в холле на первом этаже. Олег остался в кухне, хотя Салманов предложил ему пройти и послушать новости. Он сидел и молчал, чутко прислушиваясь к звукам. Иногда спрашивал, что она делает. Марина помыла посуду. Растворила оладьи и подошла к полковнику:

— Пойдем, я тебя в комнату уведу. Переодеться помогу.

Взяла за руку. Подхватила чемодан, так и стоявший у двери. Олег расслышал шорох и попросил:

— Давай чемодан мне, я все же мужчина, хоть и слепой. Сила-то осталась.

Она не стала спорить. Салманов внимательно смотрел, как она вела его наверх. Марина поселила Шергуна в комнате напротив своей. Предупредила:

— Если что-то потребуется ночью, я напротив сплю. Ты не стесняйся.

— Хорошо.

Степанова распаковала его вещи. Протянула полковнику спортивный костюм. Он переоделся, а она развесила форму на плечиках. Осмотрев ворот рубашки, отложила в сторону, чтобы постирать. Притащила утюг и стащив покрывало с кровати, погладила рубашки, все время разговаривая с Олегом. Он расспрашивал ее об операции, уточнял детали. Тихо спросил:

— Этот парень тоже не устоял перед твоими чарами?

— С чего ты взял?

— Евгений сказал, что ты побоялась оставаться с ним один на один. На тебя не похоже. Он тебе нравится?

— В какой-то мере. Тут другое, Олег… То ли это возраст, то ли что, я и сама не пойму. Сдаться боюсь. Пожалеть, а потом покаяться.

— Как со мной?

Она подошла и провела рукой по его волосам. Дотронулась пальцами до шрамов на правой щеке. Вздохнула:

— С тобой все по-другому. Я никогда не пожалею, что случилось между мной и тобой. Когда ты умирал, знаешь, что у меня перед глазами было: грудь твоя, плечи и губы. Я молила Бога оставить мне тебя, чтобы повторить ту ночь.

Он судорожно сглотнул, все поняв. Хрипло спросил:

— А как же Силаев?

Марина наклонилась и прижалась к его губам. Провела рукой по широкой груди и отстранилась:

— Завтра я баню истоплю. Париться пойдешь?

Он улыбнулся:

— С тобой пойду. Хоть гарантия будет, что не ошпарюсь.

Закончив с глажкой, оба спустились вниз. Усадив Шергуна в кресло, Марина разожгла камин и пояснила мужчинам:

— Протопится и я оладий напеку на углях.

Притащила чугунную сковородку, бутылку растительного масла и кастрюлю с тестом. Посмотрела на Салманова:

— Руслан, пожалуйста, принеси три тарелки и сметану из холодильника. А также прихвати лопаточку. Сейчас будет дело, только успевай переворачивать!

Она расстелила слева от камина газету, поставила на нее тарелку и масло. Сковородку поставила на угли, старательно разровняв их. Масло вскоре начало шипеть. Марина быстро шлепнула в жир пять комков теста. Через полминуты перевернула. Уже через пять минут она раскраснелась от огня и жара. Салманов удивленно глядел на женщину:

— Я никогда не думал, что оладьи можно печь и в камине!

Шергун рассмеялся:

— О том, как Маринка плов сварганила в Афганистане, один человек никак не может забыть!

Степанова замерла и повернулась к нему на мгновение:

— Откуда ты об этом узнал?

— Жигулев проболтался. Он несколько лет над тем рецептом бьется. Никак не может вспомнить, что за чем ты клала. У него рисовый клейстер получается. По фирменным рецептам делал — вкус не тот!

Женщина взвизгнула от радости:

— Гена! Где ты его видел?

— В госпитале. Язва у него. Разговорились, вот он и рассказал, как только узнал, что я тебя знаю. Привет просил передать.

Степанова тихо спросила:

— Совсем плох, да?

— К операции готовили…

— Когда отсюда выберусь, надо будет навестить… Столько лет прошло, а он помнит. Смотри, Олег, как судьбы наши переплетаются иной раз…

Салманов спросил:

— Марина, значит ты в Афгане воевала? В каком году, если не секрет?

Шергун почувствовал, что женщина колеблется и посоветовал:

— Да скажи ты ему, Марин! Это же давно перестало секретом быть.

— С начала восемьдесят первого и до восемьдесят седьмого. А что?

