Тысяча и один день. Первый из могикан. Властелин пустоты - Александр Громов

– Значит, бесповоротно? – спросил Умнейший.

– Разве ты сомневался?

Старик вздохнул.

– Сомневался – не сомневался… Говорят, человеку свойственно надеяться.

– Тебе вообще не следовало сюда приходить, а тем более втравливать в опасные авантюры глупых мальчишек. Ради них я предлагаю тебе уйти. И ради них буду молчать о вашем э-э… визите.

– Ради них? – удивился Умнейший. – А мне почему-то казалось, что ради всего этого, – он обвел рукой полки. – Или, может быть, я ошибаюсь? Ответь мне, может ли Хранительница пожертвовать хотя бы одной старой бумажкой ради спасения человеческой жизни, если возникнет такая необходимость? Что-то я никогда не слышал о подобном.

Каменное лицо Хранительницы ничего не выражало.

– Мне надоело спорить с тобой еще лет двадцать назад, Зигмунд. Одни люди умирают, другие рождаются. Знания хранятся вечно.

– Сгнившие свитки с замшелыми байками. Старое вранье. Знания!

Хранительница шагнула вперед.

– Лучше уходи по-хорошему, Зигмунд. Иначе придется ненадолго уйти мне, но я вернусь не одна. Не думаю, что мои добрые горожане будут счастливы увидеть тебя здесь. И уж совсем не уверена, что мне удастся смирить их справедливый гнев.

В дрожащем свете факелов Умнейший жутковато осклабился.

– Ты всегда была внимательна ко мне, Кларисса. Надеюсь, ты не заставишь меня долго мучиться?

– К чему убивать? Шептуны просто внушат тебе мысль уйти из Города, и ты уйдешь. Сам. И больше здесь не появишься. А если еще раз попытаешься войти в Город, тебя выставят.

– Я плохо поддаюсь зашептыванию, ты же знаешь… Конечно, ты можешь приказать зашептать их, – Умнейший показал на Леона и притихших подростков, – и кто-нибудь из них меня попросту пристрелит. Уверен, что для тебя это оказалось бы наиболее приемлемым вариантом. Но ты забываешь об одной незначительной мелочи. Чтобы позвать кого-нибудь, тебе придется для начала отсюда выйти. А ты не выйдешь.

Только теперь Леон заметил, что Умнейший занял позицию между Хранительницей и единственным выходом.

Властное лицо Хранительницы отразило беспокойство. Затем ее глаза презрительно сощурились и превратились в щелки.

– Ты не решишься мне помешать. Попробуй!

Старик лишь пожал плечами.

– Когда только жители Простора избавятся от своей наивности? Учишь их, учишь…

– Ты хитер, Зигмунд. – Хранительницу трясло, и Леон содрогнулся, впервые увидев такую ненависть. – Чего бы ты ни добивался, все удавалось тебе лишь благодаря твоей хитрости, которая так легко становится подлостью. Не зря тебя прозвали Умнейшим, а не Мудрейшим – ты слишком умен для Мудрейшего! Умен и подл!

– Приятно услышать комплимент. Теперь укажи путь в Столицу, и мы уйдем.

– Столицы не существует!

– Напрасно лжешь. Подумай. Иначе может обернуться так, что – прости – мне придется убить тебя.

Хранительница расхохоталась.

– Убей, Зигмунд, убей. Это ты можешь. Убери камень со своей дороги. И попробуй найти в Хранилище упоминание о Столице.

Умнейший молчал. Леону хотелось закрыть глаза и заткнуть уши. Хранительница с распавшимися по плечам седыми космами походила на степную ведьму, какими матери пугают непослушных детей.

– Взгляни на своих приспешников, Зигмунд. Вот ведь жалкий народец. Мальчишки, неучи – а погляди, даже они отшатнулись. Неужели ты в самом деле на них рассчитывал? Человека не перекроить заново за несколько дней, ты просто не хочешь поверить в очевидное… Что ж, убей меня, если тебе позволят. Ты знаешь, что будет потом – тебе дадут убиться самому в горах или болотах. А может быть, тебя загонят в Междулесье, и ты высохнешь в мумию от жары и жажды. Выбирай.

Умнейший медленно покачал головой.

– Лет пятнадцать назад мне предлагали стать Хранителем в одной деревне на западе, а я отказался… Ты стареешь, Кларисса, и привыкла управлять дураками. Любой ум гибнет, не находя работы в полную меру своих сил. В прежние времена ты сообразила бы сразу, что я тебя не трону и пальцем. Я поступлю иначе… – Умнейший выхватил факел из рук Леона. – Ну как? Теперь ты, конечно, поняла, что я собираюсь сделать.

– Ты этого не сделаешь, – презрительно проронила Хранительница. – Я знаю.

– Почему же нет? – Умнейший пожал плечами. – Дощечки горят быстро, а пчелиная бумага еще быстрее. Достаточно прикоснуться огнем к любому свитку, и Хранилище уже не спасти. Подумай и пойми, что я это сделаю. Только не размышляй слишком долго – факел прогорает.

– Ты не сделаешь этого!

– Да?

Выдернув из кучи первый попавшийся свиток, старик быстро поднес к нему факел. На несколько секунд стало светлее, в неподвижно расширенных глазах Хранительницы жутко заплясало пламя. Мальчишки за спиной Леона забыли дышать.

То, что осталось от свитка, Умнейший швырнул на земляной пол и затоптал тлеющие обрывки.

– Это была модель, Кларисса. Показать на натуре?

– Гадина! – от хриплого стона Хранительницы Леон вздрогнул.

– Ты всегда находила для меня самые ласковые слова, – кротко согласился Умнейший. – Приятно узнать, что твоя квалификация не утеряна. Скажи еще словечко, тебе станет легче. А потом покажи нам путь.

Хранительница хрипло рассмеялась.

– Когда-нибудь ты умрешь скверной смертью, Зигмунд. Твоя душа не найдет покоя на Нимбе. И люди проклянут тебя!

– Возможно. Кстати, факел уже гаснет…

– Помнишь наше путешествие за Междулесье лет тридцать назад? Ту деревню, где ты впервые выиграл состязание мудрецов? Я тогда гордилась тобой, Зигмунд. От той деревни два перехода почти точно на север, через Голь Покатую. Уходи! Ищи там.

– А точнее?

– Точнее знает Нимб.

Умнейший покачал головой.

– Я не думаю, что ты соврала, но на всякий случай уясни себе, пожалуйста, одно: если по твоим указаниям мы не найдем Столицу, мы вернемся. И тогда Нимб тебе в помощь, Кларисса! Нынче времена меняются быстро, а беженцам твое упрямство совсем не понравится. Боюсь, как бы они не спалили Хранилище вместе с тобой.

– Что еще ты можешь добавить?

– Я не пугаю, я предупреждаю…

– Ты узнал то, о чем молчали поколения Хранительниц. Чего тебе еще надо от старой измученной женщины?

– Путь не близок…

Рот Хранительницы искривила усмешка.

– Можешь не продолжать, Зигмунд. Не беспокойся. Я отдала бы тебе даже последнее, чтобы ты убрался из Города как можно скорее и дальше вместе со своим стрелком.

– И с нами! – крикнул Тирсис.

– И с глупыми мальчишками…

«Но без меня», – захотелось сказать Леону. Он понимал, что не скажет этого. Поздно возражать. Бессмысленно.