— Ты ведь Искандер? Я правильно думаю? Помнишь такого сержанта-десантника Максима Заславского? Ты их роту с какой-то скалы на перевале прикрывала. Командиром у них был капитан Яблоков. Выражение свое помнишь, «а хаха, не хохо»?

Марина вспомнила, как десантники после боя хотели ее разоружить и улыбнулась. Плюхнула последнюю партию теста на сковородку. Не оборачиваясь, спросила:

— Руслан, я все помню, только не могу понять, к чему ты это ведешь?

— Максим мой сосед! Он часто говорил об Искандере, но считал, что ты погибла. Выраженьице твое у него постоянно на губах. Особенно, если жена просит его что-то сделать, а ему не хочется.

— Откуда он знает, что я женщина?

— В Москве созданы и действуют клубы воинов-интернационалистов. Несколько человек листовки с Афганистана привезли с твоим портретом. Я видел, совершенно не похожее лицо…

Шергун усмехнулся:

— Никуда тебе, Маринка, не спрятаться от прошлого. Да и настоящее у тебя будь здоров! Генерал твою красоту и мозги использует на все сто, если не на двести…

Степанова перебила, отодвинув сковородку с огня:

— Хватит болтать. Давайте есть. Олег, на тарелке справа оладьи, слева сметана. Держи!

Марина постелила на колени полковника полотенце, а затем поставила тарелку. Он вскоре отставил ее в сторону. Она предложила:

— Еще положить?

Он отказался:

— Ты что, Марина? Надо же меру знать! Я давно так не ужинал.

Она стряхнула остатки оладьев на сковородку и поставила ее в теплую русскую печку. Перемыла посуду. Вернулась из кухни и предложила:

— Прогуляться не хотите, мужики?

Салманов отказался:

— Марин, я пас! Сейчас по телевизору мой любимый фильм станут показывать «Свадьба в Малиновке». Да и не люблю я по холоду ходить…

Шергун поднялся:

— А вот я не против прогулки. Возьмешь с собой, Марин?

— Конечно. Оставайся здесь, я все принесу.

За несколько минут, что ее не было, мужчины успели перемолвиться между собой. Разговор начал Салманов. Посмотрел на крепкую фигуру в черных очках и сказал:

— Вы ее любите, Олег Маркович?

Полковник повернул голову на голос. Твердо произнес:

— Люблю. Мы даже пожениться хотели. Но жизни Марине я не испорчу. Она заставила меня жить заново, когда я ослеп.

Руслан вздохнул:

— Я до сих пор не пойму, как влюбился в нее. Ни разу со мной такого не было. Патрику этому рыжему готов был горло перегрызть. А ведь не мальчик, тридцать восемь…

Шергун твердо произнес:

— Когда в квартиру вернешься, забудь ее и никому не рассказывай о том, что с тобой приключилось и что ты здесь узнал. Если любишь, не предавай ее. Марина каждый день по острию ножа ходит. Узнают в лицо — погибнет. Тогда я тебя, даже слепой, из-под земли достану!

Руслан тихо сказал, глядя на твердо сжатые губы полковника:

— Могли бы не предупреждать…

Вниз по лестнице сбежала Марина, успевшая переодеться в джинсы и свитер с горлом. На голове была надета голубая вязаная шапочка. Такой же шарф с кисточками перекинут через плечо. В руках она держала куртку, брюки, свитер, шерстяные носки, шарф и шапку Шергуна. Бросила все на диван:

— Олег, брюки натягивай прямо на спортивки. На улице подморозило. Но вначале носки одень.

Протягивала вещи по очереди, наблюдая, как он одевается. Поправила шарф. Застегнула верхнюю кнопку на куртке. На голову водрузила норковую шапку. Сообщила:

— Перчатки в карманах. Пошли в прихожую. Мне тоже одеться надо. Твоя обувь там находится.

Взяла за руку и повела за собой. Салманов смотрел им вслед, сидя в кресле. В углу бубнел включенный телевизор. Марина быстрехонько оделась. Помогла обуться полковнику. Натянула перчатки и взяв его под руку, вышла из дома. Спустились со ступенек вниз. Он вздохнул полной грудью и пошатнулся. Марина испуганно подхватила его за пояс:

— Олег, что с тобой?

— На улице давно не был. Голова закружилась. Воздух лесной, чистый…

— Пока здесь живем, я каждый вечер с тобой гулять буду, если захочешь. Завтра днем мы на лыжах покатаемся